Валентина потрясенно застыла. Кариана. Его жену зовут Кариана. Красивое имя, и вскоре она сама вернется и займет свое законное место рядом с Видалом, в счастливом неведении о девушке, которая провела ночь в комнате для гостей и безнадежно влюбилась в ее мужа.
– Тенанту дали роль в «Короле пиратов». Ему вряд ли понравится, если в последнюю минуту его снимут с картины, – заметил Тео.
Видал заставил себя вновь вернуться к разговору.
– Я поговорю с ним, – пообещал он, прекрасно понимая, что беседа будет чистой формальностью. Если Гамбетта согласился, чтобы Роган играл в «Королеве-воительнице», любые возражения актера значения не имеют.
Однако Валентина далеко унеслась мыслями от «Королевы-воительницы» и испуганно встрепенулась, когда Видал во второй раз спросил:
– Вы готовы, Валентина?
Он уже стоял, протягивая ей руку. Девушка, вздрогнув, вложила в его ладонь свою и поднялась.
– Вам нужно что-нибудь накинуть поверх платья, – объявил Гамбетта, заметив, как девушку передернуло от озноба, но неверно истолковав его причину.
– Нет, спасибо. На улице тепло.
Видал выпустил ее руку. Дрожь немного унялась.
– Вздор! – великодушно воскликнул Гамбетта. – Какие счеты между друзьями? Норкой больше, норкой меньше… Джефферс! Принесите даме палантин!
На обнаженные плечи девушки немедленно лег белый норковый палантин. Как ни странно, тепло подействовало на Валентину самым успокаивающим образом.
– Спасибо, – повторила она, пытаясь улыбнуться. – Обещаю вернуть его завтра же.
Теодор Гамбетта оглушительно расхохотался.
– Знаете, я действительно верю, что вы так и сделаете, – выговорил он наконец, вытирая платком слезы. – Он ваш, малышка. И это только начало.
Джефферс проводил гостей к выходу, и даже на крыльце до них все еще доносились взрывы смеха.
– Говорил же, что вы ему понравитесь, – сухо заметил Видал, как только водитель открыл заднюю дверцу «роллс-ройса» и Валентина скользнула внутрь.
Прошло несколько минут, прежде чем она смогла спокойно говорить.
– Сколько времени пройдет? – поинтересовалась она.
– Как правило, на подготовку уходит от шести месяцев до года, – сообщил Видал и рассмеялся, заметив выражение ужаса на лице Валентины. – Не волнуйтесь. В данном случае слово «как правило» неприменимо. Сценарий написан, бюджет утвержден. Месяца через полтора примемся за работу.
Валентина, немного помолчав, спросила:
– Но чем я буду заниматься все это время?
– Прежде всего учить сценарий. Завтра я велю вам его прислать. Но если дело пойдет, как сегодня утром, у вас не будет никаких проблем, – улыбнулся Видал, и в этот миг в нем что-то болезненно сжалось при виде нежного овала доверчиво поднятого к нему лица. Волна странного непонятного желания подхватила его. Как Видал ни старался, все же не сумел полностью отрешиться от присутствия этой загадочной девушки. Он снова жаждал припасть к ее губам и ничего, ничего не мог поделать с собой.
Видал раздраженно сжал губы. Он не позволит себе разделить с кем-то из своей личной жизни, и меньше всего – с невинной молодой девушкой. И утешение, к которому он так стремится, будет получено из других источников. Бессмысленное, эфемерное, но все же утешение.
Валентина почувствовала, как он сейчас далек от нее, и зажмурила глаза, пытаясь оставаться спокойной. Почему он то улыбается, то мрачно хмурится?
Слезы гнева и бессильного отчаяния жгли глаза, но она молча глотала их. Лучше, если он будет с ней холоден и сух. Резкость легче перенести, чем доброту. Когда он приветлив и весел, ей открываются необозримые горизонты счастья, которого ей никогда не испытать.
Как только машина остановилась у отеля, девушка не стала ждать, пока он проводит ее к бунгало.
– Спокойной ночи, мистер Ракоши, – прошептала она, плотнее закутываясь в палантин.
– Доброй ночи, Валентина.
На миг их глаза встретились – его, темные, непроницаемые, и ее, измученные и несчастные. Водитель открыл дверцу. Валентина вышла и быстро прошмыгнула мимо швейцара в золотых галунах. Она не останавливалась, пока не очутилась в безопасности своего бунгало и не повернула ключ в замочной скважине.
Глава 7
Проснувшись на следующее утро, Валентина с удивлением обнаружила, что лежит обнаженная между шелковых простыней. Девушка недоуменно огляделась, на несколько мгновений сбитая с толку, но воспоминания тотчас нахлынули на нее. Видал. Видал женат, а она скоро станет кинозвездой.
Чувствуя странную тяжесть в ногах, Валентина ступила на пушистый ковер. Со старой жизнью покончено. Придется привыкать к новой.
Оглядев кофры, она осторожно открыла крышку первого. Наверху оказалось манто из соболя, переложенное папиросной бумагой. Мех непривычно скользил и казался чем-то чужеродным, однако Валентина достала манто. Под ним лежали две чернобурки, вечернее платье из белого атласа с таким же жакетом, отделанным горностаем, и длинный струящийся наряд изумрудно-зеленого шифона.
Валентина покачала головой, не на шутку опасаясь, что придется остаток жизни провести в причудливых, экстравагантных туалетах. Она с тревогой заглянула в другой сундук и облегченно вздохнула. Купальные костюмы и широкие брюки, введенные в моду Марлен Дитрих. Дневные платья от Люсьена Лелонга, крепдешиновая пижама и роскошные халаты из чесучи. Валентина выбрала длинное платье-кафтан, отделанное у выреза и подола золотой тесьмой, накинула на себя, прежде чем продолжать разбирать вещи.
В третьем кофре лежали туфли – без пяток, вечерние, на высоких каблуках, с открытым носком. Валентина обула босоножки из позолоченной кожи и удивленно уставилась на них. Ничуть не жмут! Платья тоже пришлись впору.
Девушка рассмеялась, забыв на секунду обо всех своих бедах. Ну конечно, костюмеры сообщили ему размеры ее одежды и обуви. Не стоило и трудиться примерять белье, чтобы понять – оно сшито словно для нее.
В круглых коробках хранились шляпы: широкополые, крохотные, тюрбаны, украшенные перьями или вуалью. Она только собралась получше рассмотреть вечернее платье из серебристых кружев, как послышался скрип колес сервировочного столика, и в дверь постучали. Вошла горничная с подносом.
– Но я не заказывала завтрак! – встревожилась Валентина, со страхом подумав о том, какой огромный счет ей предъявят.
Горничная улыбнулась. Молодые девушки частенько забывали о завтраке. Но он был заказан, и горничная прекрасно знала кем.
После ее ухода Валентина недоверчиво воззрилась на поднос. Только что выжатый апельсиновый сок, инжир, омлет с копченой лососиной под белым соусом, чай и узкая ваза с единственной невыразимо прекрасной розой.
Валентина принялась за еду и лишь потом с подозрением оглядела шкатулки с драгоценностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114