Он как будто вступил вновь в мир своей юности, такой любимый и знакомый, что струны его сердца зазвучали, словно их коснулась рука великого музыканта.
В старинном камине, размеры которого вполне соответствовали размерам просторной комнаты с высоким потолком, разгоралось ярким пламенем рождественское полено. По традиции его зажигали в канун Рождества, и оно горело в течение всего праздника. Сегодня, конечно, еще не Рождество, до него еще целых девятнадцать дней. Но в семье Рейнворт была своя традиция — большое полено горело у них в камине неделями. Теперь все дело было в том, чтобы не дать ему погаснуть — и не догореть до конца — раньше Рождества. С сегодняшнего вечера каждый член семьи по очереди должен был усердно расшевеливать угли, добавлять дрова, чтобы само полено сгорало понемногу. Все готовы были с энтузиазмом поддерживать любимую семейную традицию.
Хью задержал дыхание, чтобы не дать пролиться подступившим слезам. Его глубоко тронули мелодичные голоса, пылавшее в камине полено и вид всех его сестер, брата и Мэри, удобно устроившихся в креслах.
А как чудесно была убрана гостиная!
Когда он позволил Мэри украсить лестницу и холл, а потом согласился предоставить в ее распоряжение еще и гостиную, он не ожидал, что в результате ее трудов увидит эту комнату такой, какой она была при его матери. Леди Рейнворт всегда украшала дом на Рождество зеленью и лентами. Сейчас даже на люстре красовались алые банты, а снизу была подвешена ветка омелы! Среди веток и гирлянд мерцали свечи.
А какие у них всех счастливые лица! Кит, Джудит и Констанция в креслах у камина, Амабел в своей коляске рядом с софой. И как привязалась к Мэри Беатриса… Она и сейчас сидит у нее на коленях, склонив голову к ней на плечо, так что темно-русые и черные локоны переплетаются.
Хью неожиданно испытал настоящее счастье. Ему показалось, что он наконец вернулся домой после долгого отсутствия и не узнает своих сестер и брата. Так много времени, которое он мог бы провести в общении с ними, прошло в трудах по восстановлению состояния Лейтонов, добровольно возложенных им на себя! Когда он последний раз выезжал с Китом по утрам на Юпитере и Юноне?
Когда оба они заканчивали день, проведенный на охоте, за кружкой пива в «Кошке со скрипкой»? Год назад, два, три? Он не мог припомнить.
А когда он последний раз танцевал на балу в Дарби или Честерфилде с Констанцией и Джудит? Как похорошели его сестры! Когда они успели превратиться из симпатичных подростков в элегантных юных леди? И как они могли в этом преуспеть без материнской заботы?
«Господи, да ведь мне придется скоро выдавать их замуж!» — вдруг сообразил он с тревогой. Ему пришло в голову, что этим следовало бы заняться Гонории, когда она станет его женой. Но почему-то мысль о Гонории, опекающей неукротимую Джудит и взбалмошную Констанцию в вихре лондонского света, вызвала у него серьезные сомнения. Ей такое занятие придется не по вкусу, да и справится ли она?
Взгляд его невольно обратился к Мэри. Будь она замужем, она бы с удовольствием взялась за такие обязанности…
Как будто почувствовав на себе его взгляд, Мэри подняла на него глаза и улыбнулась. Хью ощутил новый спазм в горле. Боже, до чего она хороша, с этими затуманившимися от удовольствия зелеными глазами!
Хью вдруг подумал, что никогда не видел, чтобы Гонория взяла Беатрису на руки или даже прикоснулась к ней. Но как удивительно ласково, чисто женским материнским движением обхватила девочку Мэри! Она по-прежнему не отводила взгляда, и в ее глазах Хью увидел своих собственных детей. Им была бы так же хорошо у нее на руках, как Беатрисе, их бы так же согревала ее доброта, ее ласка, тепло ее сердца…
И внезапно ему самому страстно захотелось оказаться в объятиях Мэри, прижать ее к себе, познать ее любовь. Он желал ее — желал ее всем своим существом.
Мари наклонилась к Беатрисе и шепнула ей что-то на ухо. Подняв голову, девочка взглянула на него, соскочила с колен Мэри и подбежала к нему. Хьюго подхватил ее на руки и обнял.
— Чудесно, правда, Хью? — прошептала она. — Мы здесь так потрудились! Я помогала связывать ветки.
Хью поцеловал ее в щеку.
— Моя милая умница, — прошептал он.
Поскольку квартет еще не допел, Хью так и остался стоять у двери. Беатриса обняла его за шею и прислонилась головкой к его плечу, Хью с особенной остротой почувствовал, что, как бы прилежно он ни исполнял свои обязанности по отношению к семье, пытаясь восстановить их состояние, этого было недостаточно. Он забыл, насколько это замечательно — просто быть с ними вместе. Особенно под Рождество.
