Эта рыжая воровка обвела его вокруг пальца.
И все же он продолжал искать. Нащупав мешок, он почти удивился. Вынул, взвесил на руке. Легче, но не намного. Почему она не взяла все? Доминик не знал ответа. Одно радовало: женщина гаджио оказалась лучше, чем он о ней думал. Почему-то это очень обрадовало его, показалось чрезвычайно важным.
Воздух в комнате хранил ее запах. Доминик вдохнул полной грудью. Она пахла чистотой, наверное, от мыла, которым часто пользовалась, и было нечто еще в ее запахе, какая-то сладость, похожая на запах меда, нечто неуловимое, чему он не мог найти названия. Он представил, как Кэтрин прячется в дальнем углу повозки. Должно быть, она замерзла.
Господи, что с ним творится? Вместо того чтобы скрежетать зубами от злости, он улыбается. Какую храбрость нужно иметь, чтобы покинуть теплоту и уют его вардо, более-менее сытую жизнь ради неизвестности.
Конечно, без хорошей выволочки он ее не оставит, и все же у этой женщины есть и мужество, и характер, а англичанка с характером — настоящая редкость. Она стоит денег, что он за нее заплатил.
Когда Доминик вышел из вардо, повозка Арманда уже тронулась. Цыган пошел к лошадям. Доминик не без ехидства представлял себе, как вытянется ее хорошенькое личико, когда он перехватит их на пути, и усмехался. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не пуститься в погоню немедленно.
Повозку качало, кастрюли, сковородки гремели, но все это можно было пережить. Только бы добраться до порта. Кэтрин выглянула из-под парусины. Костры цыганского табора еще виднелись вдали, но вскоре и они пропали. До рассвета, когда Доминик обнаружит, что она сбежала, пройдет не один час. И многие мили лягут между ней и мужчиной, чьи темные глаза и волосы, чья смуглая кожа вызывали в ней странное беспокойство.
Кэтрин прислонилась к грубой обшивке вагончика, вся отдавшись позабытому чувству свободы. И воздух казался слаще, и ночные звуки безмятежнее. Свободна! Глаза ее смежила дрема. Свернувшись калачиком, она сладко заснула.
Глава 4
Пусть от братьев тебя отделила судьба,
Пусть в далекие дали от них увела,
Ты про верность обычаям предков-цыган
Не забудь, коль цыганом
считаешься сам.
Из цыганского фольклора
Кэтрин проснулась. Как хорошо она поспала! А какие ей снились сны! Кэтрин потянулась. В следующее мгновение она осознала, что повозка не движется, а спустя еще мгновение поняла, что что-то теплое и мягкое касается ее затылка. Кэтрин обернулась. Боже праведный! Доминик!
— Ты в безопасности, рыжая киска, — ласково проговорил он, когда Кэтрин испуганно отшатнулась. — Я пришел вызволить тебя, спасти от этого старого греховодника Арманда.
— Ты!
— А ты что, ждала Вацлава?
— Пусти!
Кэтрин рванулась, но его руки держали ее, словно стальные обручи. Бежать все равно было некуда. Доминик подхватил ее на руки. С удивительной легкостью он соскочил на землю, не выпуская из рук своей драгоценной ноши.
— Так должен ли я бросить вызов своему старому другу? — язвительно поинтересовался он. — Может, мне надо его убить за то, что он украл тебя? Да? Арманд вошел в мой вагончик и заставил тебя пойти с ним?
Кэтрин попыталась расцепить железное кольцо его рук. Тщетно.
— Арманд ничего не знает обо мне. Я убежала сама. Со мной и разбирайся.
В глазах Доминика мелькнуло любопытство.
— Ты и вправду решила, что я позволю такому дорогому приобретению уплыть прямо из-под носа? Обидно только, что ты предпочла беззубого старика.
Доминик опустил ее на землю, обнимая одной рукой, да так крепко, что, опускаясь, она невольно скользнула грудью по его мускулистому телу. Кэтрин вспыхнула и опустила глаза.
— Премного благодарен, мой друг, — сказал Доминик по-французски.
— До свидания, Домини, — отозвался старик, махнув на прощание рукой, и, прикрикнув на мула, поехал дальше.
Доминик взял Кэтрин за руку и повел ее к серому жеребцу. Достав из седельной сумки одеяло, он укрыл им плечи девушки, затем поднял ее на седло и усадил боком, а сам сел позади и тронул поводья. Кэтрин была в отчаянии. Как ему удалось так быстро ее отыскать?
Стояла глубокая ночь. До рассвета было еще далеко. Почему же он так быстро ее нашел?
— Что ты можешь сказать в свою защиту, маленькая тщера?
— Что это такое? — угрюмо спросила Кэтрин, понимая, что не может дать волю гневу, и от этого чувствуя себя еще тоскливее.
— Тщера означает воровка. Это насчет денег, что ты у меня украла.
— Я взяла ровно столько, сколько мне понадобилось бы на дорогу. Я вернула бы их.
— Почему ты убежала? Над тобой издевались? Морили голодом? Били?
