То самое качество, которым вы наделены в избытке. Это привлекает и удерживает внимание, заставляет пытаться еще и еще раз увидеть вас.
– И у меня она есть?
– Несомненно, – резко бросил Ракоши, наклоняясь вперед и нажимая незаметную кнопку, открывающую бар красного дерева. Внутри оказались стаканы и серебряные фляжки. Еще не было и шести часов утра.
Валентина пыталась оторвать взгляд от Видала и не могла. Какие у него сильные руки! Так и хочется до них осторожно дотронуться. Зарыться пальцами в жесткие иссиня-черные волосы.
– Что произойдет, когда мы приедем на студию? – спросила она.
– Сначала я отведу вас к гримеру, потом к парикмахеру, а уж потом в костюмерную.
– И я сыграю сцену из фильма?
– Да, – кивнул Видал и, поколебавшись, добавил: – Вот уже много лет я хочу снять фильм о войне Алой и Белой розы, между домами Ланкастера и Иорка за английский трон. XV век.
– Нечто вроде «Черных рыцарей»?
Губы Видала дернулись в улыбке.
– Ничего общего. Эту картину мог бы снять слепой, глухой и немой. Я хочу создать фильм, который люди будут стремиться увидеть и через пятьдесят лет. Классику. Было время, когда я считал, что главную роль сможет сыграть лишь Гарбо. Но ваше появление на съемочной площадке все изменило. Я стал думать по-другому, стал иным, нежным и задумчивым.
Однако Валентина встревоженно уставилась на венгра.
– Мои познания в истории Англии исчерпываются сведениями, что Вильгельм Завоеватель покорил ее в 1066 году и что сын теперешнего короля очень красив.
Видал невольно сдвинул брови. Светловолосый, учтивый принц Уэльский славился прекрасными манерами и был полной противоположностью ему.
– Придется учиться, – сухо заметил он. – Я хочу, чтобы вы не просто играли роль Маргариты Анжуйской, а стали ей.
– Кто эта Маргарита? – без обиняков осведомилась девушка.
Видал усмехнулся. Любая другая женщина скорее всего притворилась бы, что знает все о Маргарите, нежели призналась в собственном невежестве.
– Маргарита Анжуйская была настоящей тигрицей. Вспыльчивая, неукротимая, мужественная и страстная. Урожденная француженка и жена Генриха VI Английского. – Глаза его лукаво блеснули. – Не очень-то они подходили друг другу. Генрих был настоящим ханжой и постоянно предавался молитвам и покаянию. Когда родился их сын, августейший отец объявил, что он, вероятно, был зачат Святым Духом.
Девушке на какое-то мгновение показалось, что выросший между ними барьер вот-вот разрушится, но они уже въезжали в ворота студии, и Видал смолк. У забора толпились люди, ожидающие набора в массовку. Пожилой человек, так откровенно косившийся на Боба в тот раз, когда он привез Валентину, теперь браво взял под козырек и пожелал мистеру Ракоши доброго дня.
Они миновали офис отдела по набору актеров и оказались на съемочной площадке. Декорации для «Черных рыцарей» давно уже были демонтированы. На их месте возвышался вокзал с паровозом и вагонами. Девушка вспомнила, как неотразимо красива была Романа де Сайта в костюме средневековой принцессы, и неожиданно засомневалась в своих силах. Именно Романе следует дать роль Маргариты Анжуйской! Романе, с се золотыми волосами и фарфорово-голубыми глазами.
«Роллс-ройс» остановился, и водитель открыл дверцы.
– Послушайте, что бы со мной ни делали в гримерной, я все равно никогда не буду похожа на Роману де Сайта, – пробормотала она в панике.
– Упаси Господь, – охнул Видал, поднимая с сиденья папку. – В одной этой студии не меньше сотни Роман, а по-моему, ее одной уже более чем достаточно!
Шофер по-прежнему стоял у дверцы. Чуть поколебавшись, Валентина ступила на землю. Головы всех присутствующих начали поворачиваться в ее сторону. Каждый появившийся в обществе Видала Ракоши мгновенно привлекал внимание окружающих, и несколько спешивших куда-то администраторов немедленно остановились, чтобы посмотреть вслед девушке, которая поднималась вместе с режиссером по деревянной лестнице, ведущей в гримерную.
– Доброе утро, мистер Ракоши, – приветствовал венгра Уолли Баррен, немедленно оставляя попытки превратить явно скучавшего актера в испанского конкистадора. Визит enfant terrible «Уорлдуайд» был крайне редким и оттого еще более значимым событием.
– Доброе утро, Уолли. Позвольте познакомить вас с Валентиной.
Уолли встревоженно заглянул в свои записи на пюпитре.
– Здесь нет ее имени, мистер Ракоши. Она пробуется для «Тревожного рассвета»?
– Она пробуется не для «Тревожного рассвета» и ни для какого другого фильма, Уолли.
