Я начинаю понимать теперь, мой лорд Вулф, почему американцы не имеют слуг. Жены им обходятся гораздо дешевле.
– Ты зря вылила теплую мыльную воду, – проговорил Вулф, отворачиваясь. – Теперь тебе придется все делать заново. Ты помнишь, где находится поленница?
– Отлично помню.
– Ну вот и скачи туда во все лопатки.
– Я тебе что, кролик? – спросила Джессика, с трудом сдерживая гнев. Вулф повернулся к ней спиной.
– Поспеши, мой медноволосый кролик. Днем мытье ничего не стоит, вечером это дороговато. Тот из нас, кому судьба не определила родиться аристократом, должен принимать в расчет и такие мелочи.
Легко сказать – подняться. Вулф едва сдержал невольный порыв помочь ей. Но все же сдержал и стал бесстрастно наблюдать, как она мучительно пыталась встать на ноги.
Несмотря на отчаянные усилия не показать слабости, из ее уст вырвался приглушенный стон. Вулф воспринял это как признак того, что он выигрывает единоборство характеров. По крайней мере, он так полагал. Вулф не знал, как долго он будет бить баклуши, а темные круги под глазами Джессики все расти и все темнеть. Тяжелая физическая работа по ведению хозяйства под его критическим оком забирала у нее последние силы, которые оставались после длительного, изнурительного путешествия.
Хотя Джессика и заманила его в ловушку, заставив жениться на ней, все же он сохранил слишком много добрых воспоминаний о прошлом, чтобы испытывать удовольствие, видя, насколько измотана она работой. И тем не менее он заставлял себя без содрогания смотреть на напряженные движения выбивающейся из сил Джессики. Ведь если он проявит доброту, это будет принято за слабость, что лишь затянет их брак и ее муки.
Но даже приказав себе быть сильным, он тут же сказал
Джессике:
– Ты только произнеси заветное слово – и я никогда больше не позволю этим нежным рукам погрузиться в корыто для стирки.
Джессика выпрямила спину и вздохнула:
– Последний раз, когда ты сделал мне это предложение, ты отверг слово, которое я произнесла.
Вулф невольно улыбнулся, вспомнив это. Джессика заметила его улыбку и решила, что он не будет требовать от нее мытья полов.
Вулф прочитал надежду в ее лице, но он знал, что не должен уступать. Он молча взял бадью и подал ее Джессике. Он увидел одновременно и смятение в ее глазах, и то, как она гордо распрямилась, принимая бадью из его рук.
Вулф внезапно испытал невольное восхищение. Решимость Джессики превосходила решимость крепкого, сильного мужчины. Однако, как ни была бы она упряма, ее выносливость ограничивалась физическими возможностями. Но у него тоже есть упрямство. И он использует это оружие против нее. И победит, в конце концов.
Все, что ему сейчас нужно, – это преодолеть отвращение к себе, пока он истязает ее работой.
– Джесси, – сказал он мягко, – признай поражение. Ты не создана для того, чтобы быть женой рядового американца. И ты понимаешь это не хуже меня.
– Уж лучше быть твоей женой, чем лорда Гора.
Это правда: он не мог заставить себя сделать Джессике что-либо такое, что сравнилось бы с пьяной жестокостью лорда Гора. Это всякий раз ставило Вулфа в неравные условия, когда он начинал убеждать Джессику отказаться от нынешнего фиктивного брака.
– Лучше для тебя, но не для меня, – холодно возразил Вулф. – Нашлось бы немало женщин, которые стали бы мне более подходящей женой, чем ты.
– Не слишком обольщайся, – оборвала его Джессика, отворачиваясь. – Образцовые жены не так часто встречаются, чтобы их можно было срывать, как нарциссы весной, – Мне не нужна образцовая жена. Мне нужна нормальная жена.
– Добродетельной Виллоу повезло, что она уже замужем. Ее сердце разбилось бы, если бы она узнала, что даже ее потрясающие совершенства недостаточны для того, чтобы удовлетворить Дерево Стоящее Одиноко.
Вначале Вулф не понял, что имела в виду Джессика. Когда понял, то улыбнулся. Это был первый реальный признак того, что его постоянные похвалы в адрес Виллоу действовали на Джессику. Это был инструмент, с помощью которого он мог сокрушить ее непоколебимую уверенность в том, что их женитьба состоялась.
– Виллоу отличает страстность, – проговорил Вулф. – Монашкам этого не понять, а тем более не сравниться в этом.
Ответа не последовало, а вот насос в кухне заработал: это Джессика качала воду для мытья полов.