— Если я воровка, то как назвать тебя? Если ты так быстро меня нашел, значит, ты приходил ко мне ночью. И тебя еще удивляет, почему я убежала,
Доминик рассмеялся. Кэтрин никак не могла понять, чему он радуется.
— Я видел, как ты уходила. Стоял в тени повозки, ты меня и не заметила.
— Я тебе не верю!
— Почему? Ведь я верю тебе.
В самом деле, почему нет? До сих пор он ни разу не солгал ей. Во всяком случае, ей так казалось. У Кэтрин немного отлегло от сердца, она расслабилась, прислонилась к его крепкой груди, почувствовала тепло его тела, крепость мышц, услышала даже биение его сердца.
Доминик пошевелился, налитые мускулы заиграли под шелковой рубахой, и Кэтрин невольно вздрогнула, поймав себя на том, что думает, как приятно было бы коснуться его гладкой кожи, почувствовать под пальцами упругую игру крепких мышц.
Кэтрин тряхнула головой, чтобы отогнать непрошеные видения, заставить исчезнуть странное, незнакомое чувство тягучей и сладкой боли где-то в самой глубине ее существа. Она так резко выпрямилась, что едва не свалилась.
— Спокойнее, Кэтрин, Хоть до табора недалеко, да ехать все равно приятнее, чем идти.
Доминик прижал ее к себе покрепче.
— Ты действительно так сильно меня боишься, что решила бежать? — спросил он чуть позже. — Или у тебя есть еще причины?
Кэтрин представила себе дом в Арундейле, друзей, замок. Подумала о дяде, спрашивая себя об Эдмунде. Милый, милый Эдмунд, человек, который был ей как брат. Эдмунд, который сейчас может по праву считать себя герцогом Арундейл, — человек, который должен был бы больше других мечтать о том, чтобы она исчезла. Или виноват все-таки кто-то другой? Может, Эдмунд и Амелия скучают по ней так же сильно, как и она по ним?
— Я хотела домой, — тихо сказала Кэтрин, глотая слезы.
— Но ты сказала, что убежала из дома. А сейчас что, решила вернуться?
— Я… я совершила ошибку, — уклончиво сказала она. — Все, чего я хочу, это снова встретиться с семьей.
— Если ты хотела вернуться в Англию, Кэтрин, тебе надо было просто сказать мне.
Кэтрин обернулась. Черт побери его невозмутимое лицо — ничего не поймешь.
— И ты бы разрешил мне уйти?
Его пальцы нежно коснулись девичьей щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
И все же он продолжал искать. Нащупав мешок, он почти удивился. Вынул, взвесил на руке. Легче, но не намного. Почему она не взяла все? Доминик не знал ответа. Одно радовало: женщина гаджио оказалась лучше, чем он о ней думал. Почему-то это очень обрадовало его, показалось чрезвычайно важным.
Воздух в комнате хранил ее запах. Доминик вдохнул полной грудью. Она пахла чистотой, наверное, от мыла, которым часто пользовалась, и было нечто еще в ее запахе, какая-то сладость, похожая на запах меда, нечто неуловимое, чему он не мог найти названия. Он представил, как Кэтрин прячется в дальнем углу повозки. Должно быть, она замерзла.
Господи, что с ним творится? Вместо того чтобы скрежетать зубами от злости, он улыбается. Какую храбрость нужно иметь, чтобы покинуть теплоту и уют его вардо, более-менее сытую жизнь ради неизвестности.
Конечно, без хорошей выволочки он ее не оставит, и все же у этой женщины есть и мужество, и характер, а англичанка с характером — настоящая редкость. Она стоит денег, что он за нее заплатил.
Когда Доминик вышел из вардо, повозка Арманда уже тронулась. Цыган пошел к лошадям. Доминик не без ехидства представлял себе, как вытянется ее хорошенькое личико, когда он перехватит их на пути, и усмехался. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не пуститься в погоню немедленно.
Повозку качало, кастрюли, сковородки гремели, но все это можно было пережить. Только бы добраться до порта. Кэтрин выглянула из-под парусины. Костры цыганского табора еще виднелись вдали, но вскоре и они пропали. До рассвета, когда Доминик обнаружит, что она сбежала, пройдет не один час. И многие мили лягут между ней и мужчиной, чьи темные глаза и волосы, чья смуглая кожа вызывали в ней странное беспокойство.
Кэтрин прислонилась к грубой обшивке вагончика, вся отдавшись позабытому чувству свободы. И воздух казался слаще, и ночные звуки безмятежнее. Свободна! Глаза ее смежила дрема. Свернувшись калачиком, она сладко заснула.
Глава 4
Пусть от братьев тебя отделила судьба,
Пусть в далекие дали от них увела,
Ты про верность обычаям предков-цыган
Не забудь, коль цыганом
считаешься сам.
Из цыганского фольклора
Кэтрин проснулась. Как хорошо она поспала! А какие ей снились сны! Кэтрин потянулась. В следующее мгновение она осознала, что повозка не движется, а спустя еще мгновение поняла, что что-то теплое и мягкое касается ее затылка. Кэтрин обернулась. Боже праведный! Доминик!
