Я могу только обещать, что больше такое не повторится. А что до маскарада, — продолжала она, мгновенно сочинив маленькую историю, — я думаю, это будет очень забавно, так как это канун Хэллоуина, а я слышала от Лидии, что слуги в замке Перт говорят, будто там завелись привидения.
Джулия и Виктория ахнули.
Всеобщее удивление высказала леди Брэндрейт:
— Привидения? В замке Перт? Неужели?
— Да. Пока я дожидалась Лонстона, я услышала странный шум, какой-то скрежет и царапанье. Знаю, мне не следовало этого делать, но я пошла на этот шум и увидела совершенно невероятное существо — необыкновенного красавца в черной одежде и с серебряными волосами.
— А Лонстон тоже его видел? — спросил маркиз.
— Да. И слуги тоже.
— Вот это да! — воскликнул лорд Брэндрейт. — Я слышал о таких вещах, но никогда не видел привидений! Ты говоришь, с серебряными волосами?
— Да.
Александре чуть не стало дурно от страха. Не подумают ли родители, что она сходит с ума, как леди Эль? Во всяком случае, лорд Лонстон и слуги могут подтвердить ее рассказ.
— Ах! — Леди Брэндрейт растирала себе руки, словно они сразу похолодели. — У меня мурашки по коже побежали! Подумать только! Привидение в замке! Как интересно! Должна признаться, я люблю страшные истории. — Она улыбнулась. — Я вижу, Лонстону ничего не остается, как дать бал. Ты правильно сделала, подсказав ему эту идею.
Подняв бокал с мадерой, она предложила тост за успех этого плана, так что, несмотря на слегка нахмуренное чело маркиза, идея бала получила полное одобрение. Джулия и Виктория тут же заспорили, кого из них Лонстон пригласит танцевать первую, и Александре удалось избежать дальнейшего внимания со стороны родителей.
Ее немного удивило быстрое согласие матери, но она заметила взгляд, брошенный ею на отца. Ей было знакомо это выражение, и она не сомневалась, что леди Брэндрейт вернется к этому разговору с супругом при первой возможности.
Лорд Брэндрейт заговорил первым:
— Не понимаю, как ты с такой готовностью согласилась на это. Ты не очень-то высокого мнения о Лонстоне и всегда была недовольна глупым увлечением Виктории и Джулии. А теперь ты позволила устроить этот бал, и Александра сказала мне, когда мы играли в пикет после обеда, что собирается большую часть времени проводить в замке, готовясь к этому событию.
— Совершенно верно. Поскольку это была ее идея, она чувствует себя обязанной — что вполне естественно — проследить за приготовлениями. Я ее поддерживаю.
— Но это в высшей степени неприлично!
Леди Брэндрейт с улыбкой поцеловала мужа в щеку.
— Знаю, поэтому я и настояла, чтобы Джулия и Виктория ездили с ней.
— Ты позволяешь нашим дочерям ежедневно проводить время в доме холостяка!
— Если мои подозрения справедливы, он недолго останется домом холостяка, — сказала она, выходя.
— И все же мне непонятно, почему ты согласилась! — крикнул муж ей вслед. — Убежден, что Лонстона меньше всего волнуют счастье и благополучие наших дочерей!
Но, поскольку дверь уже закрылась, маркиз Решил, что его последних слов супруга так и не услышала.
8
Направляясь в спальню, Брэндрейт решил, что ради собственного душевного спокойствия он должен поговорить с самим Лонстоном. Быть может, завтра.
На лестнице, ведущей в помещение для прислуги, появилась судомойка. Маркиз даже не заметил ее сначала, настолько он был погружен в размышления о семье, особенно о своих трех дочерях. Как могло случиться, что Виктория и Джулия по уши влюбились в лорда Лонстона? Александру это не касалось, поскольку она, по всей видимости, терпеть его не могла. Но что, черт возьми, побудило ее нанести визит Лонстону, пробыть у него два часа и просить его дать бал-маскарад?
Все это было совершенно непонятно.
Судомойка с подносом поравнялась с ним, и маркиз уловил запах свежего хлеба. Хлеб?
— Сьюзен! — позвал он.
Девушка обернулась и сделала реверанс, покраснев от смущения.
— Что вам угодно, милорд?
Маркиз подошел к ней.
— Я не хотел тебя напугать, но что у тебя на подносе?
Держа поднос в одной руке, она приподняла другой крахмальную салфетку. Взгляду маркиза предстала тарелка супа, ростбиф, хлеб с маслом и печеные яблоки.
— Для кого это? — спросил он с удивлением.
— Для леди Александры, — отвечала девушка робко. — Мне отнести все это обратно на кухню, милорд?
