Ты взяла эту боль на себя. И поступила мудро. – Беток подалась вперед. – Так будь же мудрой и впредь. Предупреждай, когда можешь, а об остальном молчи. Если законнику суждено умереть, ты ему не поможешь.
– Я бы все сделала, лишь бы…
– Прими свой дар и то, что он тебе дает. Не переживай так, иначе твой дар превратится в бремя. – Беток с нежностью прикоснулась к руке Элспет. – Вижу, ты страдаешь, девочка моя. Давай-ка я погадаю на воде. Вдруг что пойму?
Сильно хромая, она прошла в угол комнаты, наполнила широкую деревянную чашу водой и, опустив ее на стол, присела. Что-то тихонько приговаривая, Беток три раза провела ладонями над водой и умолкла, глядя на гладкую поверхность. Элспет затаила дыхание.
– Силу и мужество вижу я в этом человеке, – проговорила Беток. – Он упрям и честен. Он несет мир… хотя в нем самом кипят дьявольские страсти. – Она наклонила голову, точно прислушиваясь ко внутреннему голосу. Устремила взгляд на неподвижное зеркало воды. – Этот человек – судьба твоя. Он сердце твое, а ты – его сердце. Потому ты и хочешь отвести от него смерть. Ты боишься его потерять.
– Нет! – выдохнула Элспет.
– Я вижу тебя рядом с Макреем. Ты стоишь по левую руку от него.
– На ручье мне было такое же видение, – прошептала Элспет. – Мое лицо было прижато к его левому плечу.
Беток кивнула:
– Левая сторона означает любовь и брак. Между вами существует связь. Будет и обет. Вы оба уже ощущаете эту связь.
Закусив губу, Элспет молчала.
А Беток по-прежнему вглядывалась в воду. Через несколько секунд она удрученно покачала головой:
– Чувствую смерть вокруг него… но последний час Дункана Макрея мне не открывается. Смерть в прошлом его… в прошлом.
С губ Беток сорвался вздох, она еще сильнее наклонилась над чашей.
– Вижу воронов… но птицы смерти давно кружат над ним. Три ворона. Смерть троих человек гнетет Дункана Макрея.
Сосредоточенный взгляд Беток не отрывался от воды.
– Все исчезло. Больше я ничего не увижу… если только он сам меня не попросит. – Она выпрямилась. Затем обернулась к Элспет: – Этот человек идет навстречу опасности. Предупреди, если можешь… но судьба его предрешена. Он в силах вынести испытание, только должен верить, что вынесет.
Элспет помрачнела:
– Значит, ему суждено умереть?
Беток пожала плечами:
– Это мне не открылось. Но если ты видела, возможно, так и будет. Я чувствую любовь и покой между вами.
– Любовь и покой? – Элспет не верила своим ушам.
Беток кивнула:
– Он попросит тебя выйти за него замуж. Прими предложение, девочка моя.
Потрясенная, девушка вскочила.
– Да как же это? Я его предупредила, чтобы спасти! А наш брак стал бы его крестом!
– Вы любите друг друга, Элспет. А опасность исходит откуда-то извне. Связь между вами – редкий, мало кому выпадающий дар. Пусть даже вам не суждена долгая жизнь вместе, этот дар бесценен.
– Я не могу любить человека, которого, знаю, у меня отнимут! Ты говоришь – бесценен! Вечная разлука у плахи – это разве бесценный дар?!
В комнате вдруг потемнело. Элспет оглянулась на дверь.
На пороге, одной рукой придерживая Айрик, стоял Дункан. Его немигающий взгляд был устремлен на Элспет. Даже тень улыбки не коснулась его губ, его глаз. Девушка поспешно отвернулась. Казалось, эхо ее последних слов все еще звенит в крошечной хижине. Холодок, пробежавший по спине, подсказал ей, что Дункан эти слова слышал.
– Насмотрелись на рыб на всю оставшуюся жизнь, – сказал он, переступая через порог.
Дункан прошел к скамье, присел. Задремавшая крошка сонно прильнула к его груди, и он понизил голос, поверх кудрявой головки обращаясь к Беток. Наверное, сказал что-то смешное о рыбках и ручье… Оба, и Беток, и Дункан, засмеялись.
Элспет смотрела на прикорнувшую у его плеча малышку. Какое это, должно быть, счастье – вот так довериться его сильным объятиям, утонуть в них, забыться… Забыть, хоть на миг о том ужасе, что навис над его головой.
И о словах Беток забыть… Он – сердце твое, а ты – его сердце…
Элспет шагнула вперед, протянула руки, чтобы взять малышку. Руки ее дрожали.
Дункан не спешил отдавать ей девочку.
– Ты устала… Кажется, заснешь сейчас, как это дитя.
Качнув головой, Элспет взяла малышку.
– Нам, пожалуй, пора, – сказал Дункан. – До Гленрана путь неблизкий.
– Не нужно тебе в Гленран, – прошептала Элспет. – Возвращайся в Эдинбург, в Далси, куда угодно, только не в Гленран.
