Бедные люди
Версия 1.0 от 06 ноября 1996 г. Сверка произведена по Собранию сочинений в
десяти томах
(Москва, Художественная литература, 1957).
В качестве основы использован находящийся в public domain текст романа
(очевидно, сканированный, и содержавший многочисленные искажения и ошибки).
БЕДНЫЕ ЛЮДИ
Роман
Ох уж эти мне сказочники! Нет чтобы написать
что-нибудь полезное, приятное, усладительное, а то
всю подноготную в земле вырывают!.. Вот уж запретил
бы им писать! Ну, на что это похоже: читаешь...
невольно задумываешься, - а там всякая дребедень и
пойдет в голову; право бы, запретил им писать;
так-таки просто вовсе бы запретил.
Кн. В. Ф. Одоевский
Апреля 8-го.
Бесценная моя Варвара Алексеевна!
Вчера я был счастлив, чрезмерно счастлив, донельзя счастлив! Вы хоть раз
в жизни, упрямица, меня послушались. Вечером, часов в восемь, просыпаюсь
(вы знаете, маточка, что я часочек-другой люблю поспать после должности),
свечку достал, приготовляю бумаги, чиню перо, вдруг, невзначай, подымаю
глаза, - право, у меня сердце вот так и запрыгало! Так вы-таки поняли, чего
мне хотелось, чего сердчишку моему хотелось! Вижу, уголочек занавески у
окна вашего загнут и прицеплен к горшку с бальзамином, точнехонько так, как
я вам тогда намекал; тут же показалось мне, что и личико ваше мелькнуло у
окна, что и вы ко мне из комнатки вашей смотрели, что и вы обо мне думали.
И как же мне досадно было, голубчик мой, что миловидного личика-то вашего я
не мог разглядеть хорошенько! Было время, когда и мы светло видели,
маточка. Не радость старость, родная моя! Вот и теперь все как-то рябит в
глазах; чуть поработаешь вечером, попишешь что-нибудь, наутро и глаза
раскраснеются, и слезы текут так, что даже совестно перед чужими бывает.
Однако же в воображении моем так и засветлела ваша улыбочка, ангельчик,
ваша добренькая, приветливая улыбочка; и на сердце моем было точно такое
ощущение, как тогда, как я поцеловал вас, Варенька, - помните ли,
ангельчик?
Знаете ли, голубчик мой, мне даже показалось, что вы там мне пальчиком
погрозили? Так ли, шалунья? Непременно вы это все опишите подробнее в вашем
письме.
Ну, а какова наша придумочка насчет занавески вашей, Варенька? Премило,
не правда ли? Сижу ли за работой, ложусь ли спать, просыпаюсь ли, уж знаю,
что и вы там обо мне думаете, меня помните, да и сами-то здоровы и веселы.
Опустите занавеску - значит, прощайте, Макар Алексеевич, спать пора!
Подымете - значит, с добрым утром, Макар Алексеевич, каково-то вы спали,
или: каково-то вы в вашем здоровье, Макар Алексеевич?
Что же до меня касается, то я, слава творцу, здорова и благополучна!
Видите ли, душечка моя, как это ловко придумано; и писем не нужно! Хитро,
не правда ли? А ведь придумочка-то моя! А что, каков я на эти дела, Варвара
Алексеевна?
Доложу я вам, маточка моя, Варвара Алексеевна, что спал я сию ночь добрым
порядком, вопреки ожиданий, чем и весьма доволен; хотя на новых квартирах,
с новоселья, и всегда как-то не спится; все что-то так, да не так! Встал я
сегодня таким ясным соколом - любо-весело! Что это какое утро сегодня
хорошее, маточка! У нас растворили окошко; солнышко светит, птички
чирикают, воздух дышит весенними ароматами, и вся природа оживляется - ну,
и остальное там все было тоже соответственное; все в порядке, по-весеннему.
Я даже и помечтал сегодня довольно приятно, и все об вас были мечтания мои,
Варенька. Сравнил я вас с птичкой небесной, на утеху людям и для украшения
природы созданной. Тут же подумал я, Варенька, что и мы, люди, живущие в
заботе и треволнении, должны тоже завидовать беззаботному и невинному
счастию небесных птиц, - ну, и остальное все такое же, сему же подобное; то
есть я все такие сравнения отдаленные делал. У меня там книжка есть одна,
Варенька, так в ней то же самое, все такое же весьма подробно описано. Я к
тому пишу, что ведь разные бывают мечтания, маточка. А вот теперь весна,
так и мысли все такие приятные, острые, затейливые, и мечтания приходят
нежные; все в розовом цвете. Я к тому и написал это все; а впрочем, я это
все взял из книжки. Там сочинитель обнаруживает такое же желание в стишках
и пишет -
Зачем я не птица, не хищная птица!
Ну и т. д. Там и еще есть разные мысли, да бог с ними!
