Полно, мадам, вы несправедливы!
— Жаль, что вы не думали о справедливости, когда моя дочь была в ваших руках.
— Увы, ваша дочь была так желанна, что мое сознание молчало. И вы повинны в этом, мадам, ибо она унаследовала вашу красоту духа и тела.
— Достаточно! — оборвала его матушка. — Вы доставили нам большую неприятность, а теперь окажете услугу, если уйдете отсюда и сделаете так, чтобы наши пути больше никогда не пересекались.
— Я придумал, — сказал Колум. — Я приеду со священником, и он нас обвенчает, потом я скажу, что ваша дочь и я так полюбили друг друга и нам так не терпелось вкусить прелести брачного союза, что мы не могли ждать пышной свадебной церемонии, которую вы, конечно, хотели бы нам устроить, и тихо поженились в ноябре, держа наш брак в секрете, а теперь, когда вы узнали, вы настаиваете на свадьбе, если это именно то, что вы хотите, мадам.
Я понимала, что она думает об отце. Если рассказать ему такую историю, он примет ее, но, поскольку он надеялся, что я выйду замуж за Фенимора, он будет в таком же «восторге» от зятя, что и матушка.
Она посмотрела на меня. Может быть, он напомнил ей моего отца, что она тогда к нему чувствовала? «Может быть, — спрашивала она себя, — хотя внешне казалось, что я ненавидела этого человека, он будил в моей душе какие-то странные чувства?» Если она так думала, то была права.
Рост Колума, его буйные манеры, сила, исходящая от него, странным образом притягивали. Я не могла понять, что это было, но когда я сравнивала с ним Фенимора, тот казался менее значительным.
Он прислонился к столу, рассматривая носки своих ботинок. Выражение его лица стало меланхоличным.
— Если ваша дочь не примет моего предложения, мадам, подумайте в каком тяжелом положении она может оказаться. Ее будут проклинать как девушку, которая уступила мужчине до свадьбы. О, я согласен, она была принуждена, но так устроен мир, что даже если это и так, беда девушки обратится против нее. Это несправедливо, это жестоко, но, тем не менее, это правда. Я виноват, я поставил ее в такое положение, но я хочу исправить свою ошибку и клянусь, мадам, что сделаю это. Скажите мне, что я могу завтра прийти со священником, который будет все держать в секрете. У вас есть часовня, церемония будет тайной, и я стану мужем вашей дочери. Затем, если вы пожелаете, мы можем раскрыть этот секрет, у нас будет пышная свадьба, и мы уедем в Пейлинг. Она беременна, это так, но почему она не должна быть беременной, если тайно вышла замуж за своего избранника еще в ноябре?
В комнате стало тихо. Я чувствовала, как сильно бьется сердце. Он был прав, это — выход. Даже те, кто не поверит, что мы тайно поженились в ноябре, не посмеют сказать об этом. Мой ребенок родится при всеобщем уважении — наследник замка Пейлинг. Не надо никаких горьких уловок, омрачающих жизнь, и я должна быть его женой. Эта мысль, надо признаться, наполнила меня ужасом, но это был сладостный ужас. Я начала думать, что такой ужас я должна испытать.
Колум заговорил первый:
— Завтра я приду сюда со священником.
— Нам нужно время, чтобы подумать, — сказала матушка. — Завтра слишком быстро.
— Нельзя терять время, мадам. Помните, наш ребенок растет с каждым днем. Завтра я приду со священником. К тому времени вы позаботитесь, чтобы ответ был положительным.
Он поклонился и вышел во двор. Я слышала, как он громко потребовал свою лошадь. Матушка и я молчали, прислушиваясь к цокоту копыт. Потом она взяла меня за руку.
— Пойдем отсюда, Линнет, — сказала она, — куда-нибудь, где сможем спокойно поговорить. Мы проговорили весь день.
— Дорогое мое дитя, — сказала матушка, — это решение должна принять только ты. Ты не должна забывать, что это — на всю жизнь. Брак с ним — это немедленное решение проблемы, но не забывай, ты должна подумать и о будущем. Если такое замужество тебе претит, ты не должна соглашаться. Любое… да, любое решение лучше, чем это. То, что случилось, — не твоя вина, все поймут это.
— Поверят ли люди этому? — спросила я. — Намеки будут преследовать меня всю жизнь.
— Это не так. Например, Ромелия, она родила ребенка, и твой отец — это и его отец. Можешь ли ты вообразить скандал больший, чем этот? И все же она продолжает жить здесь и ей не стыдно.
— Я не Ромелия.
— Конечно, нет, ситуация другая. Он поступил с тобой дурно, но, как ни странно, пришел загладить вину.
— Он пришел, потому что хочет ребенка.
— Он мог раньше жениться, если хотел, и иметь ребенка, но все-таки он предложил брак тебе. Дорогая моя, ты не должна принимать решение только потому, что это кажется тебе легко. Скажи, о чем ты думаешь?
