Хороший он был человек, мой отец…
– Верно, парень. – Эласдар помолчал, вглядываясь в мрачное лицо Макрея. – Что ж… Хотелось бы и мне взглянуть, как ты будешь справляться, да пора в дорогу.
– Доброго пути, и да благословит тебя господь.
– Здесь закончишь – приезжай в Далси.
Дункан качнул головой:
– Нет. Передай от меня привет бабушке и сестрам.
Эласдар не сводил с него серьезного взгляда:
– Больше ничего?
Дункан стиснул зубы так, что заходили желваки:
– Больше ничего.
* * *
У подножия первого из гряды холмов, что высилась сразу за замком Гленран, Элспет оглянулась. Тихим свистом позвала смешного голенастого ягненка, едва поспевающего за ней. И рассмеялась, когда малыш заблеял жалобно, точно просил обождать.
Сама она шагала быстро и уверенно, легко пробираясь сквозь высокую траву и перескакивая через скользкие от утренней росы камни.
Как-то сама собой родилась песня. Элспет щелкала пальцами, подыгрывая незамысловатой мелодии.
С вершины последнего холма путь ее лежал вниз, к вересковой пустоши. Девушка прибавила шагу. Беток, думала она, наверняка ждет ее, беспокоится. Вот уже несколько лет Элспет не пропускала ни одной недели, чтобы не навестить Беток – ну, разве что во время снегопадов, когда и выбраться из замка было просто немыслимо.
По правую руку от нее, чуть вдалеке, мерцало длинное изогнутое озеро – казалось, сказочный великан уронил среди холмов причудливой формы зеркало, где теперь отражалась сочная зелень окрестностей. Ягненок набрался храбрости и побежал впереди Элспет, то и дело выныривая из травы пушистым темно-серым комочком.
– Болотное сокровище! – Элспет звонко рассмеялась. Слова Макрея вновь напомнили ей о неудачной вылазке и – особенно! – об обратном пути в теплых объятиях гостя. Она, должно быть, заснула, убаюканная ритмичной поступью лошади, потому что очнулась только на руках Дункана – тот нес ее в замок. Элспет сильно устала, пригрелась, и ей было так хорошо, что не достало сил противиться… В общем, она открыла глаза лишь в замке – и тут же умчалась к себе в спальню.
Ягненок снова выпрыгнул из вереска на открытый пятачок земли. Элспет улыбнулась. Она добрый час скребла это грязное, дрожащее создание мягкими щетками, не пожалела даже драгоценного фламандского мыла, а шерстка так и осталась темно-серой, едва светлее черной мордашки – настолько въелась в нее торфяная жижа.
Самой Элспет не составило труда отмыться после отвратительного купания в болоте. Дункан Макрей тоже появился утром свежий, с еще влажными волосами, темными и блестящими, как крыло ворона, чисто выбритый и… очень красивый. Без единого слова, незаметно для братьев, он протянул девушке ее кинжал – свой трофей после их ночной встречи. Элспет зарделась как маков цвет – будь проклят ее несносный румянец! – а посланец короны только улыбнулся и так же молча шагнул к Хью Фрейзеру.
С тех пор они почти не виделись. Дункан целыми днями пропадал с ее братьями; охотился с ними, рыбачил на ближайших ручьях. Элспет знала, что он не оставляет попыток убедить братьев подписать договор. До нее не раз доносились отголоски жарких, хотя и достаточно миролюбивых споров между законником и Фрейзерами.
Приглаживая пальцами непокорные густые пряди, девушка сощурилась против солнца. Роса намочила подол ее накидки, влажные волосы золотистым кудрявым ореолом обрамляли лицо. Элспет обожала и влажный воздух гор, и мелкий дождик, больше похожий на туман, что поил ее родную землю и умывал изумрудные травы. Шотландия была у нее в крови. И об этом зазвенела сейчас ее песня над холмами.
Вот и хижина Беток, приютившаяся у самого подножия холма. Элспет вдруг застыла как вкопанная и нахмурилась, оборвав на полуслове песню.
Из трубы мирными сизыми колечками плыл дымок. Каменная стена совсем спряталась под ползучей зеленью. У плоского куска торфа, что служил скамьей, паслась коза, не обращая внимания на суматошных цыплят, носившихся по всему двору. Входная дверь была распахнута, как всегда. Знакомая картина безмятежности и покоя.
Так почему страх ледяной рукой стиснул сердце? Элспет стрелой кинулась вперед.
На пороге она остановилась, напрягая слух. Из дома не доносилось ни звука.
– Беток? – тихонько окликнула девушка, переступив порог. Подошвы ботинок шаркнули по сухому камышу, которым был устлан земляной пол. В круглом, обложенном камнями очаге посреди комнаты потрескивал торф. Горьковато-мускусный аромат трав, привязанных в пучках под крышей для просушки, смешивался с запахом горящего торфа.