Прозвучали последние слова рождественского гимна, и все семейство вслед за Китом разразилось бурными аплодисментами. Беатриса соскочила с рук Хью и тоже изо всех сил хлопала в ладоши. Когда певцы раскланялись, Хью подошел к ним и поблагодарил за прекрасное исполнение. После чего кухарка пообещала, что очень скоро будет подан рождественский пунш и печенье, которое прислала экономка мистера Белпера.
Когда певцы удалились и семья осталась в своем кругу, Констанция не удержалась, чтобы не спросить:
— Ну скажи же нам, Хьюго, тебе понравилось? Что ты думаешь о нашем полене и об украшениях Мэри?
Улыбнувшись, Хью подошел к камину, где она стояла, и обнял ее за талию, другой рукой привлекая к себе Джудит.
— Все замечательно! Так, как и должно быть на Рождество. Простите меня за то, что последние годи я забывал об этом празднике. Но я исправлюсь. Начнем с того, что вы с Джудит закажете себе новые платья для рождественского бала. Надеюсь, их успеют сшить?
Хью сам не знал, когда он принял решение позволить сестрам это развлечение, которого они так жаждали и в котором он им отказывал. Но ему казалось, что это случилось, когда Мэри, держа на руках Беатрису, подняла голову и улыбнулась ему.
— О, Хьюго! — воскликнули близнецы и чуть не задушили его в объятиях. — Спасибо тебе, спасибо большое!
Никогда в жизни ему не случалось испытывать такого приятного нападения.
Беатриса начала кружиться по гостиной; Кит, ухватив ее маленькие пальчики, занял место кавалера, напевая мелодию Генделя.
Когда принесли пунш, Хью предложил Сиддонсу пригласить в гостиную всех, кто хотел бы посидеть полчасика у камина, распевая рождественские гимны. Мэри тут же уселась за фортепьяно, и, когда слуги начали заполнять гостиную, раздались первые такты старинной уэльской песенки «Украсим дом наш остролистом».
После того как все разошлись по своим комнатам, Мэри осталась в гостиной одна. Стоя спиной к камину, она любовалась прекрасной картиной, созданной ею вместе с сестрами Хью. Свечи догорали, было уже очень поздно, но она никак не могла заставить себя уйти.
Еще немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
В старинном камине, размеры которого вполне соответствовали размерам просторной комнаты с высоким потолком, разгоралось ярким пламенем рождественское полено. По традиции его зажигали в канун Рождества, и оно горело в течение всего праздника. Сегодня, конечно, еще не Рождество, до него еще целых девятнадцать дней. Но в семье Рейнворт была своя традиция — большое полено горело у них в камине неделями. Теперь все дело было в том, чтобы не дать ему погаснуть — и не догореть до конца — раньше Рождества. С сегодняшнего вечера каждый член семьи по очереди должен был усердно расшевеливать угли, добавлять дрова, чтобы само полено сгорало понемногу. Все готовы были с энтузиазмом поддерживать любимую семейную традицию.
Хью задержал дыхание, чтобы не дать пролиться подступившим слезам. Его глубоко тронули мелодичные голоса, пылавшее в камине полено и вид всех его сестер, брата и Мэри, удобно устроившихся в креслах.
А как чудесно была убрана гостиная!
Когда он позволил Мэри украсить лестницу и холл, а потом согласился предоставить в ее распоряжение еще и гостиную, он не ожидал, что в результате ее трудов увидит эту комнату такой, какой она была при его матери. Леди Рейнворт всегда украшала дом на Рождество зеленью и лентами. Сейчас даже на люстре красовались алые банты, а снизу была подвешена ветка омелы! Среди веток и гирлянд мерцали свечи.
А какие у них всех счастливые лица! Кит, Джудит и Констанция в креслах у камина, Амабел в своей коляске рядом с софой. И как привязалась к Мэри Беатриса… Она и сейчас сидит у нее на коленях, склонив голову к ней на плечо, так что темно-русые и черные локоны переплетаются.
Хью неожиданно испытал настоящее счастье. Ему показалось, что он наконец вернулся домой после долгого отсутствия и не узнает своих сестер и брата. Так много времени, которое он мог бы провести в общении с ними, прошло в трудах по восстановлению состояния Лейтонов, добровольно возложенных им на себя! Когда он последний раз выезжал с Китом по утрам на Юпитере и Юноне?
Когда оба они заканчивали день, проведенный на охоте, за кружкой пива в «Кошке со скрипкой»? Год назад, два, три? Он не мог припомнить.
