Роман в девяти письмах
Версия 1.0 от 09 февраля 1997 г. Сверка произведена по Собранию
сочинений в десяти томах
(Москва, Художественная литература, 1957).
РОМАН В ДЕВЯТИ ПИСЬМАХ
I
(От Петра Иваныча к Ивану Петровичу)
Милостивый государь и драгоценнейший друг,
Иван Петрович!
Вот уже третий день, как я, можно сказать, гоняюсь за вами,
драгоценнейший друг мой, имея переговорить о наинужнейшем деле, а нигде не
встречаю вас. Жена моя вчера, в бытность нашу у Семена Алексеича, весьма
кстати подшутила над вами, говоря, что вас с Татьяной Петровной вышла
парочка непоседов. Трех месяцев нет, как женаты, а уже неглижируете
домашними своими пенатами. Мы все много смеялись, - от полноты искреннего
расположения нашего к вам, разумеется, - но, кроме шуток, бесценнейший мой,
задали вы мне хлопот. Говорит мне Семен Алексеич, что не в клубе ли вы
Соединенного общества на бале? Оставляю жену у супруги Семена Алексеича,
сам же лечу в Соединенное общество. Смех и горе! представьте мое положение:
я на бал - и один, без жены! Иван Андреич, встретившийся со мною в
швейцарской, увидев меня одного, немедленно заключил (злодей!) о
необыкновенной страсти моей к танцевальным собраниям и, подхватив меня под
руку, хотел было уже насильно тащить в танцкласс, говоря, что в Соединенном
обществе тесно ему, развернуться негде молодецкой душе и что от пачули с
резедою у него голова разболелась. Не нахожу ни вас, ни Татьяны Петровны.
Иван Андреич уверяет и божится, что вы непременно на Горе от ума в
Александрынском театре.
Лечу в Александрынский театр: нет и там. Сегодня утром думал вас найти у
Чистоганова - не тут то было. Чистоганов шлет к Перепалкиным - то же самое.
Одним словом, измучился совершенно; судите, как я хлопотал! Теперь пишу к
вам (нечего делать!). Дело-то мое отнюдь не литературное (вы меня
понимаете); лучше бы с глазу на глаз, крайне нужно объясниться с вами, и
как можно скорее, и потому прошу ко мне сегодня на чай и на вечернюю беседу
вместе с Татьяной Петровной. Моя Анна Михайловна будет крайне обрадована
посещением вашим. Истинно, как говорится, по гроб одолжите.
Кстати, бесценнейший друг мой, - коли дело дошло до пера, то все в
строку, - нахожусь вынужденным теперь же попенять вам отчасти и даже
укорить вас, почтеннейший друг мой, в одной, по-видимому, весьма невинной
проделочке, которою вы зло надо мной подшутили... злодей вы, бессовестный
человек! Около половины прошедшего месяца вводите вы в дом мой одного
знакомого вашего, именно Евгения Николаича, ассюрируете(1) его дружеской и
для меня, разумеется, священнейшей рекомендацией вашей; я радуюсь случаю,
принимаю молодого человека с распростертыми объятиями и вместе с тем кладу
голову в петлю. Петля не петля, а вышла, что называется, штука хорошая.
Объяснять теперь некогда, да на пере и неловко, а только нижайшая просьба
до вас, злорадственный друг и приятель, нельзя ли каким-нибудь образом,
поделикатнее, в скобках, на ушко, втихомолочку, пошептать вашему молодому
человеку, что есть в столице много домов, кроме нашего. Мочи нет, батюшка!
Падам до ног, как говорит приятель наш Симоневич. Свидимся, я вам все
расскажу. Не в том смысле говорю, что молодой человек не взял, например, на
фасоне или душевными качествами или в чем-нибудь там другом оплошал.
Напротив, он даже малый любезный и милый; но вот погодите, увидимся; а
между тем, если встретите его, то шепните ему, ради бога, почтеннейший. Я
бы и сам это сделал, но вы знаете, характер такой: не могу, да и только. Вы
же рекомендовали его. Впрочем, вечером, во всяком случае, подробнее
объяснимся. А теперь до свидания. Остаюсь и проч.
P.S. Маленький у меня уже с неделю прихварывает, и с каждым днем все хуже
и хуже. Страдает зубенками; вырезываются. Жена все нянчится с ним и
грустит, бедняжка. Приезжайте. Истинно обрадуете нас, драгоценнейший друг
мой.
II
(От Ивана Петровича к Петру Иванычу)
Милостивый государь,
Петр Иваныч!
Получаю вчера письмо ваше, читаю и недоумеваю. Ищете меня бог знает в
каких местах, а я просто был дома. До десяти часов ожидал Ивана Иваныча
Толоконова. Тотчас же беру жену, нанимаю извозчика, трачусь и являюсь к вам
временем около половины седьмого. Вас дома нет, а встречает нас ваша
супруга. Жду вас до половины одиннадцатого; долее невозможно. Беру жену,
трачусь, нанимаю извозчика, завожу ее домой, а сам отправляюсь к
Перепалкиным, думая, не встречу ли там, но опять ошибаюсь в расчетах.