В комнате царил полумрак – единственное крошечное окошко в задней стене света пропускало немного.
– Беток? – Девушка моргала, пока глаза ее привыкали к темноте.
В дальнем углу, за плотным куском полотна, служившим занавеской, стояла деревянная колыбель. Легко перелетев комнату, Элспет отодвинула занавеску и заглянула в кроватку.
Крошка Айрик, дочка Магнуса, крепко спала, свернувшись калачиком на меховом покрывале. Белая рубашонка задралась, пышные черные кудри разметались во сне, малюсенький пальчик спрятался между пухлых губ. Смуглая и черноволосая, как ее покойная мать, цветом глаз, напоминающих глубокую озерную синь, Айрик пошла в отца.
Мать Айрик, младшая дочь Беток, и Магнус были влюблены друг в друга с детских лет. По обычаям шотландских горцев со дня их обручения должен был пройти год, и только тогда они могли бы соединиться в освященном богом союзе. Но возлюбленная Магнуса умерла, произведя на свет Айрик… и даже золотые руки и огромные знания Беток не помогли спасти дочь.
Айрик осталась у бабушки – Магнус знал, что здесь его маленькая дочь получит всю любовь и нежность, на которые только способно человеческое сердце. А его собственное после жестокой потери было глухо к любви. Два года прошло, а Магнуса никто никогда не видел с девушками.
Элспет осторожно набросила одеяльце на малышку, подоткнула края. Айрик вдруг всхлипнула, словно уснула в слезах и все еще не могла справиться со своим детским горем.
Лоб Элспет прочертила тревожная морщинка.
– Айрик, где же твоя бабушка? – беззвучно шевельнулись ее губы. Никогда прежде Беток не отходила от спящей внучки дальше чем на несколько шагов.
Во второй комнате, отделенной от главной плетеной ширмой, стоял только ткацкий станок Беток. Но самой хозяйки и здесь не было.
Элспет обогнула дом, прошагав по двору между бросившимися врассыпную цыплятами, заглянула на небольшой огородик позади дома с ровными рядами лечебных трав и созревших овощей.
Беток она и здесь не нашла, зато увидела… несколько смятых, раздавленных кустов. Она похолодела. Чувствуя, что сердце уже готово выпрыгнуть из груди от страха, Элспет кинулась обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Верно, парень. – Эласдар помолчал, вглядываясь в мрачное лицо Макрея. – Что ж… Хотелось бы и мне взглянуть, как ты будешь справляться, да пора в дорогу.
– Доброго пути, и да благословит тебя господь.
– Здесь закончишь – приезжай в Далси.
Дункан качнул головой:
– Нет. Передай от меня привет бабушке и сестрам.
Эласдар не сводил с него серьезного взгляда:
– Больше ничего?
Дункан стиснул зубы так, что заходили желваки:
– Больше ничего.
* * *
У подножия первого из гряды холмов, что высилась сразу за замком Гленран, Элспет оглянулась. Тихим свистом позвала смешного голенастого ягненка, едва поспевающего за ней. И рассмеялась, когда малыш заблеял жалобно, точно просил обождать.
Сама она шагала быстро и уверенно, легко пробираясь сквозь высокую траву и перескакивая через скользкие от утренней росы камни.
Как-то сама собой родилась песня. Элспет щелкала пальцами, подыгрывая незамысловатой мелодии.
С вершины последнего холма путь ее лежал вниз, к вересковой пустоши. Девушка прибавила шагу. Беток, думала она, наверняка ждет ее, беспокоится. Вот уже несколько лет Элспет не пропускала ни одной недели, чтобы не навестить Беток – ну, разве что во время снегопадов, когда и выбраться из замка было просто немыслимо.
По правую руку от нее, чуть вдалеке, мерцало длинное изогнутое озеро – казалось, сказочный великан уронил среди холмов причудливой формы зеркало, где теперь отражалась сочная зелень окрестностей. Ягненок набрался храбрости и побежал впереди Элспет, то и дело выныривая из травы пушистым темно-серым комочком.
– Болотное сокровище! – Элспет звонко рассмеялась. Слова Макрея вновь напомнили ей о неудачной вылазке и – особенно! – об обратном пути в теплых объятиях гостя. Она, должно быть, заснула, убаюканная ритмичной поступью лошади, потому что очнулась только на руках Дункана – тот нес ее в замок. Элспет сильно устала, пригрелась, и ей было так хорошо, что не достало сил противиться… В общем, она открыла глаза лишь в замке – и тут же умчалась к себе в спальню.
