Как Кумран, подумал я, подойдя к подножию скалы, — высокий отрог, но выше, чем в Кумране: крепость, неприступная крепость.
— Под руководством Йигаэля Ядина, который был командующим армией и археологом, — объяснил отец, — исследователи обнаружили Масаду на следующий день после начала войны за независимость в тысяча девятьсот сорок восьмом году, тогда же — и дворец Ирода. В развалинах нашли монеты, глиняные кувшины с именами владельцев, фрагменты пятнадцати древнееврейских текстов. Когда спустя двенадцать лет, в шестидесятом году, опубликовали некоторые из Кумранских свитков, то их сходство с фрагментами из Масады настолько поразило ученых, что невольно возник вопрос: не являлись ли свитки Мертвого моря делом рук некой обособленной секты, проживавшей в Масаде? Другие утверждали, что ессеи Кумрана присоединились к защитникам Масады в последние месяцы Второго восстания евреев в семидесятом году нашей эры. Но лично я так не считаю.
— А как?
— Я полагаю, что именно зелоты, в конце концов, присоединились к ессеям или же, точнее, укрылись у них. Описание Иосифом Флавием условий осады Иерусалима римлянами доказывает, что Галилея полностью покорилась завоевателям, за исключением зелотов. Отряд из Масады, сопротивлявшийся так долго и отважно, показал слабость римлян и выставил их на посмешище. Вся страна знала о происходившем в Масаде. Призывам зелотов поддались как молодежь, так и ессеи, жившие неподалеку. В таких драматических условиях у жителей Иерусалима не оставалось выбора: они спрятали свои богатства, книги, талисманы с отрывками из Библии; их в огромном количестве нашли в пещерах Кумрана. Осада и ее угроза объясняют, почему свитки надо было искать далеко, в труднодоступных местах.
— Но ведь в Кумране нашли только копии…
— Причина простая: жрецы Кумрана предчувствовали, что должно произойти. Они осознавали, что после разрушения Храма уже не его культ будет основой иудаизма, а единственная Книга в совокупности с другими книгами, на чем и основывалась духовная и интеллектуальная жизнь иудаизма. Вот почему они и попытались спрятать пергаменты.
— А сокровище? — спросила Джейн.
— Давайте поднимемся на Масаду, — предложил отец, не ответив на ее вопрос.
— Но, — возразил я, — уже почти полдень. — Не воспользоваться ли нам канатной дорогой?
— Видишь ли, Ари, — отрезал отец, — такой дорогой мы никогда не пользовались.
— Тогда, может быть, Джейн! — воскликнул я. — Она же ранена!
Джейн покачала головой. Я знал ее упрямство и понял, что этой фразой ущемил ее гордость. Отец загадочно улыбнулся.
— Пойду куплю воды, — предложил я.
У киоска, где продавали воду, выстроилась очередь.
— Пойдемте же, — настаивал отец. — Не будем терять время.
Мы начали поход, следуя по тропе, названной змеиной, которая и в самом деле напоминала змею своей длиной и изгибами. Мы обливались потом, нас давила жара, руки и ноги отяжелели. Мы оказались, словно в тисках: с одной стороны земное притяжение тянуло нас вниз, с другой — прессовало солнце, только воля помогала нам продвигаться.
На нас не было головных уборов, и роковой солнечный удар был нам обеспечен. От высоты, напряжения и жажды у меня кружилась голова. Отец же поднимался спокойно, почти не прилагая усилий, временами даже говорил, рассказывая истории о бунте зелотов против римлян. Карабкаясь за ним, мы понимали, почему римляне не смогли добраться до вершины. Джейн задыхалась, и я намеренно сдерживал шаг; холодный пот тек по спине.
Под полуденным солнцем никто не рисковал подниматься по крутой тропе. Мы были одни. Несколько раз Джейн оглядывалась, взглядом измеряя пройденный путь, но земля никак не хотела удаляться.
— Еще не поздно спуститься, — предложил я ей.
— Да уж полдороги позади, — вставил отец.
Джейн не произносила ни слова. Она побледнела, красные пятна выступили на ее щеках. Она заметно отставала. Опередив ее, я приблизился к отцу.
— Что ты хочешь доказать? — обеспокоенно проговорил я. — Ты хочешь убить ее?
Он не ответил. Он упрямо лез вверх, не сходя с тропы. Безумие — подъем под полуденным солнцем, без воды… Да, это было безумием, и он это знал.
Часа через два мы достигли вершины.
Последним усилием воли Джейн преодолела заключительный отрезок и без сил повалилась на одну из скамей, едва прикрытую тенью от временного тента. Я побежал за водой и заставил ее пить маленькими глотками. Понемногу бледность сошла с ее щек, вернув им естественный цвет, и она улыбнулась. Оставив Джейн приходить в себя, я отвел отца в сторону.