— Ты в безопасности, рыжая киска, — ласково проговорил он, когда Кэтрин испуганно отшатнулась. — Я пришел вызволить тебя, спасти от этого старого греховодника Арманда.
— Ты!
— А ты что, ждала Вацлава?
— Пусти!
Кэтрин рванулась, но его руки держали ее, словно стальные обручи. Бежать все равно было некуда. Доминик подхватил ее на руки. С удивительной легкостью он соскочил на землю, не выпуская из рук своей драгоценной ноши.
— Так должен ли я бросить вызов своему старому другу? — язвительно поинтересовался он. — Может, мне надо его убить за то, что он украл тебя? Да? Арманд вошел в мой вагончик и заставил тебя пойти с ним?
Кэтрин попыталась расцепить железное кольцо его рук. Тщетно.
— Арманд ничего не знает обо мне. Я убежала сама. Со мной и разбирайся.
В глазах Доминика мелькнуло любопытство.
— Ты и вправду решила, что я позволю такому дорогому приобретению уплыть прямо из-под носа? Обидно только, что ты предпочла беззубого старика.
Доминик опустил ее на землю, обнимая одной рукой, да так крепко, что, опускаясь, она невольно скользнула грудью по его мускулистому телу. Кэтрин вспыхнула и опустила глаза.
— Премного благодарен, мой друг, — сказал Доминик по-французски.
— До свидания, Домини, — отозвался старик, махнув на прощание рукой, и, прикрикнув на мула, поехал дальше.
Доминик взял Кэтрин за руку и повел ее к серому жеребцу. Достав из седельной сумки одеяло, он укрыл им плечи девушки, затем поднял ее на седло и усадил боком, а сам сел позади и тронул поводья. Кэтрин была в отчаянии. Как ему удалось так быстро ее отыскать?
Стояла глубокая ночь. До рассвета было еще далеко. Почему же он так быстро ее нашел?
— Что ты можешь сказать в свою защиту, маленькая тщера?
— Что это такое? — угрюмо спросила Кэтрин, понимая, что не может дать волю гневу, и от этого чувствуя себя еще тоскливее.
— Тщера означает воровка. Это насчет денег, что ты у меня украла.
— Я взяла ровно столько, сколько мне понадобилось бы на дорогу. Я вернула бы их.
— Почему ты убежала? Над тобой издевались? Морили голодом? Били?
— Если я воровка, то как назвать тебя? Если ты так быстро меня нашел, значит, ты приходил ко мне ночью. И тебя еще удивляет, почему я убежала,
Доминик рассмеялся. Кэтрин никак не могла понять, чему он радуется.
— Я видел, как ты уходила. Стоял в тени повозки, ты меня и не заметила.
— Я тебе не верю!
— Почему? Ведь я верю тебе.
В самом деле, почему нет? До сих пор он ни разу не солгал ей. Во всяком случае, ей так казалось. У Кэтрин немного отлегло от сердца, она расслабилась, прислонилась к его крепкой груди, почувствовала тепло его тела, крепость мышц, услышала даже биение его сердца.
Доминик пошевелился, налитые мускулы заиграли под шелковой рубахой, и Кэтрин невольно вздрогнула, поймав себя на том, что думает, как приятно было бы коснуться его гладкой кожи, почувствовать под пальцами упругую игру крепких мышц.
Кэтрин тряхнула головой, чтобы отогнать непрошеные видения, заставить исчезнуть странное, незнакомое чувство тягучей и сладкой боли где-то в самой глубине ее существа. Она так резко выпрямилась, что едва не свалилась.
— Спокойнее, Кэтрин, Хоть до табора недалеко, да ехать все равно приятнее, чем идти.
Доминик прижал ее к себе покрепче.
— Ты действительно так сильно меня боишься, что решила бежать? — спросил он чуть позже. — Или у тебя есть еще причины?
Кэтрин представила себе дом в Арундейле, друзей, замок. Подумала о дяде, спрашивая себя об Эдмунде. Милый, милый Эдмунд, человек, который был ей как брат. Эдмунд, который сейчас может по праву считать себя герцогом Арундейл, — человек, который должен был бы больше других мечтать о том, чтобы она исчезла. Или виноват все-таки кто-то другой? Может, Эдмунд и Амелия скучают по ней так же сильно, как и она по ним?
— Я хотела домой, — тихо сказала Кэтрин, глотая слезы.
— Но ты сказала, что убежала из дома. А сейчас что, решила вернуться?
— Я… я совершила ошибку, — уклончиво сказала она. — Все, чего я хочу, это снова встретиться с семьей.
— Если ты хотела вернуться в Англию, Кэтрин, тебе надо было просто сказать мне.
Кэтрин обернулась. Черт побери его невозмутимое лицо — ничего не поймешь.
— И ты бы разрешил мне уйти?
Его пальцы нежно коснулись девичьей щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87