ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Пиво плеснуло на лиловый муслин.
— О, сэр! — шепотом проговорила миссис Браун, отскочив от него. — То есть милорд, прошу прощения, но вам сюда никак нельзя.
Она вдруг замолчала, не находя слов, и сильно покраснела.
Брэндрейт понял, что она смущена этой внезапной встречей, и постарался ее успокоить:
— Ну, ну, голубушка. Ничего страшного не произошло. Да расскажите мне, что происходит. Говорят, дамы в библиотеке, но я явственно слышу очаровательный голосок Аннабеллы. Безусловно, здесь и леди Эль, и Эвелина. Я прав?
Ободренная его тоном, миссис Браун кивнула:
— Не знаю, кто вам сказал, что они в библиотеке, милорд. Кто бы это ни был, он ошибся. Дамы в гостиной, с ними еще одна особа, во всяком случае, мне показалось… — Она умолкла, и новая волна краски залила ей щеки. — А мисс Аннабелла принесла мисс Эвелине подарок, и они все его рассматривают. — Сделав реверанс, она добавила уже на ходу: — Простите, милорд, но я должна поспешить за рабочей шкатулкой ее милости. Они не знаю что подумают, если я не вернусь через несколько минут.
— Понимаю, — произнес он медленно, размышляя, чем бы это они были заняты. Он был преисполнен любопытства, но не желал мешать экономке выполнить данное ей поручение. Брэндрейт не стал ее задерживать.
Дождавшись, пока миссис Браун скрылась за углом и шаги ее затихли, он повернулся к двери, оставшейся самым заманчивым образом приоткрытой. Маркиз бесшумно приблизился к щелке, откуда лился в темный холл яркий солнечный свет.
Первой он увидел Аннабеллу, которая сидела у стола, перебирая разноцветные ленты. Затем леди Эль. Она держала перед собой какой-то предмет, внимательно его рассматривая.
— Я чувствую себя совершенно обнаженной, леди Эль, — услышал он голос Эвелины. Затем он увидел и ее, стоящую перед высоким зеркалом. Она казалась чем-то озабоченной, что было, впрочем, вполне естественно, поскольку стояла она там в одной только тонкой рубашке.
Маркиз был поражен. Во-первых, тем, что Эвелина была полураздета, а потом тем, что ее фигура, едва прикрытая полупрозрачной тканью, никак не желала совмещаться в его голове с образом той Эвелины, которую он привык видеть перед собой каждый день.
Как зачарованный, он следил за тем, как она подняла руки и медленно распустила волосы, словно находясь в каком-то волшебном полусне.
— Вы думаете, мне лучше остричь волосы? — спросила она, когда они упали волной, свесившись ей до пояса.
Ответ последовал не сразу, но, когда леди Эль заговорила, слова ее прозвучали как-то непонятно.
— Я не согласна с вами, Бабочка. Длинные волосы не так подчеркивают ее овал лица. Я думаю, ей была бы больше к лицу короткая стрижка, как у Каролины Лэм.
Бабочка? Что бы это значило? Эвелина уже называла это имя раньше, когда, стоя в дверях гостиной, пыталась представить им не иначе как привидение. Поскольку каждому было ясно, что пришла она совершенно одна. Как она тогда смутилась! Брэндрейт ничего не мог понять. Он помнил только, какой довольной выглядела леди Эль, когда Аннабелла разбудила ее и объяснила, что произошло.
— Я совершенно согласна с Бабочкой, — сказала Эвелина, бросив на Леди Эль предостерегающий взгляд. — Быть может, мне следует их завить, но стричься я бы не хотела.
— Откуда здесь бабочка? — спросила Аннабелла из-за стола, где она распутывала вишневую ленту.
— Это, знаешь ли, одна из… олимпийских гостий нашей тетушки, — объяснила Эвелина.
— А она здесь? — уточнила Аннабелла, оглядываясь по сторонам. — Не помню что-то, разве есть греческая богиня по имени Бабочка?
— Бабочка не богиня. Она — смертная по имени Психея, которую полюбил Эрот и вознес на Олимп.
— А… — Аннабелла утратила к этой теме всякий интерес. — Ну, кто бы она ни была, я с ней согласна. Только Каролина Лэм может позволить себе такую прическу. А как насчет Эмили Каупер? У нее волосы подлиннее и смотрятся тоже очень мило.
— Ты забываешь, что у леди Каупер вьющиеся волосы, — вмешалась леди Эль. — Такой стиль Эвелине не подойдет. У нее они к тому же слишком густые. Впрочем, Психея и вправду права. Мы должны оставить твои волосы длинными, как у нее, чтобы они падали каскадами локонов. Ты когда-нибудь пользовалась папильотками?
Эвелина отрицательно покачала головой.
— Разумеется, нет, — отвечала она вполне искренне.
Брэндрейт слышал весь этот разговор урывками. Он был слишком поражен видом Эвелины, чтобы думать о том, подходит ли ей стиль Каролины Лэм или Эмили Каупер. Он видел только, что волосы ее великолепны. Он никогда не представлял себе, насколько они у нее длинные и густые. Цвет их всегда казался ему привлекательным, но до этого момента — быть может, потому, что он видел их сейчас на фоне ее тонкой талии и почти прозрачной рубашки, — он ни разу не испытал желания взять их в руки и зарыться в них лицом. Боже, неужели он сходит с ума? Откуда у него такие чувства?
Ему хотелось заговорить, запретить Эвелине стричь волосы, но у него, слава богу, хватило здравого смысла не обнаруживать своего присутствия. Он понимал, что должен немедленно удалиться и незаметно проследовать в бильярдную. А лучше всего — затвориться в библиотеке. Но его ноги, казалось, приросли к полу. Он просто не мог двинуться с места. Вид Эвелины совершенно парализовал его. Его глаза были прикованы к ее талии. Смог бы он обхватить ее пальцами? Брэндрейт подумал, что смог бы. Он готов был отдать состояние за то, чтобы попробовать.
В это мгновение он почувствовал: что-то изменилось. В позе Эвелины появилось какое-то напряжение. Он быстро взглянул в зеркало, где мог видеть ее лицо, и понял, что она заметила его присутствие. Глаза ее широко раскрылись. Всякая другая девица наверняка бы взвизгнула, заметив, что за ней, полуобнаженной, наблюдает мужчина. Но не Эвелина!
Она улыбнулась той мимолетной улыбкой, какой она иногда обменивалась с ним, когда их развлекало что-то, чего не замечали другие. Он не мог не улыбнуться в ответ, вернее, как-то криво ухмыльнуться, как мальчишка, застигнутый врасплох. Будь она там одна, он вошел бы в комнату. И там уж придумал бы, как поступить. Боже! Неужели только вчера он целовал ее?
Кисти рук у него заломило. Как, однако, тяжело держать так долго кружку и полную тарелку. Он приготовился отвесить Эвелине одобрительный поклон и предоставить ее заботам тетки и кузины, когда, к его удивлению, она направилась прямо к нему со словами:
— Ах, боже мой, миссис Браун оставила дверь открытой. Я ее прикрою лучше, пока кто-нибудь не увидел меня раздетой.
Маркиз был так удивлен ее поступком, что челюсть у него буквально отвисла и он едва не выронил и кружку и тарелку. Высоко подняв голову и глядя на него в упор, Эвелина молча шла к нему. Маркиз мог только неподвижно созерцать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63