Опустившись на скамью, я вновь принялся наблюдать за любопытными, которые по-прежнему тянулись в сторону лагеря. В воздухе повеяло вечерней прохладой, заставлявшей меня зябко поеживаться.
Вспышка Барака явилась для меня полной неожиданностью. Год назад, когда я с ним познакомился, он держался весьма вызывающе и отнюдь не испытывал трепета перед теми, кто был неизмеримо выше его по положению. Но тогда у него был могущественный покровитель. Ныне, как не преминул напомнить Рич, лорд Кромвель мертв. А сам Барак недавно признался, что какая-то часть его существа жаждет спокойной и размеренной жизни. Тем не менее слушать, как мой своенравный помощник упрекает меня в отсутствии рассудительности и в упрямстве, было по меньшей мере странно.
Что касается гордости, то, возможно, он прав, не без приятного чувства сказал я себе. Мне действительно есть чем гордиться. Я никогда не изменял своему долгу и неизменно защищал интересы своих клиентов в полном соответствии с требованиями закона и справедливости. В мире, где царствует подкуп, я сумел создать себе репутацию безукоризненно честного стряпчего. Репутацию, которую вовсе не так просто запятнать. И никаким надменным вельможам, при всем их могуществе, не удастся это сделать.
Подобные размышления, которым я предавался, сидя под деревом, постепенно вернули мне душевное равновесие. Да, говорил я себе, моя честность и неподкупность – это все, что у меня есть, и потому я никогда не поступлюсь ими. Но втягивать Барака в обреченную на поражение схватку с Ричем у меня нет никакого права. Точно так же, как нет у меня и права бросать своих клиентов, даже если шансы на победу ничтожны. Барак слишком умен, чтобы не понимать этого.
Звук приближающихся шагов заставил меня вздрогнуть. Страх за собственную жизнь, забытый на время, снова овладел мною. Вглядываясь в темный силуэт, который стремительно приближался ко мне, я с облегчением понял, что это женщина. Широкий подол ее платья шуршал по ковру из опавших листьев, покрывавших землю вокруг скамьи. Когда женщина подошла ближе, я с удивлением узнал в ней Тамазин. На девушке было нарядное желтое платье, которое я уже видел прежде, шею украшало великолепное серебряное ожерелье.
– Мистрис Ридбурн?
Девушка сделала реверанс и устремила на меня неуверенный взгляд. Она казалась растерянной и смущенной, от обычной ее бойкости не осталось и следа.
– Мне бы хотелось поговорить с вами, сэр… – пробормотала она. – Я увидела, как вы сидите здесь в одиночестве, и решила, что вы не откажетесь…
– О чем вы хотите поговорить? – пришел я к ней на помощь.
– Дело очень важное, сэр. Важное для меня.
– Я готов вас выслушать, – кивнул я и жестом указал на скамью рядом с собой.
Тамазин, опустившись, некоторое время молчала, словно не зная, с чего начать. Я тем временем украдкой разглядывал ее. Вне всякого сомнения, девушка была очень хороша – высокие скулы, полный, свежий рот, точеный подбородок. Впрочем, она была так молода, что казалась мне почти ребенком.
– Мистрис Марлин только что вызвали к сэру Уильяму, – наконец произнесла Тамазин. – Он желает ее допросить.
– Мне это известно. Мы с Бараком только что были у него. С нами беседовал сэр Ричард Рич.
– Мистрис Марлин очень сердита. Она терпеть не может сэра Уильяма.
– У меня уже был случай это понять, – кивнул я. – Если вы помните, я присутствовал при их встрече в минувшую среду.
Напоминание об этом неприятном событии заставило Тамазин залиться краской.
– Мистрис Ридбурн, вне всякого сомнения, вы поступите разумно, если постараетесь держаться подальше от меня и от мастера Барака, – сказал я, тщательно подбирая елова. – Поверьте, знакомство с нами чревато для вас крупными неприятностями.
– Да, сэр.
– Только что нам сделали весьма серьезное предупреждение. Возможно, мастер Барак сам вам обо всем расскажет. Подчас он бывает излишне несдержан на язык.
– Он очень обеспокоен, сэр.
– Это не слишком на него похоже. Обычно он пребывает в счастливой безмятежности, оставляя мне право терзаться от беспокойства.
Я не сводил глаз с Тамазин, пытаясь понять, насколько хорошо она осведомлена о наших с Бараком делах. В интересах самой девушки было бы лучше, если бы Барак воздержался от особых откровенностей.
– Вам известно, где сейчас мастер Барак? – спросил я.
– Он пошел в поля, поглядеть на лагерь. Я хотела сказать вам, сэр…
Тамазин осеклась, так и не набравшись решимости.
– Слушаю вас, – ободряюще произнес я.
