Кейт поморщилась, когда голос Пэтси перешел в визг.
— Пэтси, — прошептала она, — ты не понимаешь…
— Вы правы, я не понимаю! Должна сказать вам, мисс, вы мне нравитесь больше других надутых девиц, которых хозяева нанимали смотреть за детьми до вас. Но если вы не согласитесь работать у его светлости лорда, то, клянусь, я больше не скажу вам ни слова!
— Пэтси… — Кейт уткнулась лицом в колени. Когда она заговорила снова, ее голос звучал глухо: — Я не могу работать компаньонкой. Здесь, в Лондоне.
Служанка взглянула на нее:
— А почему нет?
Конечно, она не могла все рассказать Пэтси. Никому в доме Следжа она не рассказывала о своем прошлом. Она не представляла, что они могут подумать о Фредди, если бы стали интересоваться, где они познакомились и почему стали настолько дружны. Однако никто не потрудился спросить. Эта семья была как-то по-особому нелюбопытна.
На самом деле Кейт очень тщательно выбирала хозяев. Следжи — в отличие от всех остальных хозяев, у которых ей пришлось работать до них, — несмотря на свое богатство, не были вхожи в высшее общество. Их почти никогда не приглашали на крупные балы сезона. Они даже не посещали театр или скачки. Они не числили среди своих знакомых никого, кто мог бы помнить фамилию Мейхью или по случаю владеть алмазными копями. А это, с точки зрения Кейт, было просто замечательно. Чем тише жизнь ее хозяев, тем больше у нее шансов сохранить удобную анонимность, которой ей удалось добиться за долгие семь лет. Дело не в том, что должность гувернантки была для нее опасна сама по себе — она просто боялась, что ее могут узнать. Порой ей доводилось сопровождать своих маленьких подопечных на дни рождения и другие праздники. Но даже там вероятность того, что ее узнают, была невелика, так как она сталкивалась в основном с такими же гувернантками, как она сама.
Однако в качестве компаньонки, к тому же дочери богатого маркиза Кейт окажется ввергнута в те самые круги, в которых она вращалась в прошлой жизни. Ей придется посещать семьи, в которых ее прежде принимали как гостью, встречаться с людьми, которые когда-то были ее близкими друзьями, сталкиваться после долгого отсутствия со старыми знакомыми — не говоря уже о старых врагах.
И все начнется сначала, ей снова придется терпеть оскорбления, ехидные замечания, подозрительные взгляды, от которых ей в конце концов удалось скрыться.
Нет. Один раз она уже все это пережила. Как ей это удалось, она и сама не знала. Но она выдержала. Но больше она этого не переживет. Не сможет.
Потому что презирает их всех. Она до глубины души презирала людей типа маркиза за их лицемерие, снобизм и эгоистичную лживость. Людей типа маркиза, которые полагают, что, раз у них есть деньги, они могут обращаться с людьми как им вздумается. Людей типа, маркиза, которые безучастно смотрели, как гибнет ее отец. Людей типа маркиза, которые холодно повернулись к ней спиной, когда она так нуждалась в их сочувствии.
Все, кроме Фредди. Доброго, простоватого Фредди, который был рядом с ней даже в самые тяжелые минуты.
Ничто не могло поколебать его дружеского расположения к ней. Он был единственным. Единственным иа всех, кто не бросил ее, когда она по-настоящему нуждалась в поддержке.
И Фредди был единственным, кого она могла теперь переносить.
Она не могла вернуться назад. И она не вернется. Ни за какие деньги на свете.
— Я не могу, — повторила Кейт, убрав руки от лица. — Разве ты не понимаешь? Мне ведь тогда придется появляться на обедах, балах и других подобных сборищах.
Пэтси хмыкнула.
— Ну конечно, — насмешливо произнесла она, — такая судьба хуже смерти. Может, вам к тому же придется каждый вечер пить шампанское и есть икру. Да плюс к тому получать еще триста фунтов в год! Ужасные вещи требуют от девушек в наши дни!
— Ты не понимаешь, — тряхнув волосами, простонала Кейт. — Это совсем не то, что ты думаешь, Пэтси. Эти люди — маркиз и его друзья — совершенно не такие, как ты и я. Они даже не похожи на Следжей. Они ужасные. По-настоящему ужасные. Все как один. В них нет ни грана чести, ни капли человеческой порядочности. Все, о чем они думают, это лишь о себе и своих распрекрасных деньгах. Они способны разрушить жизнь человека, в нужный момент шепнув кому-нибудь что-нибудь на ухо. И не важно, правда ли то, что они говорят, или нет. Тот факт, что это уже сказано, принимается как доказательство достоверности.
— Если бы кто-нибудь дал мне три сотни фунтов в год, я бы позволила людям говорить обо мне что им вздумается. Что мне до их пересудов, когда у меня в руках триста фунтов?
— Но тебе было бы до этого дело, Пэтси. — Кейт встала и заходила по комнате. — Тебе пришлось бы обращать на это внимание, потому что это причиняет боль. Особенно когда о тебе говорят неправду.
— Причиняет боль, — вставила Пэтси, — если ты принимаешь это близко к сердцу.
Кейт остановилась и посмотрела на служанку. Пэтси легко, подумала она, верить в подобные банальности. Ей никогда не приходилось сталкиваться с такими делами, никогда за всю ее короткую жизнь. Ну может, у нее была не слишком удачная любовная интрижка… но ничего особо непоправимого. Старшая из двенадцати детей, ее родители еще живы. Пэтси легко оставаться смелой. Ей не доводилось терять то, что она любила. Ей не доводилось терять все, что она любила.
Вдруг Кейт улыбнулась. Она не могла удержаться от улыбки. Ничто не могло долго удручать ее, нынешняя ситуация тоже не была исключением.
— Какой толк грустить? — спросила она, широко разведя руки. — Даже если бы я решилась пойти на это — жить среди всего этого, — маркиз вряд ли захочет меня теперь. Я ударила его, Пэтси.
— Что вы сделали?
— Ударила его. По голове. — Кейт изобразила, как она это сделала. — Атласом. Он попытался меня поцеловать, прямо как преподобный Биллингс, самоуверенный болван!
Кейт увидела, как рот Пэтси от изумления принял форму идеального «о». Через секунду она подскочила и, схватив Кейт за руку, стала изо всех сил тянуть ее к двери.
— Еще не слишком поздно, — бормотала служанка. — Может, он еще внизу. Идите и просите прощения.
— Просить прощения? Мне? Пэтси, ты в своем уме? Разве ты не слышала, что я тебе рассказывала? Он попытался…
— У меня для вас есть три слова, мисс Кейт, — отчеканила Пэтси. — Три сотни фунтов. Понимаете меня? А теперь идите вниз и извиняйтесь. Если нужно будет, то и на коленях. Но сделайте это!
— Пэтси! — Кейт топнула ногой. — Лорд Уингейт не из тех людей, кто способен простить девушку, которая треснула его по голове. — Ее улыбка стала еще шире. — Но если бы ты видела его лицо, когда я… Хотя не вижу ничего смешного в том, чтобы потерять триста фунтов.
— Не могу больше ни о чем думать, — согласилась служанка. — Особенно как представлю, сколько времени можно жить на триста фунтов и даже не ударять при этом палец о палец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87