А когда он последний раз танцевал на балу в Дарби или Честерфилде с Констанцией и Джудит? Как похорошели его сестры! Когда они успели превратиться из симпатичных подростков в элегантных юных леди? И как они могли в этом преуспеть без материнской заботы?
«Господи, да ведь мне придется скоро выдавать их замуж!» — вдруг сообразил он с тревогой. Ему пришло в голову, что этим следовало бы заняться Гонории, когда она станет его женой. Но почему-то мысль о Гонории, опекающей неукротимую Джудит и взбалмошную Констанцию в вихре лондонского света, вызвала у него серьезные сомнения. Ей такое занятие придется не по вкусу, да и справится ли она?
Взгляд его невольно обратился к Мэри. Будь она замужем, она бы с удовольствием взялась за такие обязанности…
Как будто почувствовав на себе его взгляд, Мэри подняла на него глаза и улыбнулась. Хью ощутил новый спазм в горле. Боже, до чего она хороша, с этими затуманившимися от удовольствия зелеными глазами!
Хью вдруг подумал, что никогда не видел, чтобы Гонория взяла Беатрису на руки или даже прикоснулась к ней. Но как удивительно ласково, чисто женским материнским движением обхватила девочку Мэри! Она по-прежнему не отводила взгляда, и в ее глазах Хью увидел своих собственных детей. Им была бы так же хорошо у нее на руках, как Беатрисе, их бы так же согревала ее доброта, ее ласка, тепло ее сердца…
И внезапно ему самому страстно захотелось оказаться в объятиях Мэри, прижать ее к себе, познать ее любовь. Он желал ее — желал ее всем своим существом.
Мари наклонилась к Беатрисе и шепнула ей что-то на ухо. Подняв голову, девочка взглянула на него, соскочила с колен Мэри и подбежала к нему. Хьюго подхватил ее на руки и обнял.
— Чудесно, правда, Хью? — прошептала она. — Мы здесь так потрудились! Я помогала связывать ветки.
Хью поцеловал ее в щеку.
— Моя милая умница, — прошептал он.
Поскольку квартет еще не допел, Хью так и остался стоять у двери. Беатриса обняла его за шею и прислонилась головкой к его плечу, Хью с особенной остротой почувствовал, что, как бы прилежно он ни исполнял свои обязанности по отношению к семье, пытаясь восстановить их состояние, этого было недостаточно. Он забыл, насколько это замечательно — просто быть с ними вместе. Особенно под Рождество.
Прозвучали последние слова рождественского гимна, и все семейство вслед за Китом разразилось бурными аплодисментами. Беатриса соскочила с рук Хью и тоже изо всех сил хлопала в ладоши. Когда певцы раскланялись, Хью подошел к ним и поблагодарил за прекрасное исполнение. После чего кухарка пообещала, что очень скоро будет подан рождественский пунш и печенье, которое прислала экономка мистера Белпера.
Когда певцы удалились и семья осталась в своем кругу, Констанция не удержалась, чтобы не спросить:
— Ну скажи же нам, Хьюго, тебе понравилось? Что ты думаешь о нашем полене и об украшениях Мэри?
Улыбнувшись, Хью подошел к камину, где она стояла, и обнял ее за талию, другой рукой привлекая к себе Джудит.
— Все замечательно! Так, как и должно быть на Рождество. Простите меня за то, что последние годи я забывал об этом празднике. Но я исправлюсь. Начнем с того, что вы с Джудит закажете себе новые платья для рождественского бала. Надеюсь, их успеют сшить?
Хью сам не знал, когда он принял решение позволить сестрам это развлечение, которого они так жаждали и в котором он им отказывал. Но ему казалось, что это случилось, когда Мэри, держа на руках Беатрису, подняла голову и улыбнулась ему.
— О, Хьюго! — воскликнули близнецы и чуть не задушили его в объятиях. — Спасибо тебе, спасибо большое!
Никогда в жизни ему не случалось испытывать такого приятного нападения.
Беатриса начала кружиться по гостиной; Кит, ухватив ее маленькие пальчики, занял место кавалера, напевая мелодию Генделя.
Когда принесли пунш, Хью предложил Сиддонсу пригласить в гостиную всех, кто хотел бы посидеть полчасика у камина, распевая рождественские гимны. Мэри тут же уселась за фортепьяно, и, когда слуги начали заполнять гостиную, раздались первые такты старинной уэльской песенки «Украсим дом наш остролистом».
После того как все разошлись по своим комнатам, Мэри осталась в гостиной одна. Стоя спиной к камину, она любовалась прекрасной картиной, созданной ею вместе с сестрами Хью. Свечи догорали, было уже очень поздно, но она никак не могла заставить себя уйти.
Еще немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68