Его губы дрогнули в полуулыбке.
– Кукушечка… Снова завела свою песню? Когда ты ее сменишь?
– Никогда, – ответила Элспет и отвернулась.
* * *
Несколько дней спустя Элспет, как и обещала, привела к Беток Дункана и Магнуса. Копыто Лазайра зажило, по словам Беток, уже на следующий день. Дункан был от души благодарен знахарке, но, сколько ни настаивал, ни о каком вознаграждении она и слышать не хотела. Элспет следила за его попытками с улыбкой, зная, что Беток никогда не согласится принять деньги за лечение.
– Пойдем-ка, Дункан Макрей, – сказала после обеда Беток. – Я приготовила для тебя подарок.
Бросив на Элспет быстрый взгляд, Дункан прошел вслед за Беток во вторую комнатку, отделенную от главной ширмой из тростника.
Элспет повернулась к Магнусу. Покачивая на коленях дочурку, тот с удивлением заметил:
– Похоже, законник понравился Беток.
– Даже очень, – кивнула девушка. Поднявшись, Элспет пересекла комнату и заглянула за ширму. Магнус с малышкой на руках остановился у нее за спиной – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беток показывает Дункану еще незаконченное полотно на своем станке.
Полуденное солнце заглядывало в окошко, заливая крохотную комнатку ярким светом. В тесном пространстве едва помещались шкафчик, табурет и ткацкий станок Беток с растянутым на деревянной раме шерстяным полотном в темно-зеленую, синюю и красную клетку.
Дункан потрогал туго натянутую ткань.
– Так вот, значит, откуда Фрейзеры получают свои знаменитые накидки, – сказал он.
Беток с гордостью кивнула.
– Беток известна в округе своим мастерством, – подала голос Элспет. – Ее накидки носят все Фрейзеры, и ткани еще остается так много, что мы продаем ее в Инвернессе.
– Ну-ну, – отмахнулась от похвалы Беток. – Делаю сколько могу и отдаю Хью. А уж он продает один – два раза в году и всегда привозит мне хорошее мыло, соль, вино.
– Хью следит, чтобы у Беток было все, что ей нужно, – подтвердил Магнус. – Лечебные травы и растения – из Англии или Фландрии, крепкая кожаная обувь, посуда. Это скромная плата за ее прекрасные ткани.
– Он мне и деньги предлагает. Только что мне делать с золотом и серебром?
– На городских рынках вы могли бы продавать дороже, – сказал Дункан, щупая мягкое, плотное полотно. – Шотландская шерсть сейчас в большой цене.
Беток рассмеялась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Я бы все сделала, лишь бы…
– Прими свой дар и то, что он тебе дает. Не переживай так, иначе твой дар превратится в бремя. – Беток с нежностью прикоснулась к руке Элспет. – Вижу, ты страдаешь, девочка моя. Давай-ка я погадаю на воде. Вдруг что пойму?
Сильно хромая, она прошла в угол комнаты, наполнила широкую деревянную чашу водой и, опустив ее на стол, присела. Что-то тихонько приговаривая, Беток три раза провела ладонями над водой и умолкла, глядя на гладкую поверхность. Элспет затаила дыхание.
– Силу и мужество вижу я в этом человеке, – проговорила Беток. – Он упрям и честен. Он несет мир… хотя в нем самом кипят дьявольские страсти. – Она наклонила голову, точно прислушиваясь ко внутреннему голосу. Устремила взгляд на неподвижное зеркало воды. – Этот человек – судьба твоя. Он сердце твое, а ты – его сердце. Потому ты и хочешь отвести от него смерть. Ты боишься его потерять.
– Нет! – выдохнула Элспет.
– Я вижу тебя рядом с Макреем. Ты стоишь по левую руку от него.
– На ручье мне было такое же видение, – прошептала Элспет. – Мое лицо было прижато к его левому плечу.
Беток кивнула:
– Левая сторона означает любовь и брак. Между вами существует связь. Будет и обет. Вы оба уже ощущаете эту связь.
Закусив губу, Элспет молчала.
А Беток по-прежнему вглядывалась в воду. Через несколько секунд она удрученно покачала головой:
– Чувствую смерть вокруг него… но последний час Дункана Макрея мне не открывается. Смерть в прошлом его… в прошлом.
С губ Беток сорвался вздох, она еще сильнее наклонилась над чашей.
– Вижу воронов… но птицы смерти давно кружат над ним. Три ворона. Смерть троих человек гнетет Дункана Макрея.
Сосредоточенный взгляд Беток не отрывался от воды.
– Все исчезло. Больше я ничего не увижу… если только он сам меня не попросит. – Она выпрямилась. Затем обернулась к Элспет: – Этот человек идет навстречу опасности. Предупреди, если можешь… но судьба его предрешена. Он в силах вынести испытание, только должен верить, что вынесет.
Элспет помрачнела:
– Значит, ему суждено умереть?
