Ее худое лицо еще больше напряглось, когда она принялась свирепо отбивать тонко нарезанную телятину. – По крайней мере, от этого была бы польза.
– Ты так думаешь? – Саймон положил правую руку на кухонный стол, трижды стукнул по ней левой, поднял обе руки, и под ними оказались три блестящих шиллинга.
– Чудесно! – взвизгнул Байрон. – Теперь преврати их в шесть.
– Боюсь, три на сегодня мой предел, – признался Саймон. – Возможно, в следующий раз.
– Только шесть? – усмехнулся Оливер. – В хороший день я делал две дюжины монет или даже больше, вот это настоящее волшебство!
– Это воровство, так действуют карманники, – скривив губы, заметила Дорин.
– Все равно это искусство, и крошечный Байрон имеет к нему настоящий талант. – Оливер, прищурившись от удовольствия, нежно глядел на мальчика. – Может, после обеда я надену пальто, и мы поиграем в парке в карманников. Что скажете, Фрэнсис и Мелинда? В прошлый раз Мелинда так тихо вытащила у меня табакерку, что я ничего не почувствовал.
– Да, у его светлости было что сказать об этих играх, когда Мелинда подошла обнять его и вытащила из кармана его лучшие золотые часы так, что он ничего не заметил, – серьезно напомнила Юнис.
– Он сказал, что не понимает, почему все его дети должны выучиться на карманников, прежде чем выйти в жизнь, – добавила Дорин, шлепнув телятину на горячую сковороду.
– Вовсе не обязательно применять все свой умения на практике, – философски заметил Оливер. – Саймон сейчас в порядке, но если бы он в свое время не умел красть, то бедняга умер бы с голоду, такова печальная правда.
Байрон со страхом посмотрел на старшего брата.
– Ты действительно голодал, Саймон?
– Нет, – уверил его Саймон. – Оливер любит преувеличивать.
Байрону было только одиннадцать. Саймону было на два года меньше, когда Женевьева спасла его из грязной камеры в тюрьме Инверари. Байрон прожил всю свою короткую жизнь в комфорте и безоговорочной любви. Хотя Женевьева изо всех сил старалась объяснить своим трем самым младшим детям, что не всем людям, которые ежедневно борются за существование, так везет, одиннадцатилетний Байрон не понимал, что это значит.
Саймон не видел причин просвещать мальчика.
– А теперь, когда вы закончили свою магию, выжимайте апельсиновый сок для крема. – Юнис махнула перепачканной в муке пухлой рукой в сторону вазы с апельсинами. – Я его сегодня специально сделаю, поскольку Саймон остается у нас. Он любит крем. Мелинда, помоги мне почистить картофель, А ты, Фрэнсис, нарежь лук.
– А мне что делать? – спросил Байрон.
– Иди сюда и почисти серебряный чайник кусочком кожи, – предложил Оливер. – Три сильнее, пока свое лицо в нем не увидишь.
Саймон встал из-за стола, снял сюртук и закатал рукава рубашки.
– Видела бы ты, какую соковыжималку я для тебя сделал. Юнис. Думаю, она бы тебе понравилась, – сказал он, разрезая апельсины пополам. – Кладешь половинки в коробочку, и весь сок тут же выжимается. Потом выдвигаешь ящик и выливаешь сок куда надо.
Юнис в замешательстве смотрела на Саймона.
– Сок стекает в ящик?
– В маленький. В одном углу есть носик, чтобы было легче сливать сок.
– А куда деваются выжимки? – поинтересовалась Дорин.
– Остаются в коробке на решетке.
– Навсегда? – нахмурилась Дорин.
– Нет, потом их надо вынуть и вымыть коробку.
– Прекрасная идея, – объявил Оливер, почувствовав, что женщины с трудом представляют хитрое изобретение Саймона. – Сказать не могу, как мечтал я о такой машине, которая спасла бы меня от выуживания косточек из сока.
– Я уверена, это было прекрасное изобретение, – сказала Юнис, положив тесто в горшок и накрывая его чистой салфеткой. Но, похоже, слова Саймона ее не очень убедили.
– Я сделаю другую, Юнис, – пообещал Саймон, выжимая апельсины на обычном стеклянном конусе. – Тогда ты поймешь, насколько она лучше старой.
– Старая верой и правдой служит мне больше двадцати лет, – ответила Юнис. – И тебе хорошо бы послужила, если бы ты не забыл, что следует покатать апельсины по столу, прежде чем разрезать. Тогда сок прекрасно течет.
Саймон взял следующий апельсин и с силой прокатил его по столу.
– Я забыл об этом. Интересно, можно придумать устройство, которое катало бы апельсины?
– У тебя есть какие-нибудь идеи о чистке серебра? – спросил Оливер. – Я бы хотел, чтобы эта работа стала полегче.
