— Осторожнее, милочка, осторожнее. Моя голова распухла, как вчерашний мех, и, клянусь, к языку еще липнут шерстинки.
— Бедняжка, — сочувственно шепнула она. — Вчера ты выпил слишком много, вот тебе и плохо. За вечерние радости приходится расплачиваться утром.
Вулфгар, тяжело вздохнув, медленно повернул голову.
— Кажется, судьба наградила меня философом. Может, твои таланты помогут излечить похмелье?
Эйслинн задумчиво прикусила губку.
— Да, но лекарство почти так же отвратительно, как и сама болезнь.
Вулфгар взял ее руку и положил себе на воспаленный лоб.
— Если я переживу этот день, — пообещал он, — вознагражу тебя по-королевски.
Девушка кивнула и снова ступила на пол. Сунув кочергу в тлеющие угли, она смешала травы и какое-то снадобье и залила все вином. Когда кочерга раскалилась, Эйслинн опустила ее в чашу, пока жидкость не задымилась, и с нерешительной улыбкой поднесла напиток Вулфгару.
— Выпей залпом сразу все.
Вулфгар с трудом сел. Отвратительный запах, исходящий от чаши, заставил его сморщить нос, а лицо, казалось, еще больше позеленело. Он в немой мольбе поднял глаза, но девушка настойчиво подтолкнула чашу к его губам.
— Все, и побыстрее, — повторила она.
Глубоко вздохнув, Вулфгар одним глотком осушил поданный сосуд и сжал голову ладонями, вздрагивая от невыносимой горечи. Эйслинн отстранилась, давая ему дорогу. В животе у него заурчало, и глаза Вулфгара широко раскрылись. Не обращая внимания на холод, он буквально слетел с кровати и бросился к горшку. Эйслинн снова легла, пока несчастного выворачивало наизнанку. Когда, совершенно обессиленный, он наконец притащился к ней, она стиснула руки и обратила на него невинный взор.
— Ты коварна и зла, девушка, несмотря на юные годы. Если смерть не придет за мной, я велю монахам изгнать из тебя дьявола.
— Неужели, Вулфгар? — весело осведомилась она. — А знаешь, только законный венчанный муж может изгонять дьявола из супруги.
— О-о-о, — простонал Вулфгар, извиваясь, словно от боли. — Ты смеешь издеваться надо мной в самую тяжелую минуту, когда я вот-вот отправлюсь к Создателю!
Неожиданно он открыл глаза и уставился на нее. Даже в полумраке было заметно, что они уже не такие красные, а щеки чуть порозовели.
— Это очищающий бальзам, — вздохнула она с деланным разочарованием. — Он унес яд из твоего тела, и вскоре тебе станет лучше.
Вулфгар осторожно коснулся пальцами висков.
— Почти не трещит, и, клянусь, я мог бы сейчас съесть даже Гунна.
Он подложил под спину еще одну подушку и уже куда с большим теплом воззрился на нее.
— Ты довольна нарядами, сшитыми портным?
Эйслинн радостно кивнула, так что непокорные локоны разлетелись во все стороны.
— Я никогда не видела такой роскоши, Вулфгар. Спасибо за подарок. — Наклонившись, она скользнула губами по его щеке. — Эти платья достойны самой королевы. Должно быть, твой кошелек совсем пуст.
Вулфгар равнодушно пожал плечами, искоса поглядывая на груди, обнажившиеся, поскольку одеяло сползло, но Эйслинн, не замечая его вожделенного взора, уселась на корточки и слегка нахмурилась.
— Но, боюсь, эти вещи постигнет судьба прежних. Они слишком красивы, чтобы остаться у меня.
— Я позабочусь об этом, — проворчал Вулфгар. Эйслинн села рядом и прижалась к Вулфгару.
— Значит, они вправду мои? И я могу все это носить?
— Конечно. Стал бы я дарить подарки, чтобы потом их отнимать?
Эйслинн прижалась щекой к его плечу.
— Ведь я всего-навсего рабыня и должна подчиняться воле господина. Но клянусь, я первая рабыня, которую так богато одевают! И без сомнения, в Даркенуолде мне многие будут завидовать. Как ты оправдаешься, когда станут упрекать тебя, что так балуешь рабыню?
— Только Гвинет способна на такое, — фыркнул Вулфгар. — Но я сам распоряжаюсь собственным богатством, большим или малым, поскольку накопил его своими трудами. Захочу — раздам его кому угодно, и она не посмеет мне ничего сказать. Я ничем не обязан ни ей, ни любой другой женщине.
Эйслинн провела пальчиком по шраму у него на груди.
— В таком случае я вдвойне благодарна за твою щедрость. Вулфгар повернулся к ней и навил на палец медную прядь.
— Ты куда более достойна этих нарядов, чем остальные. И то, что сейчас ты здесь со мной, — лучшее доказательство. Эйслинн, пожав прелестными плечиками, прошептала:
— Но все же я твоя шлюха, и подобный титул не свидетельствует о большой любви. Что я для тебя? Очередная забава, и только.
— Думаешь, я с такой готовностью открою кошелек для другой женщины, даже чтобы прикрыть ее наготу? Помнится, я уже говорил тебе, что думаю о прекрасных дамах. Будь польщена, что стоишь в моих глазах выше прочих.
— Но, Вулфгар, — еле слышно пробормотала она, — в чем же разница? В том, что ты осыпал меня дарами? В глазах окружающих я всего лишь развратная тварь. Вулфгар нагнулся к ее губам.
— Мне безразличны злые языки и все, что думают окружающие, — произнес он и закрыл ей уста поцелуем. Вулфгар поддался искушению погладить округлое бедро, и Эйслинн, поморщившись от боли, сжалась, когда его пальцы коснулись места, куда пришелся удар кнута Гвинет. Вулфгар свел брови и, подняв одеяло, начал рассматривать уродливый рубец, извивавшийся по бедру и ягодице. Эйслинн почти ощущала, как полыхает его гнев.
— Что это?!
— Синяк. Я упала.
Вулфгар, зарычав, встал на колени и поднял Эйслинн за плечи.
— Ты, кажется, дураком меня считаешь! — с едва сдерживаемой яростью промолвил он. — Я еще способен распознать следы, оставленные кнутом.
На глазах Эйслинн выступили слезы.
— Ты делаешь мне больно, Вулфгар. Ничего не случилось. Дурацкая ссора из-за пустяков, но все уже в порядке. — Она провела ладошкой по его груди и еле слышно прошептала: — Со временем от рубца не останется и следа, но рана, нанесенная злобными словами, никогда не затянется. Не стоит говорить об этом. Все в прошлом.
Отстранившись, она начала одеваться, а Вулфгар, недоуменно хмурясь, следил за ней. Она никогда не перестанет изумлять его! Сила, мудрость не по годам, красота, и главное — неизменное понимание… а ведь он сам не всегда разбирался в собственных настроениях.
В сердце Вулфгара нежданно-негаданно зародились первые ростки нежности, потребность прижать ее к себе, защищать и оберегать от боли и обид. Но он быстро подавил неведомые доселе чувства.
Ба! Женщины! Всегда играют на слабостях мужчин! Но ни мнение окружающих, ни ее чары не свяжут его узами брака.
Он поднялся и потянулся, поражаясь быстрому действию снадобья.
— Да, милая, ты и вправду исцеляешь любые хвори. Но пойдем, впереди еще целый день. Сегодня в Лондоне святочная ярмарка, и ты сможешь заодно посмотреть город.
Вулфгар привлек ее к себе и, крепко обняв, поцеловал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141