Минута проходила за минутой. Анджелина смахнула со щеки тонкую паутинку. Над их головами пролетела ночная сова в поисках добычи, размеренно махая крыльями. Наконец, Анджелина отважилась выйти на дорогу. Показав жестом Клэр, чтобы та следовала за ней, она повернула назад — по направлению к пересекавшей дорогу тропе, ведущей через лес прямо к задним воротам монастырской ограды.
Школа располагалась в старом глинобитном здании, построенном из самана, и была обнесена частоколом. Ее основала одна богатая леди в знак благодарности за выздоровление своей единственной двенадцатилетней дочери после долгих молитв, которые несчастная мать возносила за нее Богу. Сначала у монастыря были грандиозные планы строительства солидного женского училища, но их пришлось пересмотреть и урезать в связи со смертью благодетельницы. А теперь обсуждался вопрос о полном закрытии школы, и три оставшиеся в обители монахини могли после этого идти на все четыре стороны. О подобной перспективе Анджелина не хотела даже думать.
Покои настоятельницы располагались в заднем крыле здания. Леди, которая занимала этот пост, была заядлым садоводом и замечательным ботаником, собравшим не один гербарий. Поэтому в задней части ограды для нее была сделана специальная калитка, выходившая сразу на монастырские поля и огороды, за работой на которых эта дама приглядывала. Этой калиткой пользовались и прихожанки, чтобы сразу попасть к матери Терезе, минуя главные ворота обители, где суровая привратница, казалось, поставила себе целью оградить настоятельницу от настойчивых домогательств буйных подростков, нервных мамаш и болтливых старух.
Было очень рано — часа три утра, но Анджелина, ни секунды не колеблясь, подошла к калитке, так как знала, что благочестивая мать Тереза спит не более четырех часов, проводя остальное время в служении Богу и ближнему: в эти часы она обычно отвечала на письма духовенства и верующих, приходившие к ней со всей Луизианы и из Франции, или простаивала на коленях в молитве, возносимой к Господу.
Дверь открыла служанка матери Терезы — согбенная негритянка в белом тюрбане на голове и в фартуке, повязанном поверх платья. Подталкивая Клэр вперед, Анджелина переступила порог.
Будучи умной и проницательной женщиной, мать Тереза сразу же поняла ситуацию. Повернувшись к Клэр, она сказала:
— Вы можете пожить у нас какое-то время, мое дитя. Вам предоставят отдаленную келью, где вы будете надежно упрятаны даже от глаз учащихся. У нас здесь тихая жизнь, не такая, к которой вы привыкли, но зато у вас будет время для отдохновения души и тела, время, чтобы раскаяться в прошлых грехах, и поразмыслить, как не натворить новых.
Клэр с кислым выражением лица бросила взгляд на Анджелину, а потом вежливо ответила:
— Покорнейше вас благодарю, мать Тереза.
— Я говорю это потому, мадемуазель де Бюи, чтобы вы знали: нельзя приносить с собой в монастырские стены суетные воспоминания и тоску по мирским наслаждениям. Мое требование не должно оскорблять вас, просто я забочусь о духе благочестия, царящем в обители, и о своей пастве. Поэтому забудьте, пожалуйста, о вашей прежней роскошной и распутной жизни.
— Я понимаю, — пробормотала Клэр, в голосе которой слышались жалобные нотки.
Говорить в сущности больше было не о чем. Послав служку за одеждой и постельным бельем для Клэр, мать Тереза взяла свечу и проводила обеих девушек по сумрачному коридору в келью, где предстояло жить Клэр. Там настоятельница оставила кузин одних, чтобы они попрощались.
Когда дверь за матерью Терезой затворилась, Клэр огляделась в убогой комнате, грубые глинобитные стены которой украшало только распятие. Кровать, сбитая из досок, простой стол, грубый стул, сделанные из местного необработанного дерева — вот и все убранство кельи.
— Очаровательно, — произнесла Клэр срывающимся голосом, чуть не плача.
— Это же ненадолго, — попыталась утешить ее Анджелина.
— Будем надеяться. Иначе я сойду с ума от здешней тоскливой набожности!
— Я вижу, что обстановка монастыря слишком отличается от всего, к чему ты привыкла за последние три года.
— И ты даже представить не можешь до какой степени! Я вообще не в силах понять, как ты могла вытерпеть ежедневные посещения этого места да еще по собственной воле!
Улыбнувшись, Анджелина слегка покачала головой.
— У каждого свои вкусы и пристрастия.
— Ты права. Тебя, конечно, нельзя обвинять в том, что ты не имела возможности развить свой вкус. А мне, с другой стороны, как раз была предоставлена такая возможность, что несомненно и ввергло меня в пучину бед.
Клэр распахнула накидку и небрежно уронила ее на пол, как дама, привыкшая к заботливой прислуге, спешащей подхватить на лету сбрасываемую с плеч верхнюю одежду. Ее стройная фигура была одета в дорожный костюм из переливчатого янтарного цвета шелка. Клэр стояла с задумчивым видом посреди кельи, в ее рыжих волосах играли отблески горящей свечи. Анджелина знала, что кузина — эгоистичная, заносчивая и расчетливая особа, но в этот момент ее беспомощность и выражение полного отчаянья в темно-зеленых глазах вызывали к ней невольное сочувствие.
Анджелина опустила взгляд на свои ладони.
— Мне очень жаль, что твои отношения с Максимилианом закончились так плачевно.
— И мне тоже, — губы Клэр скривились в усмешке. — Дорогая Анджелина, можно я дам тебе один совет? Надеюсь, он тебе никогда не пригодится, и вообще он совсем неоригинален, но все-таки запомни раз и навсегда: никогда не доверяйся принцам.
— Я не понимаю тебя.
— Если бы Макс оказался достойным моего доверия, меня бы не было сейчас здесь — и он, возможно, не умер бы… Но ничего не поделаешь. Может быть, тебе уже пора идти? Или ты останешься со мною до утра?
Анджелина отрицательно покачала головой в ответ на последний вопрос.
— Тетя Берта ждет меня.
— В таком случае я не завидую тебе. Обратный путь таит опасности: Рольф рыщет вокруг, разыскивая свою жертву.
— Надеюсь, я сбила его со следа. Все обойдется.
— Прежде чем ты уйдешь, — произнесла Клэр, хмуря брови и испытывая, по-видимому, сильное замешательство, — я думаю, мне надо отблагодарить тебя…
— Вовсе нет, не за что, — Анджелина направилась к двери.
— Нет, есть за что! Правила приличия и человеческой порядочности требуют этого. Макс на всю жизнь научил меня, что значит черная неблагодарность… Я… я очень прошу тебя принять этот символический подарок в знак того, что я тебе многим обязана…
Анджелина неохотно отошла от двери и увидела, что Клэр снимает с шеи изящную золотую цепочку и протягивает ее и миниатюрный золотой с гравировкой флакончик, который она достала из-за корсажа. Приторно-сладкий аромат полевых лилий разлился в воздухе, флакончик был согрет теплотой тела Клэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145