— Но я же наблюдал за ней за обедом, — сказал лорд Брэндрейт, обращаясь скорее к самому себе, чем к девушке. — Она съела семги, два пирожка с устрицами — она всегда их любила, — рис, брокколи и два пирожных. Вальдшнепа она отведала чуть-чуть — кажется, он был не очень свежий. А теперь она требует еще один полный обед. — Он с улыбкой взглянул в испуганные глаза служанки. — Я не сержусь, Сьюзен, я просто удивляюсь!
Девушка опустила салфетку.
— Да, милорд. Конечно, нет, милорд. Только…
Она замолчала.
— Продолжай, пожалуйста. Что здесь происходит, о чем мне следует знать?
— Я не… то есть леди Александра всегда была очень добра ко мне… я не хочу… я, право, не знаю, стоит ли мне что-нибудь говорить…
— Я беспокоюсь о моей дочери, Сьюзен, и если есть что-то, что, по-твоему, мне следует знать, я надеюсь, ты не станешь скрывать.
Девушка все еще выглядела встревоженной, но она решилась:
— Кухарка говорит, что со вчерашнего дня леди Александра уже четвертый раз велит приносить ей поднос — и это после того, как она уже позавтракает и пообедает с семьей.
Брэндрейт был озадачен.
— Ты уверена?
— О да. Я сама их относила, а когда я приходила за подносом, там ни кусочка не оставалось.
— Так, — сказал он, подумав, что, как только к жене приедет врач, он попросит его осмотреть и Александру. — Вот что я тебе скажу, — обратился он к судомойке. — Дай мне поднос, и я сам отнесу его леди Александре.
— Слушаюсь, милорд. — Морщинка на лбу девушки сделалась еще глубже.
— Не бойся. Разве я такое чудовище, что могу съесть заживо собственную дочь?
Сьюзен улыбнулась.
— О нет, милорд.
Сделав реверанс, она быстро пошла к лестнице.
Брэндрейт подошел к двери и тихонько постучал, ожидая приглашения войти. Когда его не последовало, он сказал, возвысив голос:
— Александра, это твой отец. Прошу тебя, открой.
Услышав голос отца, Александра замерла.
— Одну минуту, папа, — в ужасе пролепетала она.
Она взглянула на плачущую Психею, которая держала в руках подсвечник и готова была запустить им в Энтероса. Затем она перевела взгляд на Энтероса, потешавшегося над статуэткой крылатого мальчика — Купидона в младенчестве.
— Перестаньте, Энтерос, — шепотом велела Александра. — Вы расстраиваете Психею. Если вы не поставите на место подсвечник, — обратилась она к Психее, — как я объясню папе летающие по воздуху предметы?
Когда Энтерос и Психея повиновались, девушка проворно открыла дверь, изобразив самую приветливую улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Джулия и Виктория ахнули.
Всеобщее удивление высказала леди Брэндрейт:
— Привидения? В замке Перт? Неужели?
— Да. Пока я дожидалась Лонстона, я услышала странный шум, какой-то скрежет и царапанье. Знаю, мне не следовало этого делать, но я пошла на этот шум и увидела совершенно невероятное существо — необыкновенного красавца в черной одежде и с серебряными волосами.
— А Лонстон тоже его видел? — спросил маркиз.
— Да. И слуги тоже.
— Вот это да! — воскликнул лорд Брэндрейт. — Я слышал о таких вещах, но никогда не видел привидений! Ты говоришь, с серебряными волосами?
— Да.
Александре чуть не стало дурно от страха. Не подумают ли родители, что она сходит с ума, как леди Эль? Во всяком случае, лорд Лонстон и слуги могут подтвердить ее рассказ.
— Ах! — Леди Брэндрейт растирала себе руки, словно они сразу похолодели. — У меня мурашки по коже побежали! Подумать только! Привидение в замке! Как интересно! Должна признаться, я люблю страшные истории. — Она улыбнулась. — Я вижу, Лонстону ничего не остается, как дать бал. Ты правильно сделала, подсказав ему эту идею.
Подняв бокал с мадерой, она предложила тост за успех этого плана, так что, несмотря на слегка нахмуренное чело маркиза, идея бала получила полное одобрение. Джулия и Виктория тут же заспорили, кого из них Лонстон пригласит танцевать первую, и Александре удалось избежать дальнейшего внимания со стороны родителей.
Ее немного удивило быстрое согласие матери, но она заметила взгляд, брошенный ею на отца. Ей было знакомо это выражение, и она не сомневалась, что леди Брэндрейт вернется к этому разговору с супругом при первой возможности.
Лорд Брэндрейт заговорил первым:
— Не понимаю, как ты с такой готовностью согласилась на это. Ты не очень-то высокого мнения о Лонстоне и всегда была недовольна глупым увлечением Виктории и Джулии. А теперь ты позволила устроить этот бал, и Александра сказала мне, когда мы играли в пикет после обеда, что собирается большую часть времени проводить в замке, готовясь к этому событию.
— Совершенно верно. Поскольку это была ее идея, она чувствует себя обязанной — что вполне естественно — проследить за приготовлениями. Я ее поддерживаю.