— Ну и как? Ты доволен? — спросил я. — Можешь ты мне сказать почему? Почему ты так поступил с ней?
Отец не ответил.
— Скажешь ты, наконец, какой смысл во всем этом?
— Я думаю, Джейн прошла специальную подготовку.
— Специальную подготовку? Но… что ты городишь? И что ты знаешь о таких вещах?
— Ари, ты же понимаешь, что никто не выдержал бы и половины того, что вынесла она, раненая и без воды.
— А точнее?
Увы! Ответа я не получил: Джейн уже подходила к нам.
— Ну как? — спросил я ее.
— Все в порядке. Может, продолжим?
— Вот, смотрите, — произнес отец, показывая рукой на удивительный пейзаж Масады. — Вон там — Кумран, а слева — Мертвое море. А вот здесь — Иродиум, бывший дворец Ирода Великого. Этот дворец, во время Второго восстания против римлян в сто тридцать втором году, стал резиденцией нового — и последнего — принца Израиля, которого звали Бар-Кохба. Отсюда же вы можете видеть все тайники с сокровищем, упомянутым в Медном свитке.
— Правда? — удивилась Джейн. — И вы это знаете наверняка?
— Для того чтобы суметь прочитать Медный свиток, надо хорошо знать религиозную литературу, и тут не поможет никакая компьютерная техника… В первой фразе, например, «в опустошениях долины Ахор» намекается на особую географическую и геологическую местность.
Тут-то мой отец и прочитал нам удивительный доклад о ценностях, перечисляемых в Медном свитке, который он, казалось, знал наизусть. Он будто развернул свиток перед нами, с величественным спокойствием раскрывая его содержание. Будто сам отец стал живым, говорящим свитком, а бескрайний пейзаж, разворачивавшийся перед нами, предстал палимпсестом, который отец соскребал, чтобы открыть нам более древний и более священный текст, непохожий на текст переписчика; наши глаза будто видели, а уши слышали, как таинственный свиток одну за другой раскрывает свои ценности.
— В первой колонке Медного свитка, — начал отец, указывая пальцем поочередно на восток, запад, север и юг, — упоминаются развалины Хорева, находящегося в долине Ахор. Под его ступенями, спускающимися к востоку, лежит сундук с серебром весом в семнадцать талантов.
В каменной могиле лежит золотой слиток весом девятьсот талантов, прикрыт он щебнем, на дне большого водоема, во дворе перистиля, на холме Кохлит зарыты священнические облачения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Под руководством Йигаэля Ядина, который был командующим армией и археологом, — объяснил отец, — исследователи обнаружили Масаду на следующий день после начала войны за независимость в тысяча девятьсот сорок восьмом году, тогда же — и дворец Ирода. В развалинах нашли монеты, глиняные кувшины с именами владельцев, фрагменты пятнадцати древнееврейских текстов. Когда спустя двенадцать лет, в шестидесятом году, опубликовали некоторые из Кумранских свитков, то их сходство с фрагментами из Масады настолько поразило ученых, что невольно возник вопрос: не являлись ли свитки Мертвого моря делом рук некой обособленной секты, проживавшей в Масаде? Другие утверждали, что ессеи Кумрана присоединились к защитникам Масады в последние месяцы Второго восстания евреев в семидесятом году нашей эры. Но лично я так не считаю.
— А как?
— Я полагаю, что именно зелоты, в конце концов, присоединились к ессеям или же, точнее, укрылись у них. Описание Иосифом Флавием условий осады Иерусалима римлянами доказывает, что Галилея полностью покорилась завоевателям, за исключением зелотов. Отряд из Масады, сопротивлявшийся так долго и отважно, показал слабость римлян и выставил их на посмешище. Вся страна знала о происходившем в Масаде. Призывам зелотов поддались как молодежь, так и ессеи, жившие неподалеку. В таких драматических условиях у жителей Иерусалима не оставалось выбора: они спрятали свои богатства, книги, талисманы с отрывками из Библии; их в огромном количестве нашли в пещерах Кумрана. Осада и ее угроза объясняют, почему свитки надо было искать далеко, в труднодоступных местах.
— Но ведь в Кумране нашли только копии…
— Причина простая: жрецы Кумрана предчувствовали, что должно произойти. Они осознавали, что после разрушения Храма уже не его культ будет основой иудаизма, а единственная Книга в совокупности с другими книгами, на чем и основывалась духовная и интеллектуальная жизнь иудаизма. Вот почему они и попытались спрятать пергаменты.
— А сокровище? — спросила Джейн.
— Давайте поднимемся на Масаду, — предложил отец, не ответив на ее вопрос.
— Но, — возразил я, — уже почти полдень. — Не воспользоваться ли нам канатной дорогой?
— Видишь ли, Ари, — отрезал отец, — такой дорогой мы никогда не пользовались.
