Все, чего добивался режиссер – неукоснительной точности и профессионализма, этого требовал от себя и гример. И если не получал требуемого, разражалась гроза. Уолли слыл настоящим мастером своего дела.
Он вновь пригляделся к Валентине. За два года работы в «Уорлдуайд» Видал никогда никого не провожал в гримерную – ни звезд, ни стардеток. Кроме того, мистер Гамбетта не знает о ее существовании. Интересная история!
Уолли покачал головой, но тут же забыл обо всем, погрузившись в работу. Это было истинной радостью. Девушка оказалась совершенством. Ни одного недостатка, который необходимо спрятать, никаких изъянов, которые требуется скрыть от беспощадных осветительных приборов.
– Вы давно знаете мистера Ракоши? – спросила Валентина Уолли, находя необъяснимое наслаждение в звуках этого имени.
– Два года, – ответил Уолли, отбрасывая одну кисть и беря другую. – С тех пор как мистер Гамбетта привез его в «Уорлдуайд». Вы даже не представляете, какая суматоха поднялась! Такого волнения я не видел за все двадцать лет, что работаю на студии.
Он осторожно подчеркнул впадины под скулами.
– Никто никогда о нем до этого не слыхал. Мистер Гамбетта был в Европе, увидел там его фильмы и посчитал, что он гений. Дескать, Видал придаст престиж «Уорлдуайд» как никто иной.
Гример отступил, чтобы полюбоваться своей работой. – Конечно, мистер Ракоши не собирается мириться с тем дерьмом, что другие режиссеры. С мистером Гамбетой… – Уолли заговорщически понизил голос, – …не так-то легко сработаться.
– Как, вероятно, и с мистером Ракоши, – улыбнулась Валентина.
– Тут вы совершенно правы, – хмыкнул Уолли. – Когда мистер Гамбетта и мистер Ракоши сталкиваются лбами, искры летят, а шум стоит такой, что все! разбегаются! – Он начал накладывать тени на веки. – В Забавнее всего, что мистер Гамбетта неизменно уступает, мистер Ракоши еще ни разу не ошибся. Все студии в городе мечтают заполучить его. Мейер и Талберг из «Метро-Голдвин-Мейер» предложили ему такие деньги, что Свенсон, услышав об этом, тут же потеряла сознание.
– Глория Свенсон?
– Да. Сама она получала в «Парамаунт» девятьсот тысяч долларов в год. Только счет за одежду составлял восемьдесят тысяч!
Валентина в изумлении моргнула. Она знала, что кинозвезды зарабатывают огромные деньги, но девятьсот тысяч, долларов это было выше ее понимания.
– Если мистер Ракоши станет вас снимать, ваш доход будет не меньше, – ободряюще заметил Уолли.
– Я бы просто не знала, что делать с такими деньгами.
– Тратить их, детка. Тратить, – объяснил Уолли, меняя кисть на пуховку.
Ему нравилась последняя находка мистера Ракоши. В этой девушке чувствовались безыскусная прямота и искренность, так непохожие на манерность и притворство большинства старлеток «Уорлдуайд».
– Скажу по секрету, что вы единственная, которую самолично привел режиссер. Обычно актеров, претендующих на заключение контракта, присылает актерский отдел. Думаю, мистер Ракоши замыслил для вас нечто совершенно особенное. – Уолли осторожно обвел линию губ карандашом. – Все, чего ни коснется мистер Ракоши, превращается в золото. Если он выделил вас, можете ставить последний доллар на то, что вы на пути к самой вершине.
Он принялся смешивать на дощечке два различных цвета, чтобы добиться необходимого оттенка губной помады, который не казался бы слишком резким в свете юпитеров.
– Только учтите, вам придется трудиться до упаду. Он не щадит ни себя, ни других. Если ваша проба удасготовьтесь работать по восемнадцать часов, пока фильм не будет отснят. Когда последняя часть «Черных рыцарей» благополучно оказалась в яуфе, Романа де Санта немедленно отправилась в санаторий, объявив, что страдает переутомлением и что мистер Ракоши подвергал ее морально жестокому обращению, несомненно, послужившему бы основанием для развода, будь они женаты.
– Мистер Ракоши и мисс де Санта были очень близки? – нерешительно осведомилась Валентина, вспомнив, как по-хозяйски брала его под руку Романа.
– Нет, что вы! – удивился Уолли. – Верность и преданность мистера Ракоши жене поистине легендарны.
Валентина смотрела в зеркало, как Уолли, закончив хлопотать над ее губами, опять занялся глазами. Несколько мгновений она ничего не ощущала. Сердце, казалось, вообще перестало биться.
Уолли стер кольдкремом тщательно наведенную карандашом бровь и все начал заново. Валентина судорожно вцепилась в подлокотники кресла.
– Вы сказали, что мистер Ракоши женат?
