ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— переспросила Психея.
Он усмехнулся:
— Наш с тобой давний роман…
— Никакого романа не было, Энтерот! — горячо возразила она. — Это одно твое воображение! Только потому, что я позволила тебе однажды по глупости поцеловать меня, ты выдумываешь нелепые истории. Ничего между нами не было, так и знай. — Сделав шаг назад, она почувствовала, что ее нога погрузилась в мягкий бархат пояса. Она быстро наклонилась, чтобы его поднять, продолжая в то же время разговор. — Я думаю, пора тебе перестать тешить себя иллюзиями и предоставить мне жить своей жизнью. Повернувшись, Психея направилась в холл. Услышав по дороге шелест крыльев у себя над головой. Психея не удивилась, когда Энтерот преградил ей путь у дверей.
— Если бы я первым нашел тебя, — произнес он пылко, — ты бы полюбила меня, а не моего ничтожного брата! Признайся, ты была увлечена мной! Чем еще ты можешь объяснить ту готовность, с которой отвечала на мой поцелуй? Если бы я тогда унес тебя в мой дворец…
— Если бы ты поступил так тогда, началась бы война, и, я не сомневаюсь, вы оба подняли бы такой шум, что разъярившийся Зевс навсегда сослал бы вас на реку Стикс, помогать перевозчику Харону.
— Ну и пусть, — шептал он. — Я стал бы даже простым смертным ради твоей любви. Что тебе Эрот? Он к тебе близко не подходит последние десять лет!
Психея тоже охотно пожертвовала бы бессмертием, чтобы только не быть предметом такой наблюдательности. Чувствуя, как у нее сжалось горло, она воскликнула:
— Ну и что? Я не так глупа, чтобы поверить, будто я могла бы быть счастлива с тобой.
— Я, конечно, мог бы сделать тебя счастливой! Мог! Я только этого и хочу!
— Ты хочешь превзойти брата… Это единственное, что тебе всегда было нужно. Быть может, я не так умна, как другие обитатели Олимпа, Энтерот, но уж это я понимаю.
— Ты ошибаешься.
Внезапно она очутилась в тесном объятии его рук и крыльев.
Психею давно уже не целовали, и само тепло этого объятия оказало на нее сильное воздействие. Желание остаться с ним, уступить его настояниям овладело ею. К своему стыду, она отвечала на его поцелуй.
— Нет, — бормотала она, когда он нежно целовал ее щеки, глаза, губы. — Нет, не надо!
— Ты любишь меня! Я знаю. С тех пор, как мы танцевали на маскараде у Зевса, тогда… двести лет назад… когда я поцеловал тебя.
— Ты же помнишь, я выпила тогда слишком много молодого вина Вакха.
— Тогда скажи мне, почему ты не отвергаешь меня теперь? — Взяв ее за подбородок, он закинул ей голову, так что свет звезд упал ей на лицо.
— А что еще можно ожидать от брошенной жены? — тихо отвечала она, чувствуя себя одинокой и разбитой.
Он не отпускал ее еще минуту, пока до него не дошло со всей отчетливостью, что означали ее слова.
Он отпустил ее. Выражение тоски и боли появилось на его лице.
— Ты все еще его любишь, Бабочка?
Психея кивнула. Он на мгновение закрыл глаза, и она подумала, что в одном по крайней мере братья были неотличимы друг от друга — в их чертах лица. Может, потому Психею влекло к темнокрылому Энтероту, что его красивая линия носа, изогнутые брови, ямочка на подбородке так сильно напоминали ей обожаемого Эрота. Энтерот отступил в сторону.
— Иди, — проговорил он. — Я не стану тебя задерживать.
Руки Психеи, сжимавшие пояс, дрожали.
Она снова сунула его под мышку и сказала:
— Мне очень жаль, но мое сердце не принадлежит мне. Я надеюсь, ты не скажешь Афродите, что видел меня здесь?
— Ну конечно, нет, — отвечал он. Выйдя в темноту. Психея услышала шорох крыльев голубей Афродиты, взвившихся во влажный ночной воздух. Они поднялись на высоту, тревожно покружились и снова резко упали вниз. «Что это нарушило их покой», — подумала Психея. Но эта мысль тут же отступила перед более насущной заботой — как можно скорее оказаться подальше от опасного дворца Афродиты.
Выбросив из головы свою встречу с Энтеротом, как будто она и вовсе не имела места, Психея направилась к своему дворцу. Там она собиралась отдыхать до одиннадцати часов завтрашнего утра, когда должно было состояться состязание между Шелфордом и Брэндрейтом.
Эрот поднимался все выше и выше в небо, полет голубей заглушал шелест его крыльев. Он направлялся к самой яркой звезде. Сердце у него готово было разорваться. Острая боль терзала ему грудь, и горло, и голову — боль, какую он уже некогда испытал, впервые увидев Психею в объятиях брата. Эта боль вспыхнула гневом, как фейерверк в ночном небе. Он ненавидел жену, ненавидел брата. Он найдет способ им отомстить.
Он парил на высоте, пока воздух не стал настолько разреженным, что ему сделалось трудно дышать. Только тогда, широко распахнув крылья, он полетел назад, на Олимп.
Он проследил за Психеей, когда она направлялась во дворец его матери, и ждал ее возвращения, чтобы уличить жену в ее проступках. Он хотел убедиться, что ее целью было действительно похитить что-нибудь у Афродиты, прежде чем начать выяснять с ней отношения. Но когда он услышал разговор между своей женой и братом, он дождался только того момента, когда она оказалась в его объятиях, и тут же покинул дворец. Он слышал, как его жена отрицала свои чувства к Энтероту, но не был настолько глуп, чтобы ей поверить, особенно когда она так и кинулась к Энтероту на шею.
«Так это правда, — думал он с горечью. — Психея любит Энтерота, что бы она там ни говорила, любит его все последние двести лет».
Единственной его целью было теперь придумать подходящий вид возмездия. Скользя по небу по направлению к своему дворцу, он перебрал много и наконец, словно вдохновленный самим Зевсом, решил, что ему следует сделать.
19
Взглянув на следующее утро в зеркало в спальне, Эвелина не могла поверить своим глазам. Она не узнавала себя, ей казалось, что какое-то странное видение заняло ее место. Неужели возможно, чтобы прическа так изменяла внешность?
Но не одна только прическа вызвала такую перемену. Конечно, высоко подобранные и спускавшиеся на лоб кудрявой челкой волосы изумительно подчеркивали совершенный овал лица. Но Эвелина понимала, что такую разительную перемену могли сотворить только все компоненты в целом: и прическа, и платье, и ее собственное какое-то новое отношение к себе.
Трогая прелестные серьги с жемчугом и бриллиантами, она чуть ли не физически ощущала потрясающий эффект, создающийся на глазах сочетанием драгоценностей и прелестной шляпы, новых шелковых чулок и вышитых бальных туфель. Вершина восторга — очаровательное новое платье. Эвелина так долго была лишена всего этого, что просто не могла опомниться.
Очки она сняла: все три дамы — леди Эль, Аннабелла и Психея — настояли, чтобы сегодня она обошлась без них. Поэтому хорошенько рассмотреть себя она могла, только близко наклонившись к зеркалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63