– А ты, парень, глухой.
Уокер сделал движение, словно собирался отвернуться. В тот же момент его трость небрежно качнулась и будто запуталась в ногах Тони. Быстрый толчок – и оба упали.
По крайней мере именно так это оценил бы любой наблюдатель. Но для Тони мир внезапно перевернулся вверх тормашками, его ноги разлетелись, и он шлепнулся задницей на бетон. А Уокер, встав на ноги, потоптался по Тони, как по ковру.
– Ты в порядке? – спросил Уокер с тревогой, склоняясь над Тони. Он сделал это ради немногих свидетелей. – Я, знаешь ли, ужасно неуклюжий. Кажется, не научился управляться с тростью. А сейчас позволь мне тебе помочь.
Ошеломленный, Тони не проронил ни слова. Из его носа текла кровь, почки болели. Он не смог выпрямиться из-за пульсирующей боли в паху.
– Позволь мне вызвать тебе такси, – сказал Уокер. – Ты ведь, наверное, устал.
Издевательски Уокер остановил машину и впихнул туда Тони. Он дал водителю двадцатку и велел отвезти пассажира в самый глухой район города.
– Приятно было пообщаться с тобой, парень. Передавай привет домашним.
Уокер хлопнул дверью, улыбнулся столпившимся вокруг людям и, из осторожности заметно хромая, пошел обратно в здание.
Увидев Уокера, Фейт помчалась к нему. Она пристально осмотрела его лицо, все ли в порядке.
– С тобой ничего не случилось?
– Конечно. А в чем дело?
– Тони… очень опасен.
– Этот парень? – Уокер с удивлением улыбнулся. – Он просил извиниться, что побеспокоил тебя. Обещал, что никогда не будет больше этого делать. Он просто думал, что ты сгораешь от любви к нему.
– Я – нет. И никогда не буду.
Уокер улыбнулся, несмотря на то что в душе его кипела злость на Тони, когда тот дал ему понять, что бил Фейт. Уокера ранили эти слова. Отчим, Стив Аткинс, говорил, что она «сама напросилась», всякий раз, когда бил мать Уокера.
– Иногда страсть – единственный стимул, который позволяет делать свое дело. Ты заслуживаешь намного большего.
Фейт улыбнулась дрожащей, но очень искренней улыбкой.
– Да. Я наконец поняла это.
– Удивительно, что никто из твоих братьев не просек, что за тип Тони Керриган, – пробормотал Уокер.
– Я достаточно взрослая, чтобы совершать собственные ошибки и потом исправлять.
Сам Уокер думал, что Тони не был человеком уровня Фейт, но он знал, что лучше не произносить это вслух. Она очень обижалась на несправедливость жизни, которая сделала мужчин сильнее женщин.
– Вот так, да?
– Должно быть, сегодня у меня счастливый день, – сказала она. – Я только что продала того изумрудного кота, и до Тони наконец дошло то, что давно не доходило.
Уокер улыбнулся:
– Кота купили? Сильно накрашенная женщина со шрамами?
– Нет. Какому-то парню понадобился подарок на день рождения племянницы.
Брови Уокера взлетели на лоб.
– Вот это подарок! На самом ли деле это для племянницы?
– Парню все семьдесят, никак не меньше.
– Я догадываюсь, что у него за племянница. Не иначе как белокурая стройная бестия.
Глава 18
Выставка ювелирных украшений закрылась днем, и оставалось какое-то время, чтобы упаковать экспонаты. Уокер отговаривал Фейт от поездки в Руби-Байю, но она была непреклонна.
Уокер все больше думал о цепи загадочных обстоятельств, о смерти бродяги в Сиэтле, об убитой туристке в Саванне и о том, что на ноже Банди не осталось никаких следов. И все меньше ему это нравилось. Он не хотел говорить Фейт о том, что убийца, искусно владеющий ножом, мог охотиться за ней, и этим связал себе руки, потому что не мог использовать этот аргумент, чтобы отправить Фейт домой. От всех других доводов Уокера Фейт отмахивалась.
Уокер не спорил. По дороге в Руби-Байю он все еще пытался уговорить ее.
– Еще не поздно сесть в самолет, – говорил он. – Хилтон-Хед есть миленький аэропорт, это милях в двух, а то и меньше. Современная хорошая взлетно-посадочная полоса, отличное место для маленьких корпоративных реактивм самолетов. Я беру на себя ожерелье. Ты сможешь сама провести инвентаризацию магазина – ты ведь сокрушалась, не сделала этого до отъезда.
– Я знаю, что пропало.
– Кайл и Лианн могли что-то пропустить. Никто лучше тебя не знает, что было у тебя в магазине.
– Когда я пыталась остаться дома, вы с Арчером первые настаивали на том, чтобы я поехала, говорили, что я обещала Мел приехать к ней на свадьбу.
– Это было тогда. Не теперь.
– Теперь есть какой-то аргумент, мне не известный?
– Как насчет этого? Те люди, которые знали, что ты была на выставке, знают, что ты едешь в Руби-Байю. Ты будешь в большей безопасности в Сиэтле.
– Я сказала об этом папе Монтегю по телефону, прямо перед тем, как мы выехали из гостиницы, но он не захотел даже слышать об этом.
– Ни один из вас не знает реальной ситуация.
Фейт отмахнулась от Уокера, как и от всех его попыток отправить ее обратно в Сиэтл. Она не собиралась ехать домой. Эскизы вспыхивали в ее голове и обретали очертания, когда она любовалась экзотическим пейзажем. Пальмы здесь чередовались с дубами и соснами. Вода в болоте источала первозданный аромат, словно время замедлило свой бег и замерло здесь.
– Посмотри, вон тот аллигатор напоминает большую шину от грузовика, которую развернули в длину, – сказала Фейт, указывая на большую рептилию.
Уокер вздохнул и понял, что бессмысленно дальше приводить какие-либо доводы, чтобы уговорить Фейт вернуться в Сиэтл.
– У шин нет зубов.
– Ты обиделся?
– Черта с два, – прошипел он.
– Нет, обиделся.
Улыбаясь вопреки собственному желанию, Уокер протянул к ней руку и слегка дернул за волосы.
– Ты плохо воспитанный ребенок.
– Спасибо. – Фейт тихонько засмеялась, испытывая удовольствие от того, что может свободно дразнить мужчину и не переживать, что обижает его.
– Ты забавный, Оуэн Уокер. Похож на брата.
Уокер усмехнулся:
– Я всем брат.
Фейт улыбнулась, глядя на болото, которое грелось на солнце, но ее улыбка исчезла, как только она вспомнила о том, что когда-то спрашивала Уокера, не был ли он старшим братом. Он ответил тогда «больше – нет». Она постеснялась выяснять, что это значит. Но сейчас был подходящий момент.
– Ты никогда не рассказывал мне о своей семье, – сказала она.
Он ничего не ответил. Мысленно он спрашивал себя, как долго он сможет держать руки подальше от Фейт. Сдерживать себя Уокеру было все труднее. Только от одного аромата, исходящего от нее, он сходил с ума.
– Уокер?
Он вздрогнул. Пусть она видит в нем доброго старшего брата. Он не должен ее хотеть и не может к ней прикасаться.
Уокер не мог отмахнуться от разговора, который она завела, и не рассказать о своем семействе.
– Мои родители разочаровались друг в друге, когда мне было двенадцать, – заявил он.
– Ты остался с матерью?
– Да,
– Но общался и с отцом?
– Нет, пока мне не исполнилось шестнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84