Кроме того, она была в Бразилии, а не в Новом Орлеане. Никто не знал, кто она такая и откуда приехала, и ни одной живой душе не было дела до того, как она себя ведет и что делает. Здесь, на этой темной скамье, в этом пустынном дворике их было только двое — она и незнакомец, для которого она была не Джессикой Мередит, а безликой женщиной без имени и фамилии, которую он отыскал в темноте, в темноте же и покинет. Если она примет его дар — физическую близость, которую он так откровенно ей предлагает, — и превратит ее в радостное воспоминание, способное скрасить ей скучные, деловые будни, кто, посмеет обвинить ее? И кто узнает?
— Это безумие! — чуть слышно прошептала она.
— Да, и да хранит нас Господь! Карнавал и есть самое настоящее безумие, но разве можно выдумать лучший предлог, чтобы отправиться туда, куда зовет сердце?
Губы Джессики чуть заметно дрогнули в лукавой улыбке.
— По-моему, сердце здесь совершенно ни при чем.
— Нет? Тогда что мешает тебе откликнуться на сладкий голос плоти? Потом ты всегда можешь попрощаться навсегда… Если ты так этого хочешь.
Джессика напрягла слух, стараясь уловить в его речи акцент. Нет, подумала она, никакого акцента, произношение просто идеальное. Может быть, это интонация, необычная манера строить фразы ввела ее в заблуждение?
Джессика никак не могла решить, в чем тут дело, да это было и не важно. Ее тело горело от желания, удовлетворить которое она могла только одним способом.
Теплый ночной ветер зашуршал листьями пальм, и Джессика вздрогнула, с особенной силой ощутив сладкий запах цветущего жасмина, который всегда действовал на нее возбуждающе.
Она вовсе не собиралась прижиматься к незнакомцу. Движение было чисто подсознательным, рефлекторным, и разум не принимал в нем никакого участия. Напротив, Джессика испытала настоящее потрясение, граничащее с ужасом, когда обнаружила, что ее своевольное тело качнулось в сторону и прильнуло к твердому плечу незнакомца. Ее ресницы сами собой опустились, но Джессика уже почувствовала, что над ней больше не довлеют ни воспитание, ни природная стыдливость. Во всяком случае, на новый поцелуй она ответила со всей страстью, на какую была способна, и ее губы с готовностью раскрылись под его губами.
Незнакомец судорожно вздохнул и откинулся назад, потянув ее за собой. Прислонив Джессику к стене, он повернулся к ней и, загораживая ее от всего света своими широкими плечами, принялся целовать лоб, брови, кончик носа и скулы Джессики. Потом он снова нашел губами ее рот и впился в него долгим и страстным поцелуем, одновременно расстегивая крошечные золотые пуговицы ее льняного платья.
В его движениях не было нетерпения или поспешности. Можно было подумать, что время не имеет для него никакого значения. Расстегнув последнюю пуговку, незнакомец опустил ладонь на ее грудь — туда, где отчаянно стучало ее сердце. Его язык задвигался во рту Джессики в такт этому сумасшедшему биению, а рука сдвинулась выше и нашла под кружевами ее дремлющие соски. Он ласкал их с такой нежной осторожностью, словно это были полные сочной сладости ягоды, которые он боялся раздавить. От его движений они проснулись, напряглись и отвердели, и когда это произошло, он перенес на них весь жар своих губ, увлажнив языком покрывающее их тонкое кружево. Прежде чем Джессика успела отреагировать, он вдруг оттянул лифчик и одним движением вобрал напрягшийся сосок в себя.
Забота и неторопливая осторожность незнакомца заставили Джессику окончательно позабыть обо всем — даже об инстинкте самосохранения. Последний барьер пал, и она покорно выгнулась навстречу незнакомому мужчине, подставляя тело его ласкам. В ее жилах тек жидкий огонь, кожа пылала, а под опущенными веками сияли ослепительные солнца.
Под уверенными руками незнакомца передняя застежка ее лифчика легко разошлась, и он прижался губами и лицом к ложбинке между ее освобожденными грудями. Руки его тем временем соскользнули по животу Джессики вниз и легли на небольшой холмик.
Даже сквозь ткань юбки Джессика ощущала силу его гибких пальцев, которые уверенно продвигались все дальше. Отыскав небольшой бугорок сверхчувствительной плоти, примостившийся в складке ее лона, незнакомец сосредоточился исключительно на нем. Его средний палец медленно задвигался по суживающейся спирали, и чем ближе подбирался он к ее самой сокровенной тайне, тем сильнее становились сладкая мука и ощущение тяжести, скопившейся внизу ее живота.
Негромко ахнув от наслаждения, Джессика уткнулась лицом в шею незнакомца и прижала губы к его чуть солоноватой коже, вдыхая исходящий от него аромат, который — она знала — навсегда сохранится в ее в памяти. Ее спаситель тоже издал какой-то невнятный звук и, взявшись обеими руками за бедра Джессики, помог ей перебраться к себе на колени. Завозившись, чтобы устроиться поудобнее, Джессика вдруг почувствовала под собой всю силу его возбуждения, а незнакомец — словно на мгновение утратив над собой контроль — несколько раз приподнялся вместе с ней, судорожно прижимаясь бедрами к ее разомкнувшимся под его напором ногам.
Стараясь сдержать дрожь в пальцах, Джессика взялась за узел его черного галстука. Справившись с ним, она начала расстегивать пуговицы на его белой шелковой рубашке, обнажая рельефную, прекрасно развитую мускулатуру. Любопытные пальцы Джессики осторожно скользнули по выпуклым мускулам, ненадолго запутались в упругих курчавых волосках, нащупали небольшой плоский диск на золотой цепочке и, опустившись ниже, наткнулись на круглую и твердую пуговку его напрягшегося от возбуждения соска. Наклонившись к нему, Джессика слегка коснулась его языком, как будто пробуя на вкус, потом захватила губами и несильно втянула его в себя, стараясь вернуть незнакомцу хотя бы часть наслаждения, которое он подарил ей.
Увлекшись этим возбуждающим исследованием, Джессика не заметила, как незнакомец снял с нее туфли и взялся за подол юбки, собираясь поднять его повыше. Даже прикосновение к ее бедру оказалось неспособно привлечь к себе ее внимание — она просто механически отметила этот факт и так же машинально подвинулась, когда он расправил юбку так, что она укрыла его колени. Только когда его пальцы скользнули по застежке ее чулочного пояса и проникли под узкую полоску кружев, которую она носила в качестве трусиков, у Джессики от волнения захватило дух.
Первое осторожное вторжение его пальцев заставило ее крепко зажмуриться и замереть — отчасти от наслаждения, отчасти от страха, ибо она не знала, как поступит незнакомец, когда ему откроется ее маленький секрет.
Очевидно, он все-таки почувствовал ее напряжение, так как его пальцы поспешно отступили и занялись горячими и влажными складками нежной и чувствительной кожи, прикрывавшими вход в сад наслаждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138