Голос звучал странно даже для нее самой, словно говорил кто-то другой, а она наблюдала за происходящим с огромного расстояния.
– Они сыграли самую пышную свадьбу, которую когда-либо видел этот город, – подтвердил Уолли. – Миссис Ракоши происходит из древнего новоанглийского семейства. Если верить тому, что говорят, ее предки прибыли сюда на «Мейфлауэре».
Собственное отражение поплыло перед глазами девушки. Не сиди она в кресле, наверняка упала бы. Валентина будто опять очутилась в кабинете настоятельницы лицом к лицу с ужасающе горькой правдой, такой мучительной, что все связные мысли мгновенно вылетели из головы. Ей показалось, что она умирает. Невозможно жить с такой болью. Немыслимо.
– Она много времени проводите Европе. Сейчас уехала в Швейцарию, – объяснил Уолли, но в этот миг на лестнице послышались шаги Видала, и Валентина умудрилась наконец перевести дыхание, когда дверь открылась.
Глава 5
Ракоши вошел в комнату и оценивающе оглядел девушку.
– Хорошая работа, Уолли.
– Спасибо, мистер Ракоши.
Он стоял всего в нескольких дюймах от нее. Валентина остро ощущала запах его одеколона.
– Парикмахер ждет, – сообщил Видал, и она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Уолли нахмурился, глядя им вслед. От него не укрылась реакция девушки на упоминание о женитьбе мистера Ракоши. На мгновение ему стало жаль ее. Милая девушка, но ей придется научиться сдерживать себя, притворяться, умело носить маску, если она хочет выжить в джунглях Голливуда.
Гример в отчаянии покачал головой и сосредоточился на актрисе, ожидавшей превращения в красавицу с Юга. Он давно уже перестал давать непрошеные советы звездам и старлеткам, ежедневно проходившим через его руки.
Оказавшись у парикмахера, Валентина избегала взгляда и прикосновений Видала. Словно осколок льда вонзился в ее сердце, остудив кровь до такой степени, что никакое летнее солнце не могло бы его согреть. Если Видал и заметил ее молчание, то ничем не дал понять это. Только когда они шли в костюмерную, он заговорил сам:
– Я не собираюсь делать обычную пробу. Мне нужно показать Гамбетте нечто гораздо большее. – Он вручил Валентине несколько страничек сценария. – Это первая сцена, где пятнадцатилетняя Маргарита Анжуйская узнает от дяди, Карла VII, что она должна выйти замуж за короля Генриха Английского, дабы укрепить мир между двумя государствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Он вновь пригляделся к Валентине. За два года работы в «Уорлдуайд» Видал никогда никого не провожал в гримерную – ни звезд, ни стардеток. Кроме того, мистер Гамбетта не знает о ее существовании. Интересная история!
Уолли покачал головой, но тут же забыл обо всем, погрузившись в работу. Это было истинной радостью. Девушка оказалась совершенством. Ни одного недостатка, который необходимо спрятать, никаких изъянов, которые требуется скрыть от беспощадных осветительных приборов.
– Вы давно знаете мистера Ракоши? – спросила Валентина Уолли, находя необъяснимое наслаждение в звуках этого имени.
– Два года, – ответил Уолли, отбрасывая одну кисть и беря другую. – С тех пор как мистер Гамбетта привез его в «Уорлдуайд». Вы даже не представляете, какая суматоха поднялась! Такого волнения я не видел за все двадцать лет, что работаю на студии.
Он осторожно подчеркнул впадины под скулами.
– Никто никогда о нем до этого не слыхал. Мистер Гамбетта был в Европе, увидел там его фильмы и посчитал, что он гений. Дескать, Видал придаст престиж «Уорлдуайд» как никто иной.
Гример отступил, чтобы полюбоваться своей работой. – Конечно, мистер Ракоши не собирается мириться с тем дерьмом, что другие режиссеры. С мистером Гамбетой… – Уолли заговорщически понизил голос, – …не так-то легко сработаться.
– Как, вероятно, и с мистером Ракоши, – улыбнулась Валентина.
– Тут вы совершенно правы, – хмыкнул Уолли. – Когда мистер Гамбетта и мистер Ракоши сталкиваются лбами, искры летят, а шум стоит такой, что все! разбегаются! – Он начал накладывать тени на веки. – В Забавнее всего, что мистер Гамбетта неизменно уступает, мистер Ракоши еще ни разу не ошибся. Все студии в городе мечтают заполучить его. Мейер и Талберг из «Метро-Голдвин-Мейер» предложили ему такие деньги, что Свенсон, услышав об этом, тут же потеряла сознание.
– Глория Свенсон?
– Да. Сама она получала в «Парамаунт» девятьсот тысяч долларов в год. Только счет за одежду составлял восемьдесят тысяч!