Я с недоумением взглянула на мать:
— Я не знаю…
— Может быть, он все же очаровал тебя?
— Возможно…
— Понимаю, в нем есть какая-то сила. Ты знаешь кое-что из того, что со мной случилось, я не хотела выходить за твоего отца, но по сравнению с ним все другие мужчины казались мелкими и незначительными. Ты же видишь, как мы живем мы всегда ссорились, часто ненавидели друг друга, и все же что-то между нами есть. Любовь ли это? Не знаю, но это узы, разрыв которых лишит нас чего-то жизненно важного. Думаю, что это любовь… своего рода. Как только Колум пришел в гостиницу, он напомнил мне твоего отца. Эти люди — пираты, а наш век — век пиратов. Они люди нашего времени — идеал, можно сказать. Времена сейчас недобрые, мы боремся за наше место в мире, и мы производим таких мужчин, чтобы получить и удержать это место… Вот как я это понимаю, но скажи мне, что ты чувствуешь к Фенимору?
— Он мне нравился, его манеры прелестны, — на него приятно посмотреть. Думаю, он был бы хорошим мужем?
— Я тоже так думаю, он добрый, мягкий и понял бы: в том, что с тобой случилось, нет твоей вины.
— Если бы не было ребенка!.. Может быть, я должна попытаться избавиться от него, но я не хочу, мама. Я уже чувствую, что он мой, и, несмотря ни на что…
— Я понимаю и не позволю тебе от него избавиться. Многие девушки умерли из-за этого. Какой бы выход ни был, у тебя будет ребенок! Будем ли мы говорить с Фенимором? Скажем ему, что случилось?
Я покачала головой.
— Тогда ты поедешь к бабушке?
— Я не могу покинуть тебя.
— Тогда не надо, ты могла бы родить здесь, и мы воспитаем ребенка вместе.
— Но отец…
Матушка засмеялась, на ее лице появилась насмешливая улыбка, будто отец был здесь и мог ее видеть.
— Он будет вынужден принять все как есть.
— Будет беда. Он никогда не позволит Колуму Касвеллину избежать его гнева, и если что-нибудь случится с отцом…
Матушка положила руки мне на плечи и внимательно посмотрела на меня.
— Линнет, — сказала она, — в глубине души ты ведь хочешь выйти замуж за этого человека?
Я опустила глаза, я не могла смотреть на нее. Она прижала меня к себе и погладила волосы.
— Ты не должна стыдиться, я все понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Жаль, что вы не думали о справедливости, когда моя дочь была в ваших руках.
— Увы, ваша дочь была так желанна, что мое сознание молчало. И вы повинны в этом, мадам, ибо она унаследовала вашу красоту духа и тела.
— Достаточно! — оборвала его матушка. — Вы доставили нам большую неприятность, а теперь окажете услугу, если уйдете отсюда и сделаете так, чтобы наши пути больше никогда не пересекались.
— Я придумал, — сказал Колум. — Я приеду со священником, и он нас обвенчает, потом я скажу, что ваша дочь и я так полюбили друг друга и нам так не терпелось вкусить прелести брачного союза, что мы не могли ждать пышной свадебной церемонии, которую вы, конечно, хотели бы нам устроить, и тихо поженились в ноябре, держа наш брак в секрете, а теперь, когда вы узнали, вы настаиваете на свадьбе, если это именно то, что вы хотите, мадам.
Я понимала, что она думает об отце. Если рассказать ему такую историю, он примет ее, но, поскольку он надеялся, что я выйду замуж за Фенимора, он будет в таком же «восторге» от зятя, что и матушка.
Она посмотрела на меня. Может быть, он напомнил ей моего отца, что она тогда к нему чувствовала? «Может быть, — спрашивала она себя, — хотя внешне казалось, что я ненавидела этого человека, он будил в моей душе какие-то странные чувства?» Если она так думала, то была права.
Рост Колума, его буйные манеры, сила, исходящая от него, странным образом притягивали. Я не могла понять, что это было, но когда я сравнивала с ним Фенимора, тот казался менее значительным.
Он прислонился к столу, рассматривая носки своих ботинок. Выражение его лица стало меланхоличным.
— Если ваша дочь не примет моего предложения, мадам, подумайте в каком тяжелом положении она может оказаться. Ее будут проклинать как девушку, которая уступила мужчине до свадьбы. О, я согласен, она была принуждена, но так устроен мир, что даже если это и так, беда девушки обратится против нее. Это несправедливо, это жестоко, но, тем не менее, это правда. Я виноват, я поставил ее в такое положение, но я хочу исправить свою ошибку и клянусь, мадам, что сделаю это. Скажите мне, что я могу завтра прийти со священником, который будет все держать в секрете. У вас есть часовня, церемония будет тайной, и я стану мужем вашей дочери. Затем, если вы пожелаете, мы можем раскрыть этот секрет, у нас будет пышная свадьба, и мы уедем в Пейлинг. Она беременна, это так, но почему она не должна быть беременной, если тайно вышла замуж за своего избранника еще в ноябре?