— Тогда, может быть, Джейн! — воскликнул я. — Она же ранена!
Джейн покачала головой. Я знал ее упрямство и понял, что этой фразой ущемил ее гордость. Отец загадочно улыбнулся.
— Пойду куплю воды, — предложил я.
У киоска, где продавали воду, выстроилась очередь.
— Пойдемте же, — настаивал отец. — Не будем терять время.
Мы начали поход, следуя по тропе, названной змеиной, которая и в самом деле напоминала змею своей длиной и изгибами. Мы обливались потом, нас давила жара, руки и ноги отяжелели. Мы оказались, словно в тисках: с одной стороны земное притяжение тянуло нас вниз, с другой — прессовало солнце, только воля помогала нам продвигаться.
На нас не было головных уборов, и роковой солнечный удар был нам обеспечен. От высоты, напряжения и жажды у меня кружилась голова. Отец же поднимался спокойно, почти не прилагая усилий, временами даже говорил, рассказывая истории о бунте зелотов против римлян. Карабкаясь за ним, мы понимали, почему римляне не смогли добраться до вершины. Джейн задыхалась, и я намеренно сдерживал шаг; холодный пот тек по спине.
Под полуденным солнцем никто не рисковал подниматься по крутой тропе. Мы были одни. Несколько раз Джейн оглядывалась, взглядом измеряя пройденный путь, но земля никак не хотела удаляться.
— Еще не поздно спуститься, — предложил я ей.
— Да уж полдороги позади, — вставил отец.
Джейн не произносила ни слова. Она побледнела, красные пятна выступили на ее щеках. Она заметно отставала. Опередив ее, я приблизился к отцу.
— Что ты хочешь доказать? — обеспокоенно проговорил я. — Ты хочешь убить ее?
Он не ответил. Он упрямо лез вверх, не сходя с тропы. Безумие — подъем под полуденным солнцем, без воды… Да, это было безумием, и он это знал.
Часа через два мы достигли вершины.
Последним усилием воли Джейн преодолела заключительный отрезок и без сил повалилась на одну из скамей, едва прикрытую тенью от временного тента. Я побежал за водой и заставил ее пить маленькими глотками. Понемногу бледность сошла с ее щек, вернув им естественный цвет, и она улыбнулась. Оставив Джейн приходить в себя, я отвел отца в сторону.
— Ну и как? Ты доволен? — спросил я. — Можешь ты мне сказать почему? Почему ты так поступил с ней?
Отец не ответил.
— Скажешь ты, наконец, какой смысл во всем этом?
— Я думаю, Джейн прошла специальную подготовку.
— Специальную подготовку? Но… что ты городишь? И что ты знаешь о таких вещах?
— Ари, ты же понимаешь, что никто не выдержал бы и половины того, что вынесла она, раненая и без воды.
— А точнее?
Увы! Ответа я не получил: Джейн уже подходила к нам.
— Ну как? — спросил я ее.
— Все в порядке. Может, продолжим?
— Вот, смотрите, — произнес отец, показывая рукой на удивительный пейзаж Масады. — Вон там — Кумран, а слева — Мертвое море. А вот здесь — Иродиум, бывший дворец Ирода Великого. Этот дворец, во время Второго восстания против римлян в сто тридцать втором году, стал резиденцией нового — и последнего — принца Израиля, которого звали Бар-Кохба. Отсюда же вы можете видеть все тайники с сокровищем, упомянутым в Медном свитке.
— Правда? — удивилась Джейн. — И вы это знаете наверняка?
— Для того чтобы суметь прочитать Медный свиток, надо хорошо знать религиозную литературу, и тут не поможет никакая компьютерная техника… В первой фразе, например, «в опустошениях долины Ахор» намекается на особую географическую и геологическую местность.
Тут-то мой отец и прочитал нам удивительный доклад о ценностях, перечисляемых в Медном свитке, который он, казалось, знал наизусть. Он будто развернул свиток перед нами, с величественным спокойствием раскрывая его содержание. Будто сам отец стал живым, говорящим свитком, а бескрайний пейзаж, разворачивавшийся перед нами, предстал палимпсестом, который отец соскребал, чтобы открыть нам более древний и более священный текст, непохожий на текст переписчика; наши глаза будто видели, а уши слышали, как таинственный свиток одну за другой раскрывает свои ценности.
— В первой колонке Медного свитка, — начал отец, указывая пальцем поочередно на восток, запад, север и юг, — упоминаются развалины Хорева, находящегося в долине Ахор. Под его ступенями, спускающимися к востоку, лежит сундук с серебром весом в семнадцать талантов.
В каменной могиле лежит золотой слиток весом девятьсот талантов, прикрыт он щебнем, на дне большого водоема, во дворе перистиля, на холме Кохлит зарыты священнические облачения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66