– Я пробовал сделать машину, в которую помещают серебряное изделие, покрытое чистящей пастой. Потом нужно повернуть рычаг, который заставляет вращаться щетки, и они удаляют пасту вместе с налетом.
– Звучит заманчиво, – сказала Мелинда. – Тогда не придется вечно ходить с почерневшими руками.
– К сожалению, машина стирала не только грязь, но и слой серебра, – признался Саймон. – Я загубил не одну дюжину вилок и ложек, прежде чем окончательно отказался от этой затеи.
– Не волнуйся, старина, – хихикнул Оливер. – Если нет серебра, то и чистить нечего!
– Некоторые вещи лучше делать вручную, – рассудительно сказала Дорин.
– Нет, милая, – возразила Юнис. – Я очень полюбила картофелемялку, которую для меня сделал Саймон. Она делает прекрасное пюре.
– И не забудь взбивалку, которую ты сделал мне на прошлое Рождество, – сказала Дорин. – Она превращает яичные белки в такое пушистое облако, что кажется, оно уплывет по воздуху.
– Уверен, что если бы ты договорился с кем-нибудь о производстве взбивалок, то у тебя скоро было бы целое состояние, – рассудил Оливер.
– Саймон не хочет иметь состояние, – войдя в кухню, нежно оглядела всех Женевьева. – Он хочет только изобретать.
Саймон поднял глаза и улыбнулся ей. Хотя его приемной матери было около пятидесяти, она все еще сохранила удивительную красоту, которая поразила его с первой встречи. Тогда он был костлявым девятилетним оборванцем, который с пяти лет перебивался только с помощью живого ума и ловких рук. Когда его посадили в тюрьму, он решил, что жизнь кончена. Для своего возраста он был вынослив, но, получив дюжину ударов плетью за кражи, почувствовал себя маленьким, сломленным и был готов умереть.
Тогда в его камеру вошла Женевьева с блестящими рыжевато-золотыми волосами и восхитительными шоколадными глазами. Опустившись рядом с ним на колени, она мягко провела рукой по его щекам и лбу, на ее лице отразились возмущение и тревога.
И впервые в Жизни он поверил, что Бог, возможно, не забыл о нем.
– Но Саймон непременно сделает состояние, мама, – серьезно сообщил ей Байрон. – Он знает, как сделать, чтобы деньги сами появлялись у него в руке.
– Хотел бы я этому научиться, – пошутил Хейдон, присоединившись к жене.
Маркиз Редмонд с удовольствием осмотрел кухню, полную народа. До встречи с Женевьевой он никогда на кухне не бывал, даже мальчишкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Ты так думаешь? – Саймон положил правую руку на кухонный стол, трижды стукнул по ней левой, поднял обе руки, и под ними оказались три блестящих шиллинга.
– Чудесно! – взвизгнул Байрон. – Теперь преврати их в шесть.
– Боюсь, три на сегодня мой предел, – признался Саймон. – Возможно, в следующий раз.
– Только шесть? – усмехнулся Оливер. – В хороший день я делал две дюжины монет или даже больше, вот это настоящее волшебство!
– Это воровство, так действуют карманники, – скривив губы, заметила Дорин.
– Все равно это искусство, и крошечный Байрон имеет к нему настоящий талант. – Оливер, прищурившись от удовольствия, нежно глядел на мальчика. – Может, после обеда я надену пальто, и мы поиграем в парке в карманников. Что скажете, Фрэнсис и Мелинда? В прошлый раз Мелинда так тихо вытащила у меня табакерку, что я ничего не почувствовал.
– Да, у его светлости было что сказать об этих играх, когда Мелинда подошла обнять его и вытащила из кармана его лучшие золотые часы так, что он ничего не заметил, – серьезно напомнила Юнис.
– Он сказал, что не понимает, почему все его дети должны выучиться на карманников, прежде чем выйти в жизнь, – добавила Дорин, шлепнув телятину на горячую сковороду.
– Вовсе не обязательно применять все свой умения на практике, – философски заметил Оливер. – Саймон сейчас в порядке, но если бы он в свое время не умел красть, то бедняга умер бы с голоду, такова печальная правда.
Байрон со страхом посмотрел на старшего брата.
– Ты действительно голодал, Саймон?
– Нет, – уверил его Саймон. – Оливер любит преувеличивать.
Байрону было только одиннадцать. Саймону было на два года меньше, когда Женевьева спасла его из грязной камеры в тюрьме Инверари. Байрон прожил всю свою короткую жизнь в комфорте и безоговорочной любви. Хотя Женевьева изо всех сил старалась объяснить своим трем самым младшим детям, что не всем людям, которые ежедневно борются за существование, так везет, одиннадцатилетний Байрон не понимал, что это значит.
Саймон не видел причин просвещать мальчика.