Беток пожала плечами:
– Это мне не открылось. Но если ты видела, возможно, так и будет. Я чувствую любовь и покой между вами.
– Любовь и покой? – Элспет не верила своим ушам.
Беток кивнула:
– Он попросит тебя выйти за него замуж. Прими предложение, девочка моя.
Потрясенная, девушка вскочила.
– Да как же это? Я его предупредила, чтобы спасти! А наш брак стал бы его крестом!
– Вы любите друг друга, Элспет. А опасность исходит откуда-то извне. Связь между вами – редкий, мало кому выпадающий дар. Пусть даже вам не суждена долгая жизнь вместе, этот дар бесценен.
– Я не могу любить человека, которого, знаю, у меня отнимут! Ты говоришь – бесценен! Вечная разлука у плахи – это разве бесценный дар?!
В комнате вдруг потемнело. Элспет оглянулась на дверь.
На пороге, одной рукой придерживая Айрик, стоял Дункан. Его немигающий взгляд был устремлен на Элспет. Даже тень улыбки не коснулась его губ, его глаз. Девушка поспешно отвернулась. Казалось, эхо ее последних слов все еще звенит в крошечной хижине. Холодок, пробежавший по спине, подсказал ей, что Дункан эти слова слышал.
– Насмотрелись на рыб на всю оставшуюся жизнь, – сказал он, переступая через порог.
Дункан прошел к скамье, присел. Задремавшая крошка сонно прильнула к его груди, и он понизил голос, поверх кудрявой головки обращаясь к Беток. Наверное, сказал что-то смешное о рыбках и ручье… Оба, и Беток, и Дункан, засмеялись.
Элспет смотрела на прикорнувшую у его плеча малышку. Какое это, должно быть, счастье – вот так довериться его сильным объятиям, утонуть в них, забыться… Забыть, хоть на миг о том ужасе, что навис над его головой.
И о словах Беток забыть… Он – сердце твое, а ты – его сердце…
Элспет шагнула вперед, протянула руки, чтобы взять малышку. Руки ее дрожали.
Дункан не спешил отдавать ей девочку.
– Ты устала… Кажется, заснешь сейчас, как это дитя.
Качнув головой, Элспет взяла малышку.
– Нам, пожалуй, пора, – сказал Дункан. – До Гленрана путь неблизкий.
– Не нужно тебе в Гленран, – прошептала Элспет. – Возвращайся в Эдинбург, в Далси, куда угодно, только не в Гленран.
Его губы дрогнули в полуулыбке.
– Кукушечка… Снова завела свою песню? Когда ты ее сменишь?
– Никогда, – ответила Элспет и отвернулась.
* * *
Несколько дней спустя Элспет, как и обещала, привела к Беток Дункана и Магнуса. Копыто Лазайра зажило, по словам Беток, уже на следующий день. Дункан был от души благодарен знахарке, но, сколько ни настаивал, ни о каком вознаграждении она и слышать не хотела. Элспет следила за его попытками с улыбкой, зная, что Беток никогда не согласится принять деньги за лечение.
– Пойдем-ка, Дункан Макрей, – сказала после обеда Беток. – Я приготовила для тебя подарок.
Бросив на Элспет быстрый взгляд, Дункан прошел вслед за Беток во вторую комнатку, отделенную от главной ширмой из тростника.
Элспет повернулась к Магнусу. Покачивая на коленях дочурку, тот с удивлением заметил:
– Похоже, законник понравился Беток.
– Даже очень, – кивнула девушка. Поднявшись, Элспет пересекла комнату и заглянула за ширму. Магнус с малышкой на руках остановился у нее за спиной – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беток показывает Дункану еще незаконченное полотно на своем станке.
Полуденное солнце заглядывало в окошко, заливая крохотную комнатку ярким светом. В тесном пространстве едва помещались шкафчик, табурет и ткацкий станок Беток с растянутым на деревянной раме шерстяным полотном в темно-зеленую, синюю и красную клетку.
Дункан потрогал туго натянутую ткань.
– Так вот, значит, откуда Фрейзеры получают свои знаменитые накидки, – сказал он.
Беток с гордостью кивнула.
– Беток известна в округе своим мастерством, – подала голос Элспет. – Ее накидки носят все Фрейзеры, и ткани еще остается так много, что мы продаем ее в Инвернессе.
– Ну-ну, – отмахнулась от похвалы Беток. – Делаю сколько могу и отдаю Хью. А уж он продает один – два раза в году и всегда привозит мне хорошее мыло, соль, вино.
– Хью следит, чтобы у Беток было все, что ей нужно, – подтвердил Магнус. – Лечебные травы и растения – из Англии или Фландрии, крепкая кожаная обувь, посуда. Это скромная плата за ее прекрасные ткани.
– Он мне и деньги предлагает. Только что мне делать с золотом и серебром?
– На городских рынках вы могли бы продавать дороже, – сказал Дункан, щупая мягкое, плотное полотно. – Шотландская шерсть сейчас в большой цене.
Беток рассмеялась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92