Кроме того, в поместье зачастил Эймос Керью.
— А про Эвелину вы знаете?
— А что с ней случилось? Разве ее здесь нет?
— Она вышла замуж.
— И уехала?
— Недалеко. Вы, конечно, помните Грассленд?
— Конечно, это довольно большой дом близ Эндерби.
— Верно. Видите ли, она устроилась экономкой к старине Эндрю Мэйферу и спустя несколько месяцев вышла за него замуж.
— Так Эвелина теперь хозяйка Грассленда! — воскликнула я.
— Она теперь настоящая маленькая леди. Разъезжает в собственном экипаже. Говорят, Эвелина задурила голову старикашке, согрела его постель и теперь вертит им, как хочет. Она научилась этому от своей матери.
— А как дела в Эндерби?
— Там живут Форстеры.
— О, я припоминаю. Я встречалась с ними однажды, когда была здесь в прошлый раз.
— Доктор Форстер, практикующий в этом городе, их родственник. Он подолгу живет в Эндерби, хотя и имеет дом в городе.
— Действительно, так много произошло с тех пор, как я гостила здесь в последний раз. Я буду держать с тобой связь, и, если ты обнаружишь что-нибудь, достойное моего интереса, пожалуйста, сообщи мне. Но прежде всего я должна повидать доктора Кэйбла. Я рассталась с Джефро и, вернувшись в дом, прошла в свою комнату. Вскоре раздался стук в дверь. Это была Джесси.
— Доктор Кэйбл уже здесь. Он весьма рад вашему приезду. Не спуститесь ли вы к нему?
Я поспешно последовала за Джесси в одну из гостиных, где ждал нас доктор Кэйбл. Когда мы вошли, он поднялся и поклонился. Это был высокий властный мужчина. Он был отнюдь не молод, но для своих лет хорошо сохранился. Мне показалось, что он на пять — десять лет моложе моего дяди.
— Госпожа Рэнсом, — сказал он, взяв меня за руку, — как я рад, что вы приехали! Я не раз говорил, что необходимо пригласить родственников.
— Как здоровье дяди? Он действительно так серьезно болен?
Доктор Кэйбл развел руками:
— И да, и нет. Если вы имеете в виду, может ли он в любой момент умереть, я отвечу да, но это относится и ко всем нам. Если вы спрашиваете, проживет ли он еще полгода, год, два, даже три года — так и это возможно. У него был, вы знаете, удар. Он не молод. Но он выжил, и есть шанс, что он еще поживет.
— Но, мне кажется, вы не слишком уверены в этом.
Доктор Кэйбл покачал головой.
— Запомните, — сказал он, — вы увидите, что ваш дядя очень изменился. Я надеюсь, что вы готовы к этому, моя дорогая. Одна сторона у него парализована, что часто случается при ударах. Левая рука не действует. Он не может сделать даже несколько шагов. Речь его прерывиста, и вы обнаружите изменения в его внешности. Я боюсь, вы будете потрясены при виде больного. Скройте это, его бы это расстроило. Временами его сознание проясняется, порой он бредит. Ему нужен заботливый уход, к счастью, у него есть миссис Стирлинг.
— Я просто исполняю свой долг, — ответила Джесси, потупив взор. — Он так изменился… — Ее голос дрогнул. — Он привык быть таким…
— У него большая воля к жизни, — быстро сказал доктор, — он доказал это тем, что прошел через такие тяготы. Мы должны быть осторожны и не волновать его. Если вы позволите, я первым войду в его комнату и, если все будет в порядке, дам вам знать.
Доктор Кэйбл поднялся и вышел.
— Он хороший человек, — сказала Джесси. — Но помните, что ему нравится командовать. Иногда он не пускает даже меня в комнату вашего дяди. Но ведь он врач. Мне кажется, мы должны выполнять его предписания.
Я молчала. Доктор Кэйбл дал мне почувствовать, что мой дядя находится в хороших руках.
Он вернулся, качая головой.
— Ваш дядя спит, — сообщил он, — он обычно спит в это время. Я зайду к нему еще раз минут через десять. Я хочу, чтобы он сам проснулся.
Сумерки вползали в комнату. Некоторое время мы сидели молча, затем доктор спросил:
— Как долго вы намерены оставаться здесь, госпожа Рэнсом?
— Не знаю. Мой муж неважно себя чувствует, и мы недавно поменяли управляющего. Кроме того, моя маленькая дочь…
— Конечно, конечно. Я понимаю, у вас масса обязанностей. Я буду информировать вас о состоянии здоровья лорда Эверсли. Он может находиться в таком состоянии очень долго.
— Я понимаю, кроме того, я вижу, что мало чем могу помочь.
— О, я уверена, что вашему дядюшке доставит удовольствие увидеть вас, — сказала Джесси, улыбаясь мне.
— Конечно, если он узнает вас, — сказал доктор Кэйбл.
— Вы думаете, он может и не узнать меня? Доктор опять развел руками:
— Ну, мы ведь знаем, каково его состояние, не так ли, госпожа Стирлинг? Я думаю, бывают помрачения, когда он не узнает даже вас?
