— Завтра утром я буду занят, — сообщил он, — поэтому мы не сможем поехать кататься верхом. Но вечером в городе собираются устраивать маскарад. Не окажете ли вы мне честь, согласившись пойти туда со мной?
Фелисити прямо посмотрела Маккормаку в глаза, неожиданно испытав благодарность за то, что он не потребовал ее присутствия в форме приказа, хотя вполне мог.
— Это вы оказываете мне честь, — улыбнулась она.
Приемы, вечера, балы-маскарады и прочие увеселения устраивали в Новом Орлеане довольно часто, однако это предпочитали делать зимой, начиная с ноября и кончая пасхальными днями, во всем подражая Парижу, диктовавшему законы жизни светского общества. То, что бал решили дать именно сейчас, свидетельствовало об охватившей город панике. Стремление устроить новым хозяевам хороший прием, задобрить их с помощью фривольных развлечений и веселой обстановки здешние жители унаследовали от предков-французов, на чьей земле в течение долгих веков одни завоеватели сменялись другими. Никто из горожан не понимал этого лучше женщин — напуганных жен и матерей, которым предстояло выступить в роли хозяек.
Фелисити не была уверена, что ее появление на бале-маскараде в обществе полковника будет воспринято с благосклонностью. Справедливо предположив, что она станет объектом многочисленных придирчивых взглядов и неодобрительных пересудов, девушка постаралась одеться с тщательностью, но в то же время с подчеркнуто гордым вызовом.
Вечер выдался душным и гнетущим. Сквозь закрытые ставни в спальню Фелисити не проникало ни единого дуновения ветерка. От жара горящей на туалетном столике свечи и от раскаленных щипцов для завивки волос в руках Ашанти лицо девушки казалось чахоточно-бледным. Его бледность подчеркивал и костюм, который она выбрала.
Сшитый из муслиновой ткани, с множеством мягких складок и отороченный тесьмой из голубого атласа с золотой вышивкой, он очень походил на греческий хитон, вошедший в моду благодаря мадам Дю Барри, с апреля ставшей официальной любовницей короля Франции. Роман Людовика XV со светловолосой куртизанкой начался несколькими годами раньше, а манекен, демонстрирующий этот ее наряд, привезли в Новый Орлеан прошлой зимой. Дю Барри, будучи простолюдинкой от рождения, не отличалась слишком большой страстью к соперничеству. Более того, простота стиля и ткани, похоже, пришла на смену роскошной парче и шелкам и строгой формальности кринолинов, высоких причесок и обилию пудры. Хитон, подчеркивавший грациозность и плавность фигуры, казался самым подходящим костюмом для маскарада, устроенного в жаркую ночь позднего лета.
Единственной спорной деталью наряда, надетого на манекен, было очень низкое декольте, выглядевшее излишне откровенным, и столь же глубокий вырез сзади, что при отсутствии рукавов оставляло руки и плечи целиком обнаженными. Такая откровенно дерзкая демонстрация прелестей могла послужить поводом для нежелательных разговоров; окружающие, чего доброго, вообразят, что Фелисити следует примеру любовницы короля не только в одежде.
Однако сомневаться было уже слишком поздно. Если даже несколько недель назад ей казалось, что ее репутация не пострадает из-за такого костюма, то теперь этого точно не произойдет.
— Все, мадемуазель, — сказала Ашанти, положив щипцы на подставку, закрепленную над подсвечником, — готово.
Фелисити встала, расправив складки белого ненакрахмаленного муслина. Мягкая ткань плавно ниспадала с плеч, оттеняя изящество и стройность фигуры. Талию девушки стягивал пояс из золотого шнура. На ногах были сандалии без каблуков, завязки которых крест-накрест переплетали ее обнаженные икры. Чтобы еще больше подчеркнуть простоту своего костюма, она тщательно вымыла волосы, удалив все остатки пудры, после чего Ашанти собрала их в пучок, венчающий голову словно корона, от которой каскадом спускались блестящие мягкие локоны.
— Вы настоящая красавица, мадемуазель, несмотря на то что ваше платье похоже на ночную сорочку.
Служанка выразилась довольно точно, поскольку такой костюм не предполагал никакого нижнего белья за исключением тонкой юбки. Отсутствие тесных корсетов и неуклюжих кринолинов, а также нижней рубашки, путавшейся между ног, словно хвост, и цеплявшейся за юбки, придавало фигуре непринужденно-раскованный вид. В то же время это делало ее чистой, лишенной земных страстей, заставляя вспомнить изображения Святой Девы в одеждах с плавными линиями. Фелисити сейчас походила на ангела, незнакомого с порочными желаниями.
— Может, мне следовало принести извинения и отказаться? — произнесла Фелисити с сомнением в голосе, глядя на свое отражение в зеркале.
— О чем вы, мадемуазель? Полковник не позволит вам этого сделать.
— Я бы могла сослаться на болезнь, если бы это не выглядело как трусость…
— Вряд ли на вас это похоже, мадемуазель. — Услышав уверенный стук в дверь, служанка склонила голову набок. — Это наверняка полковник. Отправить его обратно?
Фелисити сомневалась, что это окажется Ашанти под силу.
— Нет, — ответила она, жестом указав на лежащие рядом полумаску из белого атласа с каймой и шаль из норвичского шелка, — я пойду.
Улицы города не были освещены, и Моргану пришлось нанять мальчишку с факелом, чтобы они смогли добраться до места по ухабам. Опираясь на руку кавалеpa, Фелисити увидела, как на горизонте позади темного речного пространства мелькнула яркая вспышка молнии.
Смоляные факелы на фасаде дома, где устраивался маскарад, напоминали гостеприимные маяки, чьи огни, казавшиеся желто-оранжевыми в тяжелом неподвижном воздухе, издали бросались в глаза. Однако внутри царил полумрак в соответствии с традициями такого рода увеселений, где удовольствия в значительной степени зависели от сохранения внешности в тайне до тех пор, пока маски не будут сняты после того, как пробьет полночь. Как и следовало ожидать, атмосфера в зале была оживленной и немного раскованной, впрочем, не слишком. Тем не менее маскарады считались неподходящим развлечением для девушек. Большинство присутствующих женщин составляли либо молодые матроны, привлеченные возможностью тайком пофлиртовать, либо вдовы. Хозяйка дома часто вспоминала о своей кузине, знакомой с первыми дамами Франции и дочерьми короля Людовика, наслаждавшейся прелестями аристократического брака, где муж и она сама с благосклонностью относились к мелким прегрешениям друг друга.
Фелисити напрасно волновалась из-за чрезмерной экстравагантности своего костюма. Ее античный хитон оказался единственным, однако она сразу заметила Цирцею в узком платье из шелка, осыпанном зелеными блестками, и без нижних юбок, а также даму из Свиты Любви в облегающем наряде с широкими рукавами и в остроконечном колпаке с вуалью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108