В комнате стало тихо. Я чувствовала, как сильно бьется сердце. Он был прав, это — выход. Даже те, кто не поверит, что мы тайно поженились в ноябре, не посмеют сказать об этом. Мой ребенок родится при всеобщем уважении — наследник замка Пейлинг. Не надо никаких горьких уловок, омрачающих жизнь, и я должна быть его женой. Эта мысль, надо признаться, наполнила меня ужасом, но это был сладостный ужас. Я начала думать, что такой ужас я должна испытать.
Колум заговорил первый:
— Завтра я приду сюда со священником.
— Нам нужно время, чтобы подумать, — сказала матушка. — Завтра слишком быстро.
— Нельзя терять время, мадам. Помните, наш ребенок растет с каждым днем. Завтра я приду со священником. К тому времени вы позаботитесь, чтобы ответ был положительным.
Он поклонился и вышел во двор. Я слышала, как он громко потребовал свою лошадь. Матушка и я молчали, прислушиваясь к цокоту копыт. Потом она взяла меня за руку.
— Пойдем отсюда, Линнет, — сказала она, — куда-нибудь, где сможем спокойно поговорить. Мы проговорили весь день.
— Дорогое мое дитя, — сказала матушка, — это решение должна принять только ты. Ты не должна забывать, что это — на всю жизнь. Брак с ним — это немедленное решение проблемы, но не забывай, ты должна подумать и о будущем. Если такое замужество тебе претит, ты не должна соглашаться. Любое… да, любое решение лучше, чем это. То, что случилось, — не твоя вина, все поймут это.
— Поверят ли люди этому? — спросила я. — Намеки будут преследовать меня всю жизнь.
— Это не так. Например, Ромелия, она родила ребенка, и твой отец — это и его отец. Можешь ли ты вообразить скандал больший, чем этот? И все же она продолжает жить здесь и ей не стыдно.
— Я не Ромелия.
— Конечно, нет, ситуация другая. Он поступил с тобой дурно, но, как ни странно, пришел загладить вину.
— Он пришел, потому что хочет ребенка.
— Он мог раньше жениться, если хотел, и иметь ребенка, но все-таки он предложил брак тебе. Дорогая моя, ты не должна принимать решение только потому, что это кажется тебе легко. Скажи, о чем ты думаешь?
Я с недоумением взглянула на мать:
— Я не знаю…
— Может быть, он все же очаровал тебя?
— Возможно…
— Понимаю, в нем есть какая-то сила. Ты знаешь кое-что из того, что со мной случилось, я не хотела выходить за твоего отца, но по сравнению с ним все другие мужчины казались мелкими и незначительными. Ты же видишь, как мы живем мы всегда ссорились, часто ненавидели друг друга, и все же что-то между нами есть. Любовь ли это? Не знаю, но это узы, разрыв которых лишит нас чего-то жизненно важного. Думаю, что это любовь… своего рода. Как только Колум пришел в гостиницу, он напомнил мне твоего отца. Эти люди — пираты, а наш век — век пиратов. Они люди нашего времени — идеал, можно сказать. Времена сейчас недобрые, мы боремся за наше место в мире, и мы производим таких мужчин, чтобы получить и удержать это место… Вот как я это понимаю, но скажи мне, что ты чувствуешь к Фенимору?
— Он мне нравился, его манеры прелестны, — на него приятно посмотреть. Думаю, он был бы хорошим мужем?
— Я тоже так думаю, он добрый, мягкий и понял бы: в том, что с тобой случилось, нет твоей вины.
— Если бы не было ребенка!.. Может быть, я должна попытаться избавиться от него, но я не хочу, мама. Я уже чувствую, что он мой, и, несмотря ни на что…
— Я понимаю и не позволю тебе от него избавиться. Многие девушки умерли из-за этого. Какой бы выход ни был, у тебя будет ребенок! Будем ли мы говорить с Фенимором? Скажем ему, что случилось?
Я покачала головой.
— Тогда ты поедешь к бабушке?
— Я не могу покинуть тебя.
— Тогда не надо, ты могла бы родить здесь, и мы воспитаем ребенка вместе.
— Но отец…
Матушка засмеялась, на ее лице появилась насмешливая улыбка, будто отец был здесь и мог ее видеть.
— Он будет вынужден принять все как есть.
— Будет беда. Он никогда не позволит Колуму Касвеллину избежать его гнева, и если что-нибудь случится с отцом…
Матушка положила руки мне на плечи и внимательно посмотрела на меня.
— Линнет, — сказала она, — в глубине души ты ведь хочешь выйти замуж за этого человека?
Я опустила глаза, я не могла смотреть на нее. Она прижала меня к себе и погладила волосы.
— Ты не должна стыдиться, я все понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93