Приезжаю домой, не сплю всю ночь, беспокоюсь, утром заезжаю к вам три раза,
в девять, в десять и в одиннадцать часов, три раза трачусь, нанимаю
извозчиков, и опять вы меня оставляете с носом.
Читая же ваше письмо, удивлялся. Пишете о Евгении Николаиче, просите
шепнуть и не упоминаете почему. Хвалю осторожность, но бумага бумаге рознь,
а я нужных бумаг на папильотки жене не даю. Недоумеваю, наконец, в каком
смысле изволили мне это все написать. Впрочем, если на то пошло, то чего же
меня-то мешать в это дело? Я носа своего не сую во всякую всячину. Отказать
могли сами, вижу только, что объясниться нужно мне с вами короче,
решительнее, да к тому же и время проходит. А я стеснен и не знаю, что
делать придется, коли неглижировать условиями будете. Дорога на носу,
дорога чего-нибудь стоит, а тут еще жена хнычет: сшей ей бархатный капот по
модному вкусу. Насчет же Евгения Николаича спешу вам заметить: навел я
вчера, не теряя времени, окончательно справки, в бытность мою у Павла
Семеныча Перепалкина. У него своих пятьсот душ в Ярославской губернии, да
от бабушки есть надежда получить в триста душ подмосковную. Денег же
сколько, не знаю, а я думаю, что вам это лучше знать. Окончательно прошу
вас назначить мне место свидания. Встретили вчера Ивана Андреича и пишете,
что объявил он вам, что я в Александрынском театре с женою. Я же пишу, что
он врет, и тем более ему веры нельзя иметь в подобных делах, что он, не
далее как третьего дня, провел свою бабушку на осьмистах рублях
ассигнациями. Затем имею честь пребыть.
P.S. Жена моя забеременела; к тому же она пуглива и чувствует подчас
меланхолию. В театральные же представления иногда вводят пальбу и
искусственно машинами сделанный гром. И потому, боясь испугать жену, в
театры ее не вожу. Сам же до театральных представлений охоты большой не
имею.
III
(От Петра Иваныча к Ивану Петровичу)
Бесценнейший друг мой,
Иван Петрович!
Виноват, виноват и тысячу раз виноват, но спешу оправдаться. Вчера в
шестом часу, и как раз в то самое время как мы с истинным участием сердца о
вас вспоминали, прискакал нарочный от дядюшки Степана Алексеича с
известием, что с тетушкой худо.
1 2 3 4
Версия 1.0 от 09 февраля 1997 г. Сверка произведена по Собранию
сочинений в десяти томах
(Москва, Художественная литература, 1957).
РОМАН В ДЕВЯТИ ПИСЬМАХ
I
(От Петра Иваныча к Ивану Петровичу)
Милостивый государь и драгоценнейший друг,
Иван Петрович!
Вот уже третий день, как я, можно сказать, гоняюсь за вами,
драгоценнейший друг мой, имея переговорить о наинужнейшем деле, а нигде не
встречаю вас. Жена моя вчера, в бытность нашу у Семена Алексеича, весьма
кстати подшутила над вами, говоря, что вас с Татьяной Петровной вышла
парочка непоседов. Трех месяцев нет, как женаты, а уже неглижируете
домашними своими пенатами. Мы все много смеялись, - от полноты искреннего
расположения нашего к вам, разумеется, - но, кроме шуток, бесценнейший мой,
задали вы мне хлопот. Говорит мне Семен Алексеич, что не в клубе ли вы
Соединенного общества на бале? Оставляю жену у супруги Семена Алексеича,
сам же лечу в Соединенное общество. Смех и горе! представьте мое положение:
я на бал - и один, без жены! Иван Андреич, встретившийся со мною в
швейцарской, увидев меня одного, немедленно заключил (злодей!) о
необыкновенной страсти моей к танцевальным собраниям и, подхватив меня под
руку, хотел было уже насильно тащить в танцкласс, говоря, что в Соединенном
обществе тесно ему, развернуться негде молодецкой душе и что от пачули с
резедою у него голова разболелась. Не нахожу ни вас, ни Татьяны Петровны.
Иван Андреич уверяет и божится, что вы непременно на Горе от ума в
Александрынском театре.
Лечу в Александрынский театр: нет и там. Сегодня утром думал вас найти у
Чистоганова - не тут то было. Чистоганов шлет к Перепалкиным - то же самое.
Одним словом, измучился совершенно; судите, как я хлопотал! Теперь пишу к
вам (нечего делать!). Дело-то мое отнюдь не литературное (вы меня
понимаете); лучше бы с глазу на глаз, крайне нужно объясниться с вами, и
как можно скорее, и потому прошу ко мне сегодня на чай и на вечернюю беседу
вместе с Татьяной Петровной. Моя Анна Михайловна будет крайне обрадована
посещением вашим. Истинно, как говорится, по гроб одолжите.