— Это правда, — ответила Джесси. — А я, глупая, иногда даже обижаюсь на это.
Доктор Кэйбл склонил голову к плечу и вопросительно посмотрел на меня. Он зачастую выражал свое отношение жестикуляцией, и, хотя я была поглощена мыслями о здоровье дяди, я все же заметила это. Доктор Кэйбл излучал комфорт и покой. Он сказал, что снова зайдет к дяде. Было уже темно, и он захватил подсвечник, чтобы освещать ступеньки лестницы.
— Он заставляет нас придерживаться определенного распорядка, — сказала Джесси, когда доктор вышел. — Временами начинает казаться, что он — владелец имения. Но я закрываю на это глаза, так как понимаю, что он делает это во благо лорда Эверсли.
Доктор Кэйбл спустился и кивнул мне.
— Пойдемте, — сказал он.
Я последовала за ним по лестнице, Джесси шла следом. Перед дверью дядиной комнаты доктор Кэйбл повернулся ко мне:
— Вам не стоит оставаться там, я дам вам знак, когда увижу, что больному лучше остаться одному. Тогда вам нужно будет потихоньку выйти.
Он тихо открыл дверь, и мы на цыпочках вошли. На полке камина горели два канделябра, занавеси вокруг большой кровати были наполовину задернуты, заслоняя свет. Доктор Кэйбл мягко отдернул одну из занавесок и кивнул мне. Я подошла к кровати. Дядя Карл лежал с закрытыми глазами, на нем был ночной колпак, надвинутый на лоб. Кожа его была пергаментного цвета, сухой и морщинистой. Хотя меня и предупреждали, я была потрясена. Я вспомнила, как он выглядел раньше, особенно его живые карие глаза.
Рука его лежала поверх покрывала, и я узнала тяжелое с печаткой кольцо, которое он всегда носил.
— Возьмите его за руку, — прошептал доктор Кэйбл. Я взяла руку и почувствовала легкое пожатие.
— Дядя, — прошептала я. Его губы шевельнулись, и раздался шепот, мне показалось, что он произнес:
«Карлотта».
— Он пытается говорить с вами, — сказал доктор Кэйбл.
— Он принимает меня за прабабушку, с ним такое случалось.
— Скажите, что вы пришли повидать его, что вспоминали о нем.
— Дядя Карл, — сказала я, — я приехала повидать вас. Надеюсь, пока я здесь, мы сможем поговорить.
Я подняла его руку и поцеловала ее. Я заметила коричневое пятно у большого пальца, однажды он обратил мое внимание на него и назвал его цветком смерти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— А про Эвелину вы знаете?
— А что с ней случилось? Разве ее здесь нет?
— Она вышла замуж.
— И уехала?
— Недалеко. Вы, конечно, помните Грассленд?
— Конечно, это довольно большой дом близ Эндерби.
— Верно. Видите ли, она устроилась экономкой к старине Эндрю Мэйферу и спустя несколько месяцев вышла за него замуж.
— Так Эвелина теперь хозяйка Грассленда! — воскликнула я.
— Она теперь настоящая маленькая леди. Разъезжает в собственном экипаже. Говорят, Эвелина задурила голову старикашке, согрела его постель и теперь вертит им, как хочет. Она научилась этому от своей матери.
— А как дела в Эндерби?
— Там живут Форстеры.
— О, я припоминаю. Я встречалась с ними однажды, когда была здесь в прошлый раз.
— Доктор Форстер, практикующий в этом городе, их родственник. Он подолгу живет в Эндерби, хотя и имеет дом в городе.
— Действительно, так много произошло с тех пор, как я гостила здесь в последний раз. Я буду держать с тобой связь, и, если ты обнаружишь что-нибудь, достойное моего интереса, пожалуйста, сообщи мне. Но прежде всего я должна повидать доктора Кэйбла. Я рассталась с Джефро и, вернувшись в дом, прошла в свою комнату. Вскоре раздался стук в дверь. Это была Джесси.
— Доктор Кэйбл уже здесь. Он весьма рад вашему приезду. Не спуститесь ли вы к нему?
Я поспешно последовала за Джесси в одну из гостиных, где ждал нас доктор Кэйбл. Когда мы вошли, он поднялся и поклонился. Это был высокий властный мужчина. Он был отнюдь не молод, но для своих лет хорошо сохранился. Мне показалось, что он на пять — десять лет моложе моего дяди.
— Госпожа Рэнсом, — сказал он, взяв меня за руку, — как я рад, что вы приехали! Я не раз говорил, что необходимо пригласить родственников.
— Как здоровье дяди? Он действительно так серьезно болен?
Доктор Кэйбл развел руками:
— И да, и нет. Если вы имеете в виду, может ли он в любой момент умереть, я отвечу да, но это относится и ко всем нам. Если вы спрашиваете, проживет ли он еще полгода, год, два, даже три года — так и это возможно. У него был, вы знаете, удар. Он не молод. Но он выжил, и есть шанс, что он еще поживет.
— Но, мне кажется, вы не слишком уверены в этом.
Доктор Кэйбл покачал головой.
