ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Хозяин попросил ее подать гостям вина, а нас пригласил садиться. Сокол, нахохлившийся на своей жердочке, с любопытством поглядывал на нас своим черным глазом-бусинкой.
– Рад, что сегодня вам лучше, сэр, – сказал я.
– Благодарю вас, – с улыбкой откликнулся Джайлс. – Отдых пошел мне на пользу. А снадобье, прописанное доктором Гибсоном, изрядно облегчило боль. Как поживаете, мастер Барак? Удалось вам вчера увидеть короля?
Старик держался со своей обычной непринужденностью и о короле упомянул беззаботным, почти легкомысленным тоном.
– Да, сэр. Я видел, как король въезжал в город. Спору нет, выглядит он внушительно.
Во взгляде, который Барак метнул на Ренна, мелькнуло смущение. Как видно, никогда прежде моему помощнику не доводилось общаться с человеком, медленно умирающим от неизлечимого недуга, догадался я.
– Да, осанка у короля чрезвычайно величественная, – кивнул Джайлс.
Меджи принесла вина и тарелку с печеньем. Я заметил, что она избегает моего взгляда, но никак не мог понять причину этого.
– Превосходное французское вино. Самый подходящий напиток в такое ясное солнечное утро, – изрек Джайлс, отхлебнув из своего бокала. – Угощайтесь, джентльмены. Уверяю вас, это сладкое печенье стоит попробовать. Из конторы лорда-камергера мне уже принесли список просителей, которые будут присутствовать в замке на первом судебном слушании, – сообщил он. – Насколько мне известно, всего слушаний будет два.
– Вы уверены, что завтра сможете председательствовать на слушании? – спросил я.
– Совершенно уверен, – решительно кивнул Джайлс. – К тому же дела, которые нам предстоит разбирать, не требуют особых умственных усилий.
– Но что, если стороны не согласятся с нашим решением?
– Пусть тогда едут в Лондон и попытают счастья в тамошнем суде, – усмехнулся Джайлс. – Впрочем, вряд ли кто-нибудь пожелает поступить подобным образом.
– Тем выше ответственность, которая лежит на нас. Завтра мы предстанем вершителями справедливости.
– Разумеется. Я оставил список просителей на столе в своем кабинете. Там же лежат и сумки с петициями. Быть может, мастер Барак возьмет на себя труд отобрать те прошения, что нам предстоит разбирать завтра. Полагаю, нам стоит оживить их в памяти.
– Отличная идея, – кивнул я. – Вы согласны, Барак?
Барак с готовностью поднялся со своего места.
– Мой кабинет расположен на первом этаже, рядом с гостиной, – пояснил Джайлс. – И захватите с собой вина. Когда есть чем промочить горло, работа идет веселее.
Едва за Бараком закрылась дверь, Джайлс повернулся ко мне.
– Насколько я понял, вчера Меджи изменила своей обычной молчаливости и немного рассказала вам о моей ссоре с племянником.
– У вас нет оснований упрекать свою служанку в болтливости. Она упомянула лишь, что ссора вышла из-за политики.
– И все же бедняжка Меджи чувствовала себя виноватой, – грустно улыбнулся Джайлс. – Но если вы, Мэтью, согласны помочь мне, вам лучше узнать все. Хотя, признаюсь, мне до сих пор тяжело вспоминать об этой истории.
– Я все понимаю. Но, Джайлс, вы уверены, что у вас хватит сил для такого длительного путешествия? После недавнего приступа…
Ренн нетерпеливо махнул своей большой рукой; изумруд сверкнул в солнечном свете.
– Я поеду в Лондон во что бы то ни стало, – заявил он с неожиданной резкостью. – Решение принято, и никакие обстоятельства не заставят меня изменить его. Но позвольте рассказать вам о моем племяннике.
– Как вам будет угодно.
– К моей величайшей скорби, все дети, которых Господь послал мне и моей дорогой супруге, умерли в ранние годы, – начал Джайлс. – У жены моей была сестра, Элизабет, которая состояла в браке с человеком по имени Дейкин. То был мелкий клерк, серый и неприметный человечек, лишенный даже намека на честолюбие. Я всегда относился к нему с некоторым пренебрежением. И признаюсь, подчас мне становилось завидно, что сын их вырос высоким и крепким парнем, не знавшим ни единой болезни. Когда юноша достиг соответствующего возраста, он был отправлен научение в Грейс-Инн. Разумеется, я снабдил его рекомендательными письмами. Как вы понимаете, мне, бездетному, не составило труда привязаться к племяннику всей душой, – произнес он с грустной улыбкой. – Мартин обладал незаурядным умом и, несмотря на свою молодость, отличался независимостью суждений. Эту черту я особенно в нем ценил, ибо она встречается крайне редко. Вы наделены ею в высокой степени, – добавил старик, указав на меня бокалом.
– Благодарю вас, – со смехом ответил я.
– Однако подчас независимость суждений чревата весьма опасными последствиями, – изрек Джайлс.
– Полностью с вами согласен, – кивнул я.
– Каждый год Мартин приезжал в Йорк, навестить родителей. Здесь, в этой гостиной, мы проводили веселые безмятежные вечера – Мартин, его родители, моя жена и я, – вздохнул Джайлс, обведя комнату глазами. – Ныне все мертвы, за исключением меня и Мартина.
Губы его сжались в тонкую линию.
– Мартин рассказывал мне о Лондоне, о своих товарищах, но ни словом не упоминал о том, что действительно занимало его ум. Девять лет назад, летом тысяча пятьсот тридцать второго года, он снова приехал домой. Король все еще был женат на Катерине Арагонской, но вот уже несколько лет пытался получить у Папы развод и жениться на Анне Болейн. Вся эта история уже подходила к концу. Вскоре, как вы помните, король порвал с Римом, назначил Кранмера архиепископом Кентерберийским и заставил его объявить свой первый брак недействительным.
– Да, я все это прекрасно помню.
– Здесь, на севере, весть о разрыве с Римом повергла всех в ужас. Мы понимали, что теперь, когда королевой стала поборница реформ Анна Болейн, к власти придут еретики, подобные Кромвелю. Так и произошло в действительности.
– В ту пору я тоже был ярым поборником реформ, Джайлс, – не преминул сообщить я. – С Кромвелем я был хорошо знаком еще до того, как он поднялся к вершинам власти.
Джайлс вперил в меня испытующий взгляд. Оказывается, глаза его могли быть чрезвычайно острыми.
– Судя по тому, что вы говорите в прошедшем времени, ныне вы не являетесь ярым поборником реформ? – осведомился он.
– Да, пыл мой изрядно угас. Впрочем, в стан папистов я тоже не переметнулся.
– Что до Мартина, то пыл его казался неугасимым. Никогда прежде не встречал я человека, столь ревностно отстаивающего свои убеждения.
– Так он был реформатором?
– Напротив, папистом. Сторонником королевы Катерины. Разумеется, участь первой супруги короля не могла не возбуждать сочувствия. Она прожила с Генрихом более двадцати лет, неизменно оставаясь его верной и преданной спутницей. И король поступил до крайности жестоко, бросив ее ради Анны Болейн. Однако и я, и мой племянник понимали, что дело тут не только в новом увлечении Генриха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201