– А теперь, когда вы закончили свою магию, выжимайте апельсиновый сок для крема. – Юнис махнула перепачканной в муке пухлой рукой в сторону вазы с апельсинами. – Я его сегодня специально сделаю, поскольку Саймон остается у нас. Он любит крем. Мелинда, помоги мне почистить картофель, А ты, Фрэнсис, нарежь лук.
– А мне что делать? – спросил Байрон.
– Иди сюда и почисти серебряный чайник кусочком кожи, – предложил Оливер. – Три сильнее, пока свое лицо в нем не увидишь.
Саймон встал из-за стола, снял сюртук и закатал рукава рубашки.
– Видела бы ты, какую соковыжималку я для тебя сделал. Юнис. Думаю, она бы тебе понравилась, – сказал он, разрезая апельсины пополам. – Кладешь половинки в коробочку, и весь сок тут же выжимается. Потом выдвигаешь ящик и выливаешь сок куда надо.
Юнис в замешательстве смотрела на Саймона.
– Сок стекает в ящик?
– В маленький. В одном углу есть носик, чтобы было легче сливать сок.
– А куда деваются выжимки? – поинтересовалась Дорин.
– Остаются в коробке на решетке.
– Навсегда? – нахмурилась Дорин.
– Нет, потом их надо вынуть и вымыть коробку.
– Прекрасная идея, – объявил Оливер, почувствовав, что женщины с трудом представляют хитрое изобретение Саймона. – Сказать не могу, как мечтал я о такой машине, которая спасла бы меня от выуживания косточек из сока.
– Я уверена, это было прекрасное изобретение, – сказала Юнис, положив тесто в горшок и накрывая его чистой салфеткой. Но, похоже, слова Саймона ее не очень убедили.
– Я сделаю другую, Юнис, – пообещал Саймон, выжимая апельсины на обычном стеклянном конусе. – Тогда ты поймешь, насколько она лучше старой.
– Старая верой и правдой служит мне больше двадцати лет, – ответила Юнис. – И тебе хорошо бы послужила, если бы ты не забыл, что следует покатать апельсины по столу, прежде чем разрезать. Тогда сок прекрасно течет.
Саймон взял следующий апельсин и с силой прокатил его по столу.
– Я забыл об этом. Интересно, можно придумать устройство, которое катало бы апельсины?
– У тебя есть какие-нибудь идеи о чистке серебра? – спросил Оливер. – Я бы хотел, чтобы эта работа стала полегче.
– Я пробовал сделать машину, в которую помещают серебряное изделие, покрытое чистящей пастой. Потом нужно повернуть рычаг, который заставляет вращаться щетки, и они удаляют пасту вместе с налетом.
– Звучит заманчиво, – сказала Мелинда. – Тогда не придется вечно ходить с почерневшими руками.
– К сожалению, машина стирала не только грязь, но и слой серебра, – признался Саймон. – Я загубил не одну дюжину вилок и ложек, прежде чем окончательно отказался от этой затеи.
– Не волнуйся, старина, – хихикнул Оливер. – Если нет серебра, то и чистить нечего!
– Некоторые вещи лучше делать вручную, – рассудительно сказала Дорин.
– Нет, милая, – возразила Юнис. – Я очень полюбила картофелемялку, которую для меня сделал Саймон. Она делает прекрасное пюре.
– И не забудь взбивалку, которую ты сделал мне на прошлое Рождество, – сказала Дорин. – Она превращает яичные белки в такое пушистое облако, что кажется, оно уплывет по воздуху.
– Уверен, что если бы ты договорился с кем-нибудь о производстве взбивалок, то у тебя скоро было бы целое состояние, – рассудил Оливер.
– Саймон не хочет иметь состояние, – войдя в кухню, нежно оглядела всех Женевьева. – Он хочет только изобретать.
Саймон поднял глаза и улыбнулся ей. Хотя его приемной матери было около пятидесяти, она все еще сохранила удивительную красоту, которая поразила его с первой встречи. Тогда он был костлявым девятилетним оборванцем, который с пяти лет перебивался только с помощью живого ума и ловких рук. Когда его посадили в тюрьму, он решил, что жизнь кончена. Для своего возраста он был вынослив, но, получив дюжину ударов плетью за кражи, почувствовал себя маленьким, сломленным и был готов умереть.
Тогда в его камеру вошла Женевьева с блестящими рыжевато-золотыми волосами и восхитительными шоколадными глазами. Опустившись рядом с ним на колени, она мягко провела рукой по его щекам и лбу, на ее лице отразились возмущение и тревога.
И впервые в Жизни он поверил, что Бог, возможно, не забыл о нем.
– Но Саймон непременно сделает состояние, мама, – серьезно сообщил ей Байрон. – Он знает, как сделать, чтобы деньги сами появлялись у него в руке.
– Хотел бы я этому научиться, – пошутил Хейдон, присоединившись к жене.
Маркиз Редмонд с удовольствием осмотрел кухню, полную народа. До встречи с Женевьевой он никогда на кухне не бывал, даже мальчишкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76