«Вперед, назад, вперед, назад, плюх в воду, нагнись, сильней, вперед, назад, вперед, назад…»
Джессика повторяла про себя эти слова, словно считалку, бессчетное количество раз, даже не осознавая того. Не отдавала она себе отчета и в том, как уже было поздно. Ее мир сжался до размера нескольких кирпичей, которые она скребла щеткой.
Первоначально кухня Вулфа показалась ей удивительно маленькой. Сейчас она была размером с бальную залу.
«Вперед, назад, вперед, назад, нагнись, сильней, вперед, назад…»
После захода солнца поднялся ветер. Сейчас он отчаянно завывал где-то под крышей, тыкал невидимым пальцем во все щели, настойчиво рвался в дом. Джессика негромко запела, чтобы заглушить душераздирающие вопли, которые будили ее ночью даже тогда, когда она забывалась тяжелым сном после изнурительной работы. Но как она ни старалась, ветер перекрывал все звуки.
«Нагнись, сильней, вперед, назад…»
Несмотря на желание Джессики быстрее покончить с мытьем, щетка только вяло скользила по кирпичам. Она с отчаяньем поняла, что в ее руках больше нет сил. Она согнула их в локтях и оперлась всем телом на щетку. Щетка выскользнула из ее ладоней и загремела по полу. Джессика едва удержалась, чтобы не упасть.
Тогда она отставила щетку и окатила пол чистой водой. Вспомнила, что уже давно пора готовить ужин. Впрочем, опоздание не имело значения. Что бы она ни приготовила, Вулф на все смотрел скептически.
– Что ж, его трудно винить за это. Даже скунс отказался от жаркого, которое я приготовила вчера вечером. Но и меня несправедливо ругать. Никто не говорил мне, что нужно было закрыть горшок и постоянно добавлять в него воду.
Воспоминание о бессловесном ночном посетителе рассмешило Джессику, несмотря на ноющую боль в пояснице. Она встряхнула некогда прекрасное дорожное платье. Ее юбка – увы! – более не гармонировала по цвету с ее аквамариновыми глазами. Более того, ткань напоминала скорее грязную лужу с черными разводами на коленях, поскольку ей приходилось становиться коленями на кирпичи во время мытья пола и на деревянные плитки при стирке.
– Проклятье! – пробормотала Джессика. – Мне нужно было захватить одежду домработницы, а свою оставить в Англии.
Она подошла к плите, открыла дверцу и заглянула внутрь. Как всегда, дров было маловато. Наверняка так же обстояло дело с камином в гостиной, который одновременно отапливал и спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Ты зря вылила теплую мыльную воду, – проговорил Вулф, отворачиваясь. – Теперь тебе придется все делать заново. Ты помнишь, где находится поленница?
– Отлично помню.
– Ну вот и скачи туда во все лопатки.
– Я тебе что, кролик? – спросила Джессика, с трудом сдерживая гнев. Вулф повернулся к ней спиной.
– Поспеши, мой медноволосый кролик. Днем мытье ничего не стоит, вечером это дороговато. Тот из нас, кому судьба не определила родиться аристократом, должен принимать в расчет и такие мелочи.
Легко сказать – подняться. Вулф едва сдержал невольный порыв помочь ей. Но все же сдержал и стал бесстрастно наблюдать, как она мучительно пыталась встать на ноги.
Несмотря на отчаянные усилия не показать слабости, из ее уст вырвался приглушенный стон. Вулф воспринял это как признак того, что он выигрывает единоборство характеров. По крайней мере, он так полагал. Вулф не знал, как долго он будет бить баклуши, а темные круги под глазами Джессики все расти и все темнеть. Тяжелая физическая работа по ведению хозяйства под его критическим оком забирала у нее последние силы, которые оставались после длительного, изнурительного путешествия.
Хотя Джессика и заманила его в ловушку, заставив жениться на ней, все же он сохранил слишком много добрых воспоминаний о прошлом, чтобы испытывать удовольствие, видя, насколько измотана она работой. И тем не менее он заставлял себя без содрогания смотреть на напряженные движения выбивающейся из сил Джессики. Ведь если он проявит доброту, это будет принято за слабость, что лишь затянет их брак и ее муки.
Но даже приказав себе быть сильным, он тут же сказал
Джессике:
– Ты только произнеси заветное слово – и я никогда больше не позволю этим нежным рукам погрузиться в корыто для стирки.
Джессика выпрямила спину и вздохнула:
– Последний раз, когда ты сделал мне это предложение, ты отверг слово, которое я произнесла.
Вулф невольно улыбнулся, вспомнив это. Джессика заметила его улыбку и решила, что он не будет требовать от нее мытья полов.
Вулф прочитал надежду в ее лице, но он знал, что не должен уступать. Он молча взял бадью и подал ее Джессике. Он увидел одновременно и смятение в ее глазах, и то, как она гордо распрямилась, принимая бадью из его рук.