Ягненок снова выпрыгнул из вереска на открытый пятачок земли. Элспет улыбнулась. Она добрый час скребла это грязное, дрожащее создание мягкими щетками, не пожалела даже драгоценного фламандского мыла, а шерстка так и осталась темно-серой, едва светлее черной мордашки – настолько въелась в нее торфяная жижа.
Самой Элспет не составило труда отмыться после отвратительного купания в болоте. Дункан Макрей тоже появился утром свежий, с еще влажными волосами, темными и блестящими, как крыло ворона, чисто выбритый и… очень красивый. Без единого слова, незаметно для братьев, он протянул девушке ее кинжал – свой трофей после их ночной встречи. Элспет зарделась как маков цвет – будь проклят ее несносный румянец! – а посланец короны только улыбнулся и так же молча шагнул к Хью Фрейзеру.
С тех пор они почти не виделись. Дункан целыми днями пропадал с ее братьями; охотился с ними, рыбачил на ближайших ручьях. Элспет знала, что он не оставляет попыток убедить братьев подписать договор. До нее не раз доносились отголоски жарких, хотя и достаточно миролюбивых споров между законником и Фрейзерами.
Приглаживая пальцами непокорные густые пряди, девушка сощурилась против солнца. Роса намочила подол ее накидки, влажные волосы золотистым кудрявым ореолом обрамляли лицо. Элспет обожала и влажный воздух гор, и мелкий дождик, больше похожий на туман, что поил ее родную землю и умывал изумрудные травы. Шотландия была у нее в крови. И об этом зазвенела сейчас ее песня над холмами.
Вот и хижина Беток, приютившаяся у самого подножия холма. Элспет вдруг застыла как вкопанная и нахмурилась, оборвав на полуслове песню.
Из трубы мирными сизыми колечками плыл дымок. Каменная стена совсем спряталась под ползучей зеленью. У плоского куска торфа, что служил скамьей, паслась коза, не обращая внимания на суматошных цыплят, носившихся по всему двору. Входная дверь была распахнута, как всегда. Знакомая картина безмятежности и покоя.
Так почему страх ледяной рукой стиснул сердце? Элспет стрелой кинулась вперед.
На пороге она остановилась, напрягая слух. Из дома не доносилось ни звука.
– Беток? – тихонько окликнула девушка, переступив порог. Подошвы ботинок шаркнули по сухому камышу, которым был устлан земляной пол. В круглом, обложенном камнями очаге посреди комнаты потрескивал торф. Горьковато-мускусный аромат трав, привязанных в пучках под крышей для просушки, смешивался с запахом горящего торфа.
В комнате царил полумрак – единственное крошечное окошко в задней стене света пропускало немного.
– Беток? – Девушка моргала, пока глаза ее привыкали к темноте.
В дальнем углу, за плотным куском полотна, служившим занавеской, стояла деревянная колыбель. Легко перелетев комнату, Элспет отодвинула занавеску и заглянула в кроватку.
Крошка Айрик, дочка Магнуса, крепко спала, свернувшись калачиком на меховом покрывале. Белая рубашонка задралась, пышные черные кудри разметались во сне, малюсенький пальчик спрятался между пухлых губ. Смуглая и черноволосая, как ее покойная мать, цветом глаз, напоминающих глубокую озерную синь, Айрик пошла в отца.
Мать Айрик, младшая дочь Беток, и Магнус были влюблены друг в друга с детских лет. По обычаям шотландских горцев со дня их обручения должен был пройти год, и только тогда они могли бы соединиться в освященном богом союзе. Но возлюбленная Магнуса умерла, произведя на свет Айрик… и даже золотые руки и огромные знания Беток не помогли спасти дочь.
Айрик осталась у бабушки – Магнус знал, что здесь его маленькая дочь получит всю любовь и нежность, на которые только способно человеческое сердце. А его собственное после жестокой потери было глухо к любви. Два года прошло, а Магнуса никто никогда не видел с девушками.
Элспет осторожно набросила одеяльце на малышку, подоткнула края. Айрик вдруг всхлипнула, словно уснула в слезах и все еще не могла справиться со своим детским горем.
Лоб Элспет прочертила тревожная морщинка.
– Айрик, где же твоя бабушка? – беззвучно шевельнулись ее губы. Никогда прежде Беток не отходила от спящей внучки дальше чем на несколько шагов.
Во второй комнате, отделенной от главной плетеной ширмой, стоял только ткацкий станок Беток. Но самой хозяйки и здесь не было.
Элспет обогнула дом, прошагав по двору между бросившимися врассыпную цыплятами, заглянула на небольшой огородик позади дома с ровными рядами лечебных трав и созревших овощей.
Беток она и здесь не нашла, зато увидела… несколько смятых, раздавленных кустов. Она похолодела. Чувствуя, что сердце уже готово выпрыгнуть из груди от страха, Элспет кинулась обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92