Валентина в изумлении моргнула. Она знала, что кинозвезды зарабатывают огромные деньги, но девятьсот тысяч, долларов это было выше ее понимания.
– Если мистер Ракоши станет вас снимать, ваш доход будет не меньше, – ободряюще заметил Уолли.
– Я бы просто не знала, что делать с такими деньгами.
– Тратить их, детка. Тратить, – объяснил Уолли, меняя кисть на пуховку.
Ему нравилась последняя находка мистера Ракоши. В этой девушке чувствовались безыскусная прямота и искренность, так непохожие на манерность и притворство большинства старлеток «Уорлдуайд».
– Скажу по секрету, что вы единственная, которую самолично привел режиссер. Обычно актеров, претендующих на заключение контракта, присылает актерский отдел. Думаю, мистер Ракоши замыслил для вас нечто совершенно особенное. – Уолли осторожно обвел линию губ карандашом. – Все, чего ни коснется мистер Ракоши, превращается в золото. Если он выделил вас, можете ставить последний доллар на то, что вы на пути к самой вершине.
Он принялся смешивать на дощечке два различных цвета, чтобы добиться необходимого оттенка губной помады, который не казался бы слишком резким в свете юпитеров.
– Только учтите, вам придется трудиться до упаду. Он не щадит ни себя, ни других. Если ваша проба удасготовьтесь работать по восемнадцать часов, пока фильм не будет отснят. Когда последняя часть «Черных рыцарей» благополучно оказалась в яуфе, Романа де Санта немедленно отправилась в санаторий, объявив, что страдает переутомлением и что мистер Ракоши подвергал ее морально жестокому обращению, несомненно, послужившему бы основанием для развода, будь они женаты.
– Мистер Ракоши и мисс де Санта были очень близки? – нерешительно осведомилась Валентина, вспомнив, как по-хозяйски брала его под руку Романа.
– Нет, что вы! – удивился Уолли. – Верность и преданность мистера Ракоши жене поистине легендарны.
Валентина смотрела в зеркало, как Уолли, закончив хлопотать над ее губами, опять занялся глазами. Несколько мгновений она ничего не ощущала. Сердце, казалось, вообще перестало биться.
Уолли стер кольдкремом тщательно наведенную карандашом бровь и все начал заново. Валентина судорожно вцепилась в подлокотники кресла.
– Вы сказали, что мистер Ракоши женат?
Голос звучал странно даже для нее самой, словно говорил кто-то другой, а она наблюдала за происходящим с огромного расстояния.
– Они сыграли самую пышную свадьбу, которую когда-либо видел этот город, – подтвердил Уолли. – Миссис Ракоши происходит из древнего новоанглийского семейства. Если верить тому, что говорят, ее предки прибыли сюда на «Мейфлауэре».
Собственное отражение поплыло перед глазами девушки. Не сиди она в кресле, наверняка упала бы. Валентина будто опять очутилась в кабинете настоятельницы лицом к лицу с ужасающе горькой правдой, такой мучительной, что все связные мысли мгновенно вылетели из головы. Ей показалось, что она умирает. Невозможно жить с такой болью. Немыслимо.
– Она много времени проводите Европе. Сейчас уехала в Швейцарию, – объяснил Уолли, но в этот миг на лестнице послышались шаги Видала, и Валентина умудрилась наконец перевести дыхание, когда дверь открылась.
Глава 5
Ракоши вошел в комнату и оценивающе оглядел девушку.
– Хорошая работа, Уолли.
– Спасибо, мистер Ракоши.
Он стоял всего в нескольких дюймах от нее. Валентина остро ощущала запах его одеколона.
– Парикмахер ждет, – сообщил Видал, и она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Уолли нахмурился, глядя им вслед. От него не укрылась реакция девушки на упоминание о женитьбе мистера Ракоши. На мгновение ему стало жаль ее. Милая девушка, но ей придется научиться сдерживать себя, притворяться, умело носить маску, если она хочет выжить в джунглях Голливуда.
Гример в отчаянии покачал головой и сосредоточился на актрисе, ожидавшей превращения в красавицу с Юга. Он давно уже перестал давать непрошеные советы звездам и старлеткам, ежедневно проходившим через его руки.
Оказавшись у парикмахера, Валентина избегала взгляда и прикосновений Видала. Словно осколок льда вонзился в ее сердце, остудив кровь до такой степени, что никакое летнее солнце не могло бы его согреть. Если Видал и заметил ее молчание, то ничем не дал понять это. Только когда они шли в костюмерную, он заговорил сам:
– Я не собираюсь делать обычную пробу. Мне нужно показать Гамбетте нечто гораздо большее. – Он вручил Валентине несколько страничек сценария. – Это первая сцена, где пятнадцатилетняя Маргарита Анжуйская узнает от дяди, Карла VII, что она должна выйти замуж за короля Генриха Английского, дабы укрепить мир между двумя государствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114