— Но это в высшей степени неприлично!
Леди Брэндрейт с улыбкой поцеловала мужа в щеку.
— Знаю, поэтому я и настояла, чтобы Джулия и Виктория ездили с ней.
— Ты позволяешь нашим дочерям ежедневно проводить время в доме холостяка!
— Если мои подозрения справедливы, он недолго останется домом холостяка, — сказала она, выходя.
— И все же мне непонятно, почему ты согласилась! — крикнул муж ей вслед. — Убежден, что Лонстона меньше всего волнуют счастье и благополучие наших дочерей!
Но, поскольку дверь уже закрылась, маркиз Решил, что его последних слов супруга так и не услышала.
8
Направляясь в спальню, Брэндрейт решил, что ради собственного душевного спокойствия он должен поговорить с самим Лонстоном. Быть может, завтра.
На лестнице, ведущей в помещение для прислуги, появилась судомойка. Маркиз даже не заметил ее сначала, настолько он был погружен в размышления о семье, особенно о своих трех дочерях. Как могло случиться, что Виктория и Джулия по уши влюбились в лорда Лонстона? Александру это не касалось, поскольку она, по всей видимости, терпеть его не могла. Но что, черт возьми, побудило ее нанести визит Лонстону, пробыть у него два часа и просить его дать бал-маскарад?
Все это было совершенно непонятно.
Судомойка с подносом поравнялась с ним, и маркиз уловил запах свежего хлеба. Хлеб?
— Сьюзен! — позвал он.
Девушка обернулась и сделала реверанс, покраснев от смущения.
— Что вам угодно, милорд?
Маркиз подошел к ней.
— Я не хотел тебя напугать, но что у тебя на подносе?
Держа поднос в одной руке, она приподняла другой крахмальную салфетку. Взгляду маркиза предстала тарелка супа, ростбиф, хлеб с маслом и печеные яблоки.
— Для кого это? — спросил он с удивлением.
— Для леди Александры, — отвечала девушка робко. — Мне отнести все это обратно на кухню, милорд?
— Но я же наблюдал за ней за обедом, — сказал лорд Брэндрейт, обращаясь скорее к самому себе, чем к девушке. — Она съела семги, два пирожка с устрицами — она всегда их любила, — рис, брокколи и два пирожных. Вальдшнепа она отведала чуть-чуть — кажется, он был не очень свежий. А теперь она требует еще один полный обед. — Он с улыбкой взглянул в испуганные глаза служанки. — Я не сержусь, Сьюзен, я просто удивляюсь!
Девушка опустила салфетку.
— Да, милорд. Конечно, нет, милорд. Только…
Она замолчала.
— Продолжай, пожалуйста. Что здесь происходит, о чем мне следует знать?
— Я не… то есть леди Александра всегда была очень добра ко мне… я не хочу… я, право, не знаю, стоит ли мне что-нибудь говорить…
— Я беспокоюсь о моей дочери, Сьюзен, и если есть что-то, что, по-твоему, мне следует знать, я надеюсь, ты не станешь скрывать.
Девушка все еще выглядела встревоженной, но она решилась:
— Кухарка говорит, что со вчерашнего дня леди Александра уже четвертый раз велит приносить ей поднос — и это после того, как она уже позавтракает и пообедает с семьей.
Брэндрейт был озадачен.
— Ты уверена?
— О да. Я сама их относила, а когда я приходила за подносом, там ни кусочка не оставалось.
— Так, — сказал он, подумав, что, как только к жене приедет врач, он попросит его осмотреть и Александру. — Вот что я тебе скажу, — обратился он к судомойке. — Дай мне поднос, и я сам отнесу его леди Александре.
— Слушаюсь, милорд. — Морщинка на лбу девушки сделалась еще глубже.
— Не бойся. Разве я такое чудовище, что могу съесть заживо собственную дочь?
Сьюзен улыбнулась.
— О нет, милорд.
Сделав реверанс, она быстро пошла к лестнице.
Брэндрейт подошел к двери и тихонько постучал, ожидая приглашения войти. Когда его не последовало, он сказал, возвысив голос:
— Александра, это твой отец. Прошу тебя, открой.
Услышав голос отца, Александра замерла.
— Одну минуту, папа, — в ужасе пролепетала она.
Она взглянула на плачущую Психею, которая держала в руках подсвечник и готова была запустить им в Энтероса. Затем она перевела взгляд на Энтероса, потешавшегося над статуэткой крылатого мальчика — Купидона в младенчестве.
— Перестаньте, Энтерос, — шепотом велела Александра. — Вы расстраиваете Психею. Если вы не поставите на место подсвечник, — обратилась она к Психее, — как я объясню папе летающие по воздуху предметы?
Когда Энтерос и Психея повиновались, девушка проворно открыла дверь, изобразив самую приветливую улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66