ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Кадфаэль поднялся с колен и потер мокрые ладони одна о другую.
— Не двигайтесь и посмотрите возле себя. Мы могли затоптать какие-нибудь следы, но у нас всех, кроме одного, на ногах сандалии, и у брата Эльюрика тоже. Мастер Найалл, откуда вы утром вышли в сад?
— Из дома, — ответил Найалл, кивком указывая на дверь.
— А брат Эльюрик, когда приходил каждый год за розой, как он попадал сюда?
— Через плетеную калитку в стене двора, как мы вошли сейчас. И он всегда вел себя очень тихо и скромно.
— Значит, прошлой ночью, когда он хотя и тайно, но без всяких дурных намерений пришел сюда, он наверняка вошел так же, как обычно. Давайте посмотрим, прошли ли тут где-нибудь ноги, обутые не в сандалии. — И Кадфаэль осторожно двинулся по траве в сторону калитки.
На тропинке, которая в дождь сильно размокла, а потом подсохла и снова стала ровной и мягкой, сохранились следы всех, кто здесь прошел — отпечатки трех пар плоских подошв, тут и там накладывавшиеся одна на другую. Впрочем, их могло быть и четыре, поскольку размер сандалий был у всех одинаков. Кадфаэль надеялся различить среди следов те, что отпечатались глубже остальных, потому что хозяин сандалий прошел здесь, когда почва была более влажной и мягкой, если, конечно, по счастливой случайности, они избежали участи быть до неузнаваемости затоптанными позже. Все следы вели только в одну сторону — никто из монахов не выходил из сада. Кроме этого, на земле был хорошо виден широкий ясный след от подошвы сапога, явно оставленный одновременно с отпечатками сандалий. Найалл сказал, что это его след, и в доказательство поставил в него свою ногу — совпадение было полным.
— Кто бы ни был тот, второй, — сказал Кадфаэль, — вряд ли он вошел сюда с улицы, как это делают честные люди. И вышел он, оставив здесь лежать мертвого человека, не этим путем. Посмотрим еще где-нибудь.
С восточной стороны сад был огражден стеной дома, принадлежащего кузнецу Томасу, с западной — мастерской и жилищем Найалла; отсюда выйти было нельзя. Но по другую сторону северной стены находился выгон, куда легко было проникнуть с поля, и этот путь не просматривался ни из одного, ни из другого дома. На расстоянии нескольких шагов от искалеченного розового куста за стену цеплялась виноградная лоза, одичавшая, старая, очень редко приносившая плоды. Ее скрюченный ствол в одном месте отошел от стены, и, когда Найалл приблизился, он увидел, что там, где ствол изогнулся и рос параллельно стене, образовалась как бы ступенька. Чья-то нога и воспользовалась ею как опорой, когда человек в отчаянной спешке карабкался на стену.
— Вот! Он перелез здесь! С той стороны, на выгоне, почва повыше, а когда он убегал отсюда, ему нужна была приступка.
Подошли остальные и стали разглядывать это место. Сапог того, кто лез на стену, несколько раз царапнул по коре лозы — в царапинах осталась земля. А внизу, под лозой, в почве отпечатался глубокий отчетливый след другого сапога, левого; человеку пришлось основательно опереться на эту, левую, ногу, потому что ему предстояло подскочить довольно высоко. Это был отпечаток сапога с каблуком, но с внешней стороны подошвы, сзади, там, где люди обычно снашивают каблуки, след был менее глубоким. Судя по отпечатку, сапоги были добротные, но поношенные. Наискось через отпечаток, начинаясь примерно у подушечки ступни, шел выпуклый рубчик — след трещины в подошве. Носок сапога с внутренней стороны против сношенного края каблука тоже отпечатался менее глубоко. Этот человек ходил с левого края пятки на правый край носка, опираясь на большой палец. Подпрыгнув, он оставил во влажной земле глубокий, четкий след, который, подсохнув, превратился в отличную литейную форму.
— Немного растопленного воска, — произнес, пристально вглядываясь, Кадфаэль, как бы про себя, — немного растопленного воска и твердая рука — и мы ухватим его за пятку.
Они так увлеклись изучением следа, оставленного убийцей брата Эльюрика, что никто не услышал легких шагов в доме, приближавшихся к открытой двери, и не увидел, как блеснуло солнце на лице Джудит, когда она показалась на пороге. Войдя в мастерскую и обнаружив, что там никого нет, она подождала несколько минут, и, поскольку Найалл не появился, дверь в жилые комнаты оставалась распахнута и по помещению пробегали золотисто-зеленые тени освещенных солнцем ветвей, шевелящихся на ветру, Джудит, хорошо знавшая расположение дома, решила выйти в сад и поискать мастера там.
— Прошу прощения, — промолвила она, ступив за порог, — но дверь была открыта. Я звала…
Она замолчала, удивленная и испуганная, увидев в саду монахов, в ужасе обернувшихся и уставившихся на нее. Трое бенедиктинцев в черных рясах, собравшиеся у старой бесплодной виноградной лозы, один из них — сам аббат. Что заставило их прийти сюда?
— Извините меня, — начала Джудит, остановившись. — Я не знала…
Найалл первым пришел в себя и быстро подошел к Джудит, стараясь оказаться между ней и тем, что она могла увидеть, отведи она глаза от аббата. Как бы защищая ее, он протянул руку, приглашая ее войти обратно в дом.
— Идемте, госпожа, здесь все в порядке. Ваш пояс готов. Я не ждал вас так рано…
Он не умел произносить успокаивающие слова. Джудит осталась стоять на месте и через плечо Найалла заглянула в окруженный стенами сад, и, когда она заметила лежавшее поодаль в траве неподвижное тело, взгляд ее похолодел и застыл. Женщина разглядела светлый овал лица, скрещенные на груди руки, казавшиеся особенно бледными на фоне черной рясы, увидела она и разрубленный у основания розовый куст, его обвисшие, вырванные из щелей стены ветки. Сперва Джудит не узнала мертвого юношу и вообще не поняла, что здесь произошло. Она только ясно ощутила, что все, случившееся в этих стенах, в этом некогда принадлежавшем ей доме, каким-то печальным образом связано с ней самой, словно она дала толчок череде ужасных событий, которые не в силах остановить, словно над ней стала сгущаться туча вины, смеющаяся над разительным несоответствием ее благих намерений и порочностью следствий.
Женщина не издала ни звука, она не отпрянула, не поддалась на неловкие уговоры обеспокоенного Найалла, умолявшего ее: «Идемте в дом, идемте, посидите там спокойно, а здесь все предоставьте аббату. Идемте же!» Он обнял Джудит за плечи, скорее чтобы заставить ее уйти, чем из желания поддержать, потому что она стояла прямо и твердо и в теле ее не ощущалось дрожи. Джудит положила руки на плечи Найалла, решительно противясь его настойчивым попыткам увести ее.
— Нет, оставьте. Это касается меня. Я знаю.
Тут подошли и монахи. Заговорил аббат:
— Госпожа, случившееся здесь, очевидно, огорчит вас. Я не буду ничего скрывать. Вы подарили нам этот дом, и узнать обо всем — ваше право.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58