— Запомните, — сказал он, — вы увидите, что ваш дядя очень изменился. Я надеюсь, что вы готовы к этому, моя дорогая. Одна сторона у него парализована, что часто случается при ударах. Левая рука не действует. Он не может сделать даже несколько шагов. Речь его прерывиста, и вы обнаружите изменения в его внешности. Я боюсь, вы будете потрясены при виде больного. Скройте это, его бы это расстроило. Временами его сознание проясняется, порой он бредит. Ему нужен заботливый уход, к счастью, у него есть миссис Стирлинг.
— Я просто исполняю свой долг, — ответила Джесси, потупив взор. — Он так изменился… — Ее голос дрогнул. — Он привык быть таким…
— У него большая воля к жизни, — быстро сказал доктор, — он доказал это тем, что прошел через такие тяготы. Мы должны быть осторожны и не волновать его. Если вы позволите, я первым войду в его комнату и, если все будет в порядке, дам вам знать.
Доктор Кэйбл поднялся и вышел.
— Он хороший человек, — сказала Джесси. — Но помните, что ему нравится командовать. Иногда он не пускает даже меня в комнату вашего дяди. Но ведь он врач. Мне кажется, мы должны выполнять его предписания.
Я молчала. Доктор Кэйбл дал мне почувствовать, что мой дядя находится в хороших руках.
Он вернулся, качая головой.
— Ваш дядя спит, — сообщил он, — он обычно спит в это время. Я зайду к нему еще раз минут через десять. Я хочу, чтобы он сам проснулся.
Сумерки вползали в комнату. Некоторое время мы сидели молча, затем доктор спросил:
— Как долго вы намерены оставаться здесь, госпожа Рэнсом?
— Не знаю. Мой муж неважно себя чувствует, и мы недавно поменяли управляющего. Кроме того, моя маленькая дочь…
— Конечно, конечно. Я понимаю, у вас масса обязанностей. Я буду информировать вас о состоянии здоровья лорда Эверсли. Он может находиться в таком состоянии очень долго.
— Я понимаю, кроме того, я вижу, что мало чем могу помочь.
— О, я уверена, что вашему дядюшке доставит удовольствие увидеть вас, — сказала Джесси, улыбаясь мне.
— Конечно, если он узнает вас, — сказал доктор Кэйбл.
— Вы думаете, он может и не узнать меня? Доктор опять развел руками:
— Ну, мы ведь знаем, каково его состояние, не так ли, госпожа Стирлинг? Я думаю, бывают помрачения, когда он не узнает даже вас?
— Это правда, — ответила Джесси. — А я, глупая, иногда даже обижаюсь на это.
Доктор Кэйбл склонил голову к плечу и вопросительно посмотрел на меня. Он зачастую выражал свое отношение жестикуляцией, и, хотя я была поглощена мыслями о здоровье дяди, я все же заметила это. Доктор Кэйбл излучал комфорт и покой. Он сказал, что снова зайдет к дяде. Было уже темно, и он захватил подсвечник, чтобы освещать ступеньки лестницы.
— Он заставляет нас придерживаться определенного распорядка, — сказала Джесси, когда доктор вышел. — Временами начинает казаться, что он — владелец имения. Но я закрываю на это глаза, так как понимаю, что он делает это во благо лорда Эверсли.
Доктор Кэйбл спустился и кивнул мне.
— Пойдемте, — сказал он.
Я последовала за ним по лестнице, Джесси шла следом. Перед дверью дядиной комнаты доктор Кэйбл повернулся ко мне:
— Вам не стоит оставаться там, я дам вам знак, когда увижу, что больному лучше остаться одному. Тогда вам нужно будет потихоньку выйти.
Он тихо открыл дверь, и мы на цыпочках вошли. На полке камина горели два канделябра, занавеси вокруг большой кровати были наполовину задернуты, заслоняя свет. Доктор Кэйбл мягко отдернул одну из занавесок и кивнул мне. Я подошла к кровати. Дядя Карл лежал с закрытыми глазами, на нем был ночной колпак, надвинутый на лоб. Кожа его была пергаментного цвета, сухой и морщинистой. Хотя меня и предупреждали, я была потрясена. Я вспомнила, как он выглядел раньше, особенно его живые карие глаза.
Рука его лежала поверх покрывала, и я узнала тяжелое с печаткой кольцо, которое он всегда носил.
— Возьмите его за руку, — прошептал доктор Кэйбл. Я взяла руку и почувствовала легкое пожатие.
— Дядя, — прошептала я. Его губы шевельнулись, и раздался шепот, мне показалось, что он произнес:
«Карлотта».
— Он пытается говорить с вами, — сказал доктор Кэйбл.
— Он принимает меня за прабабушку, с ним такое случалось.
— Скажите, что вы пришли повидать его, что вспоминали о нем.
— Дядя Карл, — сказала я, — я приехала повидать вас. Надеюсь, пока я здесь, мы сможем поговорить.
Я подняла его руку и поцеловала ее. Я заметила коричневое пятно у большого пальца, однажды он обратил мое внимание на него и назвал его цветком смерти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90