Кстати, бесценнейший друг мой, - коли дело дошло до пера, то все в
строку, - нахожусь вынужденным теперь же попенять вам отчасти и даже
укорить вас, почтеннейший друг мой, в одной, по-видимому, весьма невинной
проделочке, которою вы зло надо мной подшутили... злодей вы, бессовестный
человек! Около половины прошедшего месяца вводите вы в дом мой одного
знакомого вашего, именно Евгения Николаича, ассюрируете(1) его дружеской и
для меня, разумеется, священнейшей рекомендацией вашей; я радуюсь случаю,
принимаю молодого человека с распростертыми объятиями и вместе с тем кладу
голову в петлю. Петля не петля, а вышла, что называется, штука хорошая.
Объяснять теперь некогда, да на пере и неловко, а только нижайшая просьба
до вас, злорадственный друг и приятель, нельзя ли каким-нибудь образом,
поделикатнее, в скобках, на ушко, втихомолочку, пошептать вашему молодому
человеку, что есть в столице много домов, кроме нашего. Мочи нет, батюшка!
Падам до ног, как говорит приятель наш Симоневич. Свидимся, я вам все
расскажу. Не в том смысле говорю, что молодой человек не взял, например, на
фасоне или душевными качествами или в чем-нибудь там другом оплошал.
Напротив, он даже малый любезный и милый; но вот погодите, увидимся; а
между тем, если встретите его, то шепните ему, ради бога, почтеннейший. Я
бы и сам это сделал, но вы знаете, характер такой: не могу, да и только. Вы
же рекомендовали его. Впрочем, вечером, во всяком случае, подробнее
объяснимся. А теперь до свидания. Остаюсь и проч.
P.S. Маленький у меня уже с неделю прихварывает, и с каждым днем все хуже
и хуже. Страдает зубенками; вырезываются. Жена все нянчится с ним и
грустит, бедняжка. Приезжайте. Истинно обрадуете нас, драгоценнейший друг
мой.
II
(От Ивана Петровича к Петру Иванычу)
Милостивый государь,
Петр Иваныч!
Получаю вчера письмо ваше, читаю и недоумеваю. Ищете меня бог знает в
каких местах, а я просто был дома. До десяти часов ожидал Ивана Иваныча
Толоконова. Тотчас же беру жену, нанимаю извозчика, трачусь и являюсь к вам
временем около половины седьмого. Вас дома нет, а встречает нас ваша
супруга. Жду вас до половины одиннадцатого; долее невозможно. Беру жену,
трачусь, нанимаю извозчика, завожу ее домой, а сам отправляюсь к
Перепалкиным, думая, не встречу ли там, но опять ошибаюсь в расчетах.
Приезжаю домой, не сплю всю ночь, беспокоюсь, утром заезжаю к вам три раза,
в девять, в десять и в одиннадцать часов, три раза трачусь, нанимаю
извозчиков, и опять вы меня оставляете с носом.
Читая же ваше письмо, удивлялся. Пишете о Евгении Николаиче, просите
шепнуть и не упоминаете почему. Хвалю осторожность, но бумага бумаге рознь,
а я нужных бумаг на папильотки жене не даю. Недоумеваю, наконец, в каком
смысле изволили мне это все написать. Впрочем, если на то пошло, то чего же
меня-то мешать в это дело? Я носа своего не сую во всякую всячину. Отказать
могли сами, вижу только, что объясниться нужно мне с вами короче,
решительнее, да к тому же и время проходит. А я стеснен и не знаю, что
делать придется, коли неглижировать условиями будете. Дорога на носу,
дорога чего-нибудь стоит, а тут еще жена хнычет: сшей ей бархатный капот по
модному вкусу. Насчет же Евгения Николаича спешу вам заметить: навел я
вчера, не теряя времени, окончательно справки, в бытность мою у Павла
Семеныча Перепалкина. У него своих пятьсот душ в Ярославской губернии, да
от бабушки есть надежда получить в триста душ подмосковную. Денег же
сколько, не знаю, а я думаю, что вам это лучше знать. Окончательно прошу
вас назначить мне место свидания. Встретили вчера Ивана Андреича и пишете,
что объявил он вам, что я в Александрынском театре с женою. Я же пишу, что
он врет, и тем более ему веры нельзя иметь в подобных делах, что он, не
далее как третьего дня, провел свою бабушку на осьмистах рублях
ассигнациями. Затем имею честь пребыть.
P.S. Жена моя забеременела; к тому же она пуглива и чувствует подчас
меланхолию. В театральные же представления иногда вводят пальбу и
искусственно машинами сделанный гром. И потому, боясь испугать жену, в
театры ее не вожу. Сам же до театральных представлений охоты большой не
имею.
III
(От Петра Иваныча к Ивану Петровичу)
Бесценнейший друг мой,
Иван Петрович!
Виноват, виноват и тысячу раз виноват, но спешу оправдаться. Вчера в
шестом часу, и как раз в то самое время как мы с истинным участием сердца о
вас вспоминали, прискакал нарочный от дядюшки Степана Алексеича с
известием, что с тетушкой худо.
1 2 3 4