А вот куда это вы утром ходили сегодня, Варвара Алексеевна?
Я еще и в должность не сбирался, а вы, уж подлинно как пташка весенняя,
порхнули из комнаты и по двору прошли такая веселенькая. Как мне-то было
весело, на вас глядя! Ах, Варенька, Варенька! вы не грустите; слезами горю
помочь нельзя; это я знаю, маточка моя, это я на опыте знаю. Теперь же вам
так покойно, да и здоровьем вы немного поправились. Ну, что ваша Федора?
Ах, какая же она добрая женщина! Вы мне, Варенька, напишите, как вы с нею
там живете теперь и всем ли вы довольны? Федора-то немного ворчлива; да вы
на это не смотрите, Варенька. Бог с нею! Она такая добрая.
Я уже вам писал о здешней Терезе, - тоже и добрая и верная женщина. А уж
как я беспокоился об наших письмах! Как они передаваться-то будут? А вот
как тут послал господь на наше счастье Терезу. Она женщина добрая, кроткая,
бессловесная. Но наша хозяйка просто безжалостная. Затирает ее в работу
словно ветошку какую-нибудь.
Ну, в какую же я трущобу попал, Варвара Алексеевна! Ну, уж квартира!
Прежде ведь я жил таким глухарем, сами знаете: смирно, тихо; у меня,
бывало, муха летит, так и муху слышно. А здесь шум, крик, гвалт! Да ведь вы
еще и не знаете, как это все здесь устроено. Вообразите, примерно, длинный
коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая
стена, а по левую всё двери да двери, точно нумера, все так в ряд
простираются. Ну, вот и нанимают эти нумера, а в них по одной комнатке в
каждом; живут в одной и по двое, и по трое. Порядку не спрашивайте - Ноев
ковчег! Впрочем, кажется, люди хорошие, все такие образованные, ученые.
Чиновник один есть (он где-то по литературной части), человек начитанный: и
о Гомере, и о Брамбеусе, и о разных у них там сочинителях говорит, обо всем
говорит, - умный человек! Два офицера живут и все в карты играют. Мичман
живет; англичанин-учитель живет. Постойте, я вас потешу, маточка; опишу их
в будущем письме сатирически, то есть как они там сами по себе, со всею
подробностию. Хозяйка наша, - очень маленькая и нечистая старушонка, -
целый день в туфлях да в шлафроке ходит и целый день все кричит на Терезу.
Я живу в кухне, или гораздо правильнее будет сказать вот как:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Версия 1.0 от 06 ноября 1996 г. Сверка произведена по Собранию сочинений в
десяти томах
(Москва, Художественная литература, 1957).
В качестве основы использован находящийся в public domain текст романа
(очевидно, сканированный, и содержавший многочисленные искажения и ошибки).
БЕДНЫЕ ЛЮДИ
Роман
Ох уж эти мне сказочники! Нет чтобы написать
что-нибудь полезное, приятное, усладительное, а то
всю подноготную в земле вырывают!.. Вот уж запретил
бы им писать! Ну, на что это похоже: читаешь...
невольно задумываешься, - а там всякая дребедень и
пойдет в голову; право бы, запретил им писать;
так-таки просто вовсе бы запретил.
Кн. В. Ф. Одоевский
Апреля 8-го.
Бесценная моя Варвара Алексеевна!
Вчера я был счастлив, чрезмерно счастлив, донельзя счастлив! Вы хоть раз
в жизни, упрямица, меня послушались. Вечером, часов в восемь, просыпаюсь
(вы знаете, маточка, что я часочек-другой люблю поспать после должности),
свечку достал, приготовляю бумаги, чиню перо, вдруг, невзначай, подымаю
глаза, - право, у меня сердце вот так и запрыгало! Так вы-таки поняли, чего
мне хотелось, чего сердчишку моему хотелось! Вижу, уголочек занавески у
окна вашего загнут и прицеплен к горшку с бальзамином, точнехонько так, как
я вам тогда намекал; тут же показалось мне, что и личико ваше мелькнуло у
окна, что и вы ко мне из комнатки вашей смотрели, что и вы обо мне думали.
И как же мне досадно было, голубчик мой, что миловидного личика-то вашего я
не мог разглядеть хорошенько! Было время, когда и мы светло видели,
маточка. Не радость старость, родная моя! Вот и теперь все как-то рябит в
глазах; чуть поработаешь вечером, попишешь что-нибудь, наутро и глаза
раскраснеются, и слезы текут так, что даже совестно перед чужими бывает.
Однако же в воображении моем так и засветлела ваша улыбочка, ангельчик,
ваша добренькая, приветливая улыбочка; и на сердце моем было точно такое
ощущение, как тогда, как я поцеловал вас, Варенька, - помните ли,
ангельчик?
Знаете ли, голубчик мой, мне даже показалось, что вы там мне пальчиком
погрозили? Так ли, шалунья? Непременно вы это все опишите подробнее в вашем
письме.