«Наверное, для того, чтобы подойти ко мне, девушке потребовалась вся ее смелость, – пронеслось у меня в голове. – Ведь для нее я суровый и занудливый старый сухарь, всячески помыкающий ее возлюбленным».
– Я очень сожалею о том, что пыталась вас обмануть. Я имею в виду… ну, эту кражу.
– Да, с вашей стороны это был до крайности неразумный поступок, – кивнул я. – Женщине подобные выходки не к лицу. Гнев Малеверера вполне понятен. И все же ему не следовало обращаться с вами так грубо.
– О, это сущая ерунда, – пробормотала она, потупив голову. – В моей жизни было и не такое, мастер Шардлейк. Мне пришлось самой пробивать себе дорогу. Хотя моя мать тоже служила при дворе.
– Да, Барак мне рассказывал.
– Она была швеей, шила ливреи для телохранителей королевы. Работала при Катерине Арагонской, потом при Анне Болейн.
– Вот как?
– Да. А семь лет назад, во время чумного поветрия, она умерла.
– Мне очень жаль, – мягко откликнулся я. – Тогда многие лишились близких. В том числе и я.
– Мне было тогда двенадцать лет. На всем белом свете некому было обо мне позаботиться, кроме бабушки. Но она была так стара и больна, что мне самой приходилось заботиться о ней.
– Наверняка вам пришлось несладко.
– Я никогда не знала, кто мой отец. Но думаю, он человек благородных кровей, – сказала Тамазин, и в глазах ее на мгновение вспыхнули гордые огоньки. – Моя мать говорила, что он занимал при дворе важный пост.
– Вот как?
– Да. Должно быть, он принадлежал к числу высокопоставленных придворных.
«Скорее всего, он служил портным», – мысленно поправил я, с сожалением взглянув на Тамазин. Наверняка мать придумала сказку об отце благородных кровей, чтобы утешить дочь, подсластить горечь незаконнорожденности.
– Вижу, сэр, слова мои не вызвали у вас особого доверия, – проницательно заметила девушка. – Но я верю, что отец мой был не из простых. И горжусь этим. Хотя, поверьте, мне пришлось вытерпеть немало оскорблений. Люди ведь очень жестоки.
– Да, это так, – кивнул я. – И вы поступаете правильно, не обращая внимания на насмешки жестоких людей.
«А как следует поступать, если жестокой насмешки тебя удостоил сам король?» – мысленно задал я вопрос самому себе.
– Бабушка посоветовала мне воспользоваться тем, что чума унесла многих швей, и занять место матери, – продолжала Тамазин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Вспышка Барака явилась для меня полной неожиданностью. Год назад, когда я с ним познакомился, он держался весьма вызывающе и отнюдь не испытывал трепета перед теми, кто был неизмеримо выше его по положению. Но тогда у него был могущественный покровитель. Ныне, как не преминул напомнить Рич, лорд Кромвель мертв. А сам Барак недавно признался, что какая-то часть его существа жаждет спокойной и размеренной жизни. Тем не менее слушать, как мой своенравный помощник упрекает меня в отсутствии рассудительности и в упрямстве, было по меньшей мере странно.
Что касается гордости, то, возможно, он прав, не без приятного чувства сказал я себе. Мне действительно есть чем гордиться. Я никогда не изменял своему долгу и неизменно защищал интересы своих клиентов в полном соответствии с требованиями закона и справедливости. В мире, где царствует подкуп, я сумел создать себе репутацию безукоризненно честного стряпчего. Репутацию, которую вовсе не так просто запятнать. И никаким надменным вельможам, при всем их могуществе, не удастся это сделать.
Подобные размышления, которым я предавался, сидя под деревом, постепенно вернули мне душевное равновесие. Да, говорил я себе, моя честность и неподкупность – это все, что у меня есть, и потому я никогда не поступлюсь ими. Но втягивать Барака в обреченную на поражение схватку с Ричем у меня нет никакого права. Точно так же, как нет у меня и права бросать своих клиентов, даже если шансы на победу ничтожны. Барак слишком умен, чтобы не понимать этого.
Звук приближающихся шагов заставил меня вздрогнуть. Страх за собственную жизнь, забытый на время, снова овладел мною. Вглядываясь в темный силуэт, который стремительно приближался ко мне, я с облегчением понял, что это женщина. Широкий подол ее платья шуршал по ковру из опавших листьев, покрывавших землю вокруг скамьи. Когда женщина подошла ближе, я с удивлением узнал в ней Тамазин. На девушке было нарядное желтое платье, которое я уже видел прежде, шею украшало великолепное серебряное ожерелье.
– Мистрис Ридбурн?
Девушка сделала реверанс и устремила на меня неуверенный взгляд. Она казалась растерянной и смущенной, от обычной ее бойкости не осталось и следа.