– Но актерский отдел всегда указывает роли, на которые пробуются актрисы, мистер Ракоши.
– Ее прислал не актерский отдел.
– Вот как…
Уолли судорожно перевел дыхание.
– Понимаю. Что же вы хотите от меня, мистер Ракоши?
– Прежде всего я не хочу, чтобы вы превратили ее в копию всех этих роскошных девиц, претендующих на звание кинозвезд.
– Конечно, мистер Ракоши, – кивнул Уолли, подавляя улыбку. – А мистер Гамбетта знает о… пробе мисс Валентины?
– Это не его дело… пока.
Уолли весело ухмыльнулся и, усадив Валентину, набросил ей на плечи пеньюар, пока его помощники занимались конкистадором.
Теодор Гамбетта был самозваным императором «Уорлдуайд». Родившись в одной из многочисленных лачуг на бесплодной выжженной солнцем земле, он создал «Уорлдуайд» и превратил ее в одну из самых больших и известных студий мира. Вавилон сиял во славе и рушился в позоре на площадках «Уорлдуайд», Моисей спускался с горы Синай. Красное море расступалось. Гражданская война начиналась и заканчивалась победой Севера. До появления Ракоши никто и не думал претендовать на то, что фильмы «Уорлдуайд» имеют какое-то отношение к настоящему искусству, зато ни один человек не оспаривал, что по части кассовых произведений она оставила далеко позади своих конкурентов.
Валентина села перед огромным, ярко освещенным зеркалом, а Видал, открыв папку, подошел к Уолли.
– Это эскизы к костюмам, Уолли. Эпоха – середина XV века, но женщина не тоскующая принцесса, запертая в башне из слоновой кости. Она настоящий воин. Женщина, которая вела мужчин в битву, потому что ее муж оказался слишком слабым и ничтожным.
Уолли приподнял подбородок Валентины и, склонив голову набок, задумчиво уставился на девушку.
– Думаю, в центре внимания должны быть глаза. В жизни не встречал таких чертовски выразительных глаз. А линия подбородка? Идеальна, абсолютно идеальна.
Валентина не шевелилась. Они обсуждали ее, словно неодушевленный предмет.
– Я вернусь, чтобы отвести ее к парикмахеру, Уолли.
Если кто-то начнет задавать вопросы, ссылайтесь на меня.
– Будет сделано, мистер Ракоши.
Вспыльчивый венгр уже успел нажить немало врагов на студии, но Уолли к ним, не относился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– И у меня она есть?
– Несомненно, – резко бросил Ракоши, наклоняясь вперед и нажимая незаметную кнопку, открывающую бар красного дерева. Внутри оказались стаканы и серебряные фляжки. Еще не было и шести часов утра.
Валентина пыталась оторвать взгляд от Видала и не могла. Какие у него сильные руки! Так и хочется до них осторожно дотронуться. Зарыться пальцами в жесткие иссиня-черные волосы.
– Что произойдет, когда мы приедем на студию? – спросила она.
– Сначала я отведу вас к гримеру, потом к парикмахеру, а уж потом в костюмерную.
– И я сыграю сцену из фильма?
– Да, – кивнул Видал и, поколебавшись, добавил: – Вот уже много лет я хочу снять фильм о войне Алой и Белой розы, между домами Ланкастера и Иорка за английский трон. XV век.
– Нечто вроде «Черных рыцарей»?
Губы Видала дернулись в улыбке.
– Ничего общего. Эту картину мог бы снять слепой, глухой и немой. Я хочу создать фильм, который люди будут стремиться увидеть и через пятьдесят лет. Классику. Было время, когда я считал, что главную роль сможет сыграть лишь Гарбо. Но ваше появление на съемочной площадке все изменило. Я стал думать по-другому, стал иным, нежным и задумчивым.
Однако Валентина встревоженно уставилась на венгра.
– Мои познания в истории Англии исчерпываются сведениями, что Вильгельм Завоеватель покорил ее в 1066 году и что сын теперешнего короля очень красив.
Видал невольно сдвинул брови. Светловолосый, учтивый принц Уэльский славился прекрасными манерами и был полной противоположностью ему.
– Придется учиться, – сухо заметил он. – Я хочу, чтобы вы не просто играли роль Маргариты Анжуйской, а стали ей.
– Кто эта Маргарита? – без обиняков осведомилась девушка.
Видал усмехнулся. Любая другая женщина скорее всего притворилась бы, что знает все о Маргарите, нежели призналась в собственном невежестве.
– Маргарита Анжуйская была настоящей тигрицей. Вспыльчивая, неукротимая, мужественная и страстная. Урожденная француженка и жена Генриха VI Английского. – Глаза его лукаво блеснули. – Не очень-то они подходили друг другу. Генрих был настоящим ханжой и постоянно предавался молитвам и покаянию. Когда родился их сын, августейший отец объявил, что он, вероятно, был зачат Святым Духом.
