— Ведь это сделали вы, правда? — снова спросил полковник, приподняв бровь.
— Да, я. — Фелисити смотрела теперь на пейзаж долины Луары, написанный маслом в темных тонах, висящий на стене позади Маккормака.
— Я тогда удивился, почему ваш брат, который находился поблизости, не попытался вас остановить. Может, он тоже поддерживает ваши мятежные устремления?
Беседа принимала опасный оборот.
— Он вряд ли думает о чем-либо, кроме преимущества одного сорта нюхательного табака перед остальными, и о других подобных вещах. Тогда ему скорее всего просто не захотелось вмешиваться, и все. Вы ведь сами имели удовольствие разговаривать с ним, когда его задержали, и наверняка убедились в том, что он никакой не революционер, иначе вы бы не разрешили отпустить его.
— Я не подписывал никакого разрешения.
— Но кто-то должен был его подписать?
Полковник вплотную приблизился к столу, скрестив руки на груди.
— Я об этом ничего не знаю. — Его голос сразу сделался строже.
— О чем вы говорите? Он что, сбежал? — Фелисити смотрела на него, широко открыв глаза, стараясь понять, куда он клонит и как это может отразиться на судьбе ее отца.
— Похоже, он просто вышел и исчез, пока охранники сражались с женщинами, которые буквально осадили казармы в надежде узнать что-нибудь о судьбе своих мужей. А почему дверь оказалась незапертой, это еще предстоит выяснить.
— Если такое случилось однажды, это может повториться снова, — нерешительно предположила Фелисити.
— Вы ошибаетесь. Теперь казармы охраняют специально подобранные люди, самые надежные из моей роты.
— О да, — воскликнула девушка с отчаянным безрассудством, — чтобы больше никому не удалось спастись! Все эти адвокаты, плантаторы и торговцы должны страдать в назидание всем нам! Иначе ни вы, ни О'Райли просто не успокоитесь.
— Приказ найти и наказать зачинщиков восстания отдал сам король Карлос. Так что мы с генерал-губернатором арестовали этих несчастных не по собственной злой воле. Я только выполнил приказ моего прямого начальника, который, в свою очередь, получил письменные распоряжения из Испании.
— Распоряжения, — с презрением проговорила Фелисити, — оправдание для тех, кто руководил этим делом, понимая, что поступает несправедливо. Неужели вы в самом деле надеетесь, что я с вами соглашусь?
— Но такова правда.
Напряжение, тревога и бессильная злоба, накопившиеся в душе Фелисити за последние дни, заставили ее позабыть об осторожности.
— Что вы понимаете о правде, вы, наемный вояка, привыкший к обтекаемым ответам, помогающим вам забыть об ответственности, обрекая людей на смерть?
— Вы считаете, я лгу?
Взгляд Маккормака сделался мрачным, хотя в голосе его по-прежнему звучали металлические нотки. Фелисити решила, что зашла слишком далеко. Она опустила ресницы и закрыла лицо ладонью.
— Я сама не знаю, что говорю. Просто… Все случилось так быстро, и я очень переживаю за отца. Почему? Почему обязательно он? За что он должен страдать? Он не фанатик, не мятежник. Я всегда знала его как мирного, тихого человека. Он любит читать, увлекается различными идеями, но он не собирался устраивать революцию.
— Иногда именно такие люди становятся наиболее опасными. — Теперь полковник Маккормак, казалось, говорил мягче. — Не надо отчаиваться, мадемуазель. Тех, кто содержится под арестом, будут судить в соответствии с их поступками. Если ваш отец действительно не виновен, как вы утверждаете, это найдет свое отражение в приговоре. Его могут оправдать, или ему придется провести в тюрьме всего несколько лет.
— Несколько лет в тюрьме и конфискация всего имущества, всего того, что ему удалось нажить! Значит, я должна уповать на эту маленькую милость? Если от нее так много зависит, можно узнать, кто возьмет на себя роль судьи, в руках которого будет находиться жизнь моего отца?
Полковник впервые отвел глаза в сторону. Черты его лица сделались жесткими.
— Его будут судить несколько судей в присутствии генерал-губернатора и нескольких старших офицеров.
— Не сомневаюсь, это будут испанские судьи и испанские офицеры. — Фелисити горько улыбнулась. — Вы тоже будете среди них, полковник?
— Да. Это мой долг.
— И что же нужно для того, — спросила она, тяжело вздохнув, — чтобы моего отца судили справедливо и беспристрастно и чтобы приговор был как можно более мягким?
Брови Маккормака сошлись на переносице, он приблизился к девушке и теперь возвышался над ней, словно гора.
— Простите, мадемуазель, если я ошибаюсь, но вы хотите предложить мне взятку?
Эта мысль была не такой уж необоснованной, как могло показаться. Коррупция, продажность, оказание взаимных услуг, тайные подношения давно стали частью повседневной жизни далекой колонии, где законы, придуманные за тридевять земель с благими намерениями, не давали развиваться торговле на этих берегах. Кроме того, предыдущие губернаторы, присылаемые сюда французским правительством, гораздо больше заботились о пополнении собственного кармана или о достижении положения, позволявшего им делать дальнейшую карьеру при дворе Людовика XV, чем о честном и правильном правлении вверенными им владениями. При французских властях такую довольно грубую попытку прозондировать почву скорее всего встретили бы с наигранным возмущением и с бурными протестами, чтобы потом принять предложение с очаровательной улыбкой. Полковник улыбаться не собирался.
— Я не хотела вас оскорблять, — поспешно проговорила Фелисити. — Я только пыталась найти какой-нибудь способ помочь отцу.
— Поверьте, мадемуазель, таких способов просто не существует. Хотя суд может установить степень невиновности или виновности подсудимого, его приговор утверждает генерал-губернатор как лицо, облеченное верховной властью в Луизиане. Поэтому ни вы, ни я никак не можем повлиять на окончательное решение. — Выражение лица Маккормака по-прежнему оставалось жестким.
— Неужели я, по-вашему, должна поверить, что вы, как его земляк, как человек, которому он помог занять высокий пост в испанской армии и сделал своим заместителем, не имеете на него никакого влияния, не можете ничего подсказать генерал-губернатору?
— Мало ли о чем могут сплетничать?
— Знание иногда равносильно разнице между жизнью и смертью. Почему нам нельзя обсуждать между собой тех, кого прислали управлять нами? — На этот раз полковник не стал отрицать, что О'Райли может прислушаться к его мнению. Что, если он перед этим отказывался лишь из гордости, только для того, чтобы она еще больше отчаялась, а заодно и назвала большую сумму, которую они с отцом согласны предложить? Фелисити внимательно смотрела на собеседника, готовая воспользоваться малейшим шансом, со смущением отмечая про себя, что он следит за ней с теми же намерениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108