– Мне бы хотелось поговорить с вами, сэр… – пробормотала она. – Я увидела, как вы сидите здесь в одиночестве, и решила, что вы не откажетесь…
– О чем вы хотите поговорить? – пришел я к ней на помощь.
– Дело очень важное, сэр. Важное для меня.
– Я готов вас выслушать, – кивнул я и жестом указал на скамью рядом с собой.
Тамазин, опустившись, некоторое время молчала, словно не зная, с чего начать. Я тем временем украдкой разглядывал ее. Вне всякого сомнения, девушка была очень хороша – высокие скулы, полный, свежий рот, точеный подбородок. Впрочем, она была так молода, что казалась мне почти ребенком.
– Мистрис Марлин только что вызвали к сэру Уильяму, – наконец произнесла Тамазин. – Он желает ее допросить.
– Мне это известно. Мы с Бараком только что были у него. С нами беседовал сэр Ричард Рич.
– Мистрис Марлин очень сердита. Она терпеть не может сэра Уильяма.
– У меня уже был случай это понять, – кивнул я. – Если вы помните, я присутствовал при их встрече в минувшую среду.
Напоминание об этом неприятном событии заставило Тамазин залиться краской.
– Мистрис Ридбурн, вне всякого сомнения, вы поступите разумно, если постараетесь держаться подальше от меня и от мастера Барака, – сказал я, тщательно подбирая елова. – Поверьте, знакомство с нами чревато для вас крупными неприятностями.
– Да, сэр.
– Только что нам сделали весьма серьезное предупреждение. Возможно, мастер Барак сам вам обо всем расскажет. Подчас он бывает излишне несдержан на язык.
– Он очень обеспокоен, сэр.
– Это не слишком на него похоже. Обычно он пребывает в счастливой безмятежности, оставляя мне право терзаться от беспокойства.
Я не сводил глаз с Тамазин, пытаясь понять, насколько хорошо она осведомлена о наших с Бараком делах. В интересах самой девушки было бы лучше, если бы Барак воздержался от особых откровенностей.
– Вам известно, где сейчас мастер Барак? – спросил я.
– Он пошел в поля, поглядеть на лагерь. Я хотела сказать вам, сэр…
Тамазин осеклась, так и не набравшись решимости.
– Слушаю вас, – ободряюще произнес я.
«Наверное, для того, чтобы подойти ко мне, девушке потребовалась вся ее смелость, – пронеслось у меня в голове. – Ведь для нее я суровый и занудливый старый сухарь, всячески помыкающий ее возлюбленным».
– Я очень сожалею о том, что пыталась вас обмануть. Я имею в виду… ну, эту кражу.
– Да, с вашей стороны это был до крайности неразумный поступок, – кивнул я. – Женщине подобные выходки не к лицу. Гнев Малеверера вполне понятен. И все же ему не следовало обращаться с вами так грубо.
– О, это сущая ерунда, – пробормотала она, потупив голову. – В моей жизни было и не такое, мастер Шардлейк. Мне пришлось самой пробивать себе дорогу. Хотя моя мать тоже служила при дворе.
– Да, Барак мне рассказывал.
– Она была швеей, шила ливреи для телохранителей королевы. Работала при Катерине Арагонской, потом при Анне Болейн.
– Вот как?
– Да. А семь лет назад, во время чумного поветрия, она умерла.
– Мне очень жаль, – мягко откликнулся я. – Тогда многие лишились близких. В том числе и я.
– Мне было тогда двенадцать лет. На всем белом свете некому было обо мне позаботиться, кроме бабушки. Но она была так стара и больна, что мне самой приходилось заботиться о ней.
– Наверняка вам пришлось несладко.
– Я никогда не знала, кто мой отец. Но думаю, он человек благородных кровей, – сказала Тамазин, и в глазах ее на мгновение вспыхнули гордые огоньки. – Моя мать говорила, что он занимал при дворе важный пост.
– Вот как?
– Да. Должно быть, он принадлежал к числу высокопоставленных придворных.
«Скорее всего, он служил портным», – мысленно поправил я, с сожалением взглянув на Тамазин. Наверняка мать придумала сказку об отце благородных кровей, чтобы утешить дочь, подсластить горечь незаконнорожденности.
– Вижу, сэр, слова мои не вызвали у вас особого доверия, – проницательно заметила девушка. – Но я верю, что отец мой был не из простых. И горжусь этим. Хотя, поверьте, мне пришлось вытерпеть немало оскорблений. Люди ведь очень жестоки.
– Да, это так, – кивнул я. – И вы поступаете правильно, не обращая внимания на насмешки жестоких людей.
«А как следует поступать, если жестокой насмешки тебя удостоил сам король?» – мысленно задал я вопрос самому себе.
– Бабушка посоветовала мне воспользоваться тем, что чума унесла многих швей, и занять место матери, – продолжала Тамазин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201