Вулф внезапно испытал невольное восхищение. Решимость Джессики превосходила решимость крепкого, сильного мужчины. Однако, как ни была бы она упряма, ее выносливость ограничивалась физическими возможностями. Но у него тоже есть упрямство. И он использует это оружие против нее. И победит, в конце концов.
Все, что ему сейчас нужно, – это преодолеть отвращение к себе, пока он истязает ее работой.
– Джесси, – сказал он мягко, – признай поражение. Ты не создана для того, чтобы быть женой рядового американца. И ты понимаешь это не хуже меня.
– Уж лучше быть твоей женой, чем лорда Гора.
Это правда: он не мог заставить себя сделать Джессике что-либо такое, что сравнилось бы с пьяной жестокостью лорда Гора. Это всякий раз ставило Вулфа в неравные условия, когда он начинал убеждать Джессику отказаться от нынешнего фиктивного брака.
– Лучше для тебя, но не для меня, – холодно возразил Вулф. – Нашлось бы немало женщин, которые стали бы мне более подходящей женой, чем ты.
– Не слишком обольщайся, – оборвала его Джессика, отворачиваясь. – Образцовые жены не так часто встречаются, чтобы их можно было срывать, как нарциссы весной, – Мне не нужна образцовая жена. Мне нужна нормальная жена.
– Добродетельной Виллоу повезло, что она уже замужем. Ее сердце разбилось бы, если бы она узнала, что даже ее потрясающие совершенства недостаточны для того, чтобы удовлетворить Дерево Стоящее Одиноко.
Вначале Вулф не понял, что имела в виду Джессика. Когда понял, то улыбнулся. Это был первый реальный признак того, что его постоянные похвалы в адрес Виллоу действовали на Джессику. Это был инструмент, с помощью которого он мог сокрушить ее непоколебимую уверенность в том, что их женитьба состоялась.
– Виллоу отличает страстность, – проговорил Вулф. – Монашкам этого не понять, а тем более не сравниться в этом.
Ответа не последовало, а вот насос в кухне заработал: это Джессика качала воду для мытья полов.
«Вперед, назад, вперед, назад, плюх в воду, нагнись, сильней, вперед, назад, вперед, назад…»
Джессика повторяла про себя эти слова, словно считалку, бессчетное количество раз, даже не осознавая того. Не отдавала она себе отчета и в том, как уже было поздно. Ее мир сжался до размера нескольких кирпичей, которые она скребла щеткой.
Первоначально кухня Вулфа показалась ей удивительно маленькой. Сейчас она была размером с бальную залу.
«Вперед, назад, вперед, назад, нагнись, сильней, вперед, назад…»
После захода солнца поднялся ветер. Сейчас он отчаянно завывал где-то под крышей, тыкал невидимым пальцем во все щели, настойчиво рвался в дом. Джессика негромко запела, чтобы заглушить душераздирающие вопли, которые будили ее ночью даже тогда, когда она забывалась тяжелым сном после изнурительной работы. Но как она ни старалась, ветер перекрывал все звуки.
«Нагнись, сильней, вперед, назад…»
Несмотря на желание Джессики быстрее покончить с мытьем, щетка только вяло скользила по кирпичам. Она с отчаяньем поняла, что в ее руках больше нет сил. Она согнула их в локтях и оперлась всем телом на щетку. Щетка выскользнула из ее ладоней и загремела по полу. Джессика едва удержалась, чтобы не упасть.
Тогда она отставила щетку и окатила пол чистой водой. Вспомнила, что уже давно пора готовить ужин. Впрочем, опоздание не имело значения. Что бы она ни приготовила, Вулф на все смотрел скептически.
– Что ж, его трудно винить за это. Даже скунс отказался от жаркого, которое я приготовила вчера вечером. Но и меня несправедливо ругать. Никто не говорил мне, что нужно было закрыть горшок и постоянно добавлять в него воду.
Воспоминание о бессловесном ночном посетителе рассмешило Джессику, несмотря на ноющую боль в пояснице. Она встряхнула некогда прекрасное дорожное платье. Ее юбка – увы! – более не гармонировала по цвету с ее аквамариновыми глазами. Более того, ткань напоминала скорее грязную лужу с черными разводами на коленях, поскольку ей приходилось становиться коленями на кирпичи во время мытья пола и на деревянные плитки при стирке.
– Проклятье! – пробормотала Джессика. – Мне нужно было захватить одежду домработницы, а свою оставить в Англии.
Она подошла к плите, открыла дверцу и заглянула внутрь. Как всегда, дров было маловато. Наверняка так же обстояло дело с камином в гостиной, который одновременно отапливал и спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83