Девушке на какое-то мгновение показалось, что выросший между ними барьер вот-вот разрушится, но они уже въезжали в ворота студии, и Видал смолк. У забора толпились люди, ожидающие набора в массовку. Пожилой человек, так откровенно косившийся на Боба в тот раз, когда он привез Валентину, теперь браво взял под козырек и пожелал мистеру Ракоши доброго дня.
Они миновали офис отдела по набору актеров и оказались на съемочной площадке. Декорации для «Черных рыцарей» давно уже были демонтированы. На их месте возвышался вокзал с паровозом и вагонами. Девушка вспомнила, как неотразимо красива была Романа де Сайта в костюме средневековой принцессы, и неожиданно засомневалась в своих силах. Именно Романе следует дать роль Маргариты Анжуйской! Романе, с се золотыми волосами и фарфорово-голубыми глазами.
«Роллс-ройс» остановился, и водитель открыл дверцы.
– Послушайте, что бы со мной ни делали в гримерной, я все равно никогда не буду похожа на Роману де Сайта, – пробормотала она в панике.
– Упаси Господь, – охнул Видал, поднимая с сиденья папку. – В одной этой студии не меньше сотни Роман, а по-моему, ее одной уже более чем достаточно!
Шофер по-прежнему стоял у дверцы. Чуть поколебавшись, Валентина ступила на землю. Головы всех присутствующих начали поворачиваться в ее сторону. Каждый появившийся в обществе Видала Ракоши мгновенно привлекал внимание окружающих, и несколько спешивших куда-то администраторов немедленно остановились, чтобы посмотреть вслед девушке, которая поднималась вместе с режиссером по деревянной лестнице, ведущей в гримерную.
– Доброе утро, мистер Ракоши, – приветствовал венгра Уолли Баррен, немедленно оставляя попытки превратить явно скучавшего актера в испанского конкистадора. Визит enfant terrible «Уорлдуайд» был крайне редким и оттого еще более значимым событием.
– Доброе утро, Уолли. Позвольте познакомить вас с Валентиной.
Уолли встревоженно заглянул в свои записи на пюпитре.
– Здесь нет ее имени, мистер Ракоши. Она пробуется для «Тревожного рассвета»?
– Она пробуется не для «Тревожного рассвета» и ни для какого другого фильма, Уолли.
– Но актерский отдел всегда указывает роли, на которые пробуются актрисы, мистер Ракоши.
– Ее прислал не актерский отдел.
– Вот как…
Уолли судорожно перевел дыхание.
– Понимаю. Что же вы хотите от меня, мистер Ракоши?
– Прежде всего я не хочу, чтобы вы превратили ее в копию всех этих роскошных девиц, претендующих на звание кинозвезд.
– Конечно, мистер Ракоши, – кивнул Уолли, подавляя улыбку. – А мистер Гамбетта знает о… пробе мисс Валентины?
– Это не его дело… пока.
Уолли весело ухмыльнулся и, усадив Валентину, набросил ей на плечи пеньюар, пока его помощники занимались конкистадором.
Теодор Гамбетта был самозваным императором «Уорлдуайд». Родившись в одной из многочисленных лачуг на бесплодной выжженной солнцем земле, он создал «Уорлдуайд» и превратил ее в одну из самых больших и известных студий мира. Вавилон сиял во славе и рушился в позоре на площадках «Уорлдуайд», Моисей спускался с горы Синай. Красное море расступалось. Гражданская война начиналась и заканчивалась победой Севера. До появления Ракоши никто и не думал претендовать на то, что фильмы «Уорлдуайд» имеют какое-то отношение к настоящему искусству, зато ни один человек не оспаривал, что по части кассовых произведений она оставила далеко позади своих конкурентов.
Валентина села перед огромным, ярко освещенным зеркалом, а Видал, открыв папку, подошел к Уолли.
– Это эскизы к костюмам, Уолли. Эпоха – середина XV века, но женщина не тоскующая принцесса, запертая в башне из слоновой кости. Она настоящий воин. Женщина, которая вела мужчин в битву, потому что ее муж оказался слишком слабым и ничтожным.
Уолли приподнял подбородок Валентины и, склонив голову набок, задумчиво уставился на девушку.
– Думаю, в центре внимания должны быть глаза. В жизни не встречал таких чертовски выразительных глаз. А линия подбородка? Идеальна, абсолютно идеальна.
Валентина не шевелилась. Они обсуждали ее, словно неодушевленный предмет.
– Я вернусь, чтобы отвести ее к парикмахеру, Уолли.
Если кто-то начнет задавать вопросы, ссылайтесь на меня.
– Будет сделано, мистер Ракоши.
Вспыльчивый венгр уже успел нажить немало врагов на студии, но Уолли к ним, не относился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114