Ну, а какова наша придумочка насчет занавески вашей, Варенька? Премило,
не правда ли? Сижу ли за работой, ложусь ли спать, просыпаюсь ли, уж знаю,
что и вы там обо мне думаете, меня помните, да и сами-то здоровы и веселы.
Опустите занавеску - значит, прощайте, Макар Алексеевич, спать пора!
Подымете - значит, с добрым утром, Макар Алексеевич, каково-то вы спали,
или: каково-то вы в вашем здоровье, Макар Алексеевич?
Что же до меня касается, то я, слава творцу, здорова и благополучна!
Видите ли, душечка моя, как это ловко придумано; и писем не нужно! Хитро,
не правда ли? А ведь придумочка-то моя! А что, каков я на эти дела, Варвара
Алексеевна?
Доложу я вам, маточка моя, Варвара Алексеевна, что спал я сию ночь добрым
порядком, вопреки ожиданий, чем и весьма доволен; хотя на новых квартирах,
с новоселья, и всегда как-то не спится; все что-то так, да не так! Встал я
сегодня таким ясным соколом - любо-весело! Что это какое утро сегодня
хорошее, маточка! У нас растворили окошко; солнышко светит, птички
чирикают, воздух дышит весенними ароматами, и вся природа оживляется - ну,
и остальное там все было тоже соответственное; все в порядке, по-весеннему.
Я даже и помечтал сегодня довольно приятно, и все об вас были мечтания мои,
Варенька. Сравнил я вас с птичкой небесной, на утеху людям и для украшения
природы созданной. Тут же подумал я, Варенька, что и мы, люди, живущие в
заботе и треволнении, должны тоже завидовать беззаботному и невинному
счастию небесных птиц, - ну, и остальное все такое же, сему же подобное; то
есть я все такие сравнения отдаленные делал. У меня там книжка есть одна,
Варенька, так в ней то же самое, все такое же весьма подробно описано. Я к
тому пишу, что ведь разные бывают мечтания, маточка. А вот теперь весна,
так и мысли все такие приятные, острые, затейливые, и мечтания приходят
нежные; все в розовом цвете. Я к тому и написал это все; а впрочем, я это
все взял из книжки. Там сочинитель обнаруживает такое же желание в стишках
и пишет -
Зачем я не птица, не хищная птица!
Ну и т. д. Там и еще есть разные мысли, да бог с ними!
А вот куда это вы утром ходили сегодня, Варвара Алексеевна?
Я еще и в должность не сбирался, а вы, уж подлинно как пташка весенняя,
порхнули из комнаты и по двору прошли такая веселенькая. Как мне-то было
весело, на вас глядя! Ах, Варенька, Варенька! вы не грустите; слезами горю
помочь нельзя; это я знаю, маточка моя, это я на опыте знаю. Теперь же вам
так покойно, да и здоровьем вы немного поправились. Ну, что ваша Федора?
Ах, какая же она добрая женщина! Вы мне, Варенька, напишите, как вы с нею
там живете теперь и всем ли вы довольны? Федора-то немного ворчлива; да вы
на это не смотрите, Варенька. Бог с нею! Она такая добрая.
Я уже вам писал о здешней Терезе, - тоже и добрая и верная женщина. А уж
как я беспокоился об наших письмах! Как они передаваться-то будут? А вот
как тут послал господь на наше счастье Терезу. Она женщина добрая, кроткая,
бессловесная. Но наша хозяйка просто безжалостная. Затирает ее в работу
словно ветошку какую-нибудь.
Ну, в какую же я трущобу попал, Варвара Алексеевна! Ну, уж квартира!
Прежде ведь я жил таким глухарем, сами знаете: смирно, тихо; у меня,
бывало, муха летит, так и муху слышно. А здесь шум, крик, гвалт! Да ведь вы
еще и не знаете, как это все здесь устроено. Вообразите, примерно, длинный
коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая
стена, а по левую всё двери да двери, точно нумера, все так в ряд
простираются. Ну, вот и нанимают эти нумера, а в них по одной комнатке в
каждом; живут в одной и по двое, и по трое. Порядку не спрашивайте - Ноев
ковчег! Впрочем, кажется, люди хорошие, все такие образованные, ученые.
Чиновник один есть (он где-то по литературной части), человек начитанный: и
о Гомере, и о Брамбеусе, и о разных у них там сочинителях говорит, обо всем
говорит, - умный человек! Два офицера живут и все в карты играют. Мичман
живет; англичанин-учитель живет. Постойте, я вас потешу, маточка; опишу их
в будущем письме сатирически, то есть как они там сами по себе, со всею
подробностию. Хозяйка наша, - очень маленькая и нечистая старушонка, -
целый день в туфлях да в шлафроке ходит и целый день все кричит на Терезу.
Я живу в кухне, или гораздо правильнее будет сказать вот как:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39