Тишина. Никому не понравилось заявление Видала, но ни одному человеку не улыбалось быть выкинутым с площадки.
– Все будет так, как вы сказали, мистер Ракоши, – раздался чей-то голос с порога. Остальные тоже пробормотали нечто вроде согласия.
Глаза Видала превратились в узкие щелки.
– Я имею в виду всех – от осветителя до помощника режиссера. Ясно?
– Да, мистер Ракоши, – хором ответили все. Наконец его глаза остановились на Валентине.
– Для меня незаменимых людей нет, – безжалостно продолжал он, – и помните об этом.
Но Валентина невозмутимо встретила его взгляд, очевидно, не испугавшись угроз.
– Да, мистер Ракоши, – кивнула она спокойно, хотя внутри у нее все тряслось от страха и отчаяния.
На щеке Ракоши дернулась жилка. Он оказался прав: под внешне хрупкой красотой кроется стальная воля. Ракоши сжал кулаки.
– Всем быть на площадке через четверть часа.
Собравшиеся с облегчением разошлись, а Роган, уже в костюме, подошел к Валентине.
– Валентина, вы не сердитесь за вчерашнее?
– Ничуть, Роган, – улыбнулась она.
Старинный наряд очень шел ему. Сапоги с отворотами из мягкой желтой кожи были отделаны кружевом. Воротник и манжеты тоже кружевные. Короткий бархатный плащ щегольски свисал с одного плеча, открывая изящную шпагу и придавая Тенанту воинственный вид. Если настоящий граф Суффолк был столь же красив, Валентина прекрасно понимала, почему Маргариту Анжуйскую так к нему влекло. Если бы не Видал, она, возможно, сама влюбилась бы в своего неотразимого партнера.
– В таком случае позвольте мне загладить свою вину, – попросил Роган, взволнованно глядя на нее. – Как насчет ужина сегодня в каком-нибудь уютном местечке, где мы могли бы поговорить и получше узнать друг друга.
– Я не привыкла поздно ложиться и рано вставать, – покачала головой девушка. – Мне нужно высыпаться, иначе я просто не вынесу столь жесткого режима.
Роган ощутил что-то вроде паники. То, что началось как невинное развлечение, становилось теперь важнее всего на свете. Ни одна женщина не отвергала его. Никогда. А в этой было нечто особенное. То, что не так легко забывается.
– А воскресенье? – в отчаянии настаивал он. – Мы могли бы встретиться в воскресенье. Отправиться на пикник. Отдохнуть на пляже.
При упоминании о пляже глаза девушки потемнели.
– Нет, Роган. Мне кажется, мистер Ракоши захочет работать и по воскресеньям.
В эту минуту помощник режиссера направился к ним, и Валентина обернулась, оставив Рогана в одиночестве.
Утро тянулось бесконечно, и Видал с каждым часом становился все беспощаднее. От его злого языка доставалось всем. Они переделали вчерашнюю работу, и жара была настолько нестерпимой, что актеры чуть не падали с ног в своих тяжелых средневековых нарядах. Валентина едва не рухнула на пол от облегчения, услышав короткий приказ Видала:
– Ладно, перерыв на час.
Пока остальные, благодарно вздыхая, повалили в столовую, Роган молча ушел в гардеробную, а Валентина направилась в гараж. Хотя причудливыми костюмами вряд ли кого-то можно было удивить на студии, Валентина сознавала, что люди останавливаются и глазеют на нее. Все слышали о девушке, которая, по словам Теодора Гамбетты, обещает быть величайшей звездой «Уорлдуайд», и многие впервые получили шанс увидеть ее с близкого расстояния.
Ей не пришлось искать Боба. Он стоял у грузовика с чашкой кофе в руке. У Валентины защемило сердце. Он выглядел таким родным, таким близким. Надежным и верным. Она вспомнила маленький, утопающий в цветах домик. Тихие спокойные вечера, проведенные в теннисном клубе или кинотеатре. Между ее двумя мирами пролегла пропасть. И та навеки утерянная жизнь казалась далекой, но светлой и радостной.
Тень Валентины упала на него, и Боб поднял голову. Она застала его врасплох, и в глазах Боба появилась неприкрытая мучительная боль потери. Но он тут же взял себя в руки и, широко улыбнувшись, спросил с напускной беспечностью:
– Привет. Что ты здесь делаешь? Заблудилась?
У Валентины перехватило дыхание.
– Нет, – выдохнула она, страстно желая, чтобы он снова назвал ее солнышком, и одновременно понимая, что теперь они слишком далеки друг от друга и прошлое никогда не вернется.
– Просто я хотела узнать, как ты живешь.
Что-то блеснуло в его взгляде, и Боб, на мгновение отвернувшись, спокойно ответил:
– Я в порядке. – Прежняя ухмылка вновь появилась у него на лице. – Я слышал, ты всех их в нокаут послала своей игрой!
– Стараюсь, – скромно ответила она, чувствуя, что никак не может преодолеть холодноватую скованность Боба, и страдая от этого. – Но это куда труднее, чем обслуживать столики.
Боб рассмеялся, однако смех в его глазах тут же погас, и он неловко пожал плечами.
– Во всяком случае, интереснее.
Они нагромождали ненужные слова, скрывая за ними подлинные чувства. Главное так и осталось несказанным, и девушка с отчаянием признала, что ничего не в силах изменить.
– Я играю роль принцессы, – пробормотала она, борясь со слезами. Все кончено – они никогда не смогут быть друзьями.
Боб вновь чересчур жизнерадостно улыбнулся.
– Понятно.
Молчание сковало их, молчание, которое, однако, говорило куда больше фальшиво-небрежных фраз. Боб протянул руку и нежно сжал ее ладонь.
– Ты счастлива, Валентина? – прошептал он, забыв, что должен улыбаться. – И все сложилось, как ты хотела?
Ей не терпелось броситься ему на шею и крепко обнять.
– Да, – солгала она, вспоминая напряженную атмосферу на съемочной площадке, – Все в порядке, Боб.
– Вот и хорошо, – хрипло обронил он. – Если когда-нибудь тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня искать.
Их пальцы переплелись, сжались, и Боб неловко откашлялся. – Мне пора. В Ла-Джолле ждут груз.
Он отпустил ее руку и прыгнул в кабину грузовика, глядя на девушку с кривой ухмылкой.
– Прощай, Валентина.
Взгляды их встретились, и девушка поняла, что они больше не увидятся.
– Прощай, Боб, – выдохнула она, посылая ему воздушный поцелуй. – И спасибо. Я никогда тебя не забуду.
– Где, черт возьми, вас носило? Вы опоздали! – взорвался Видал. Глаза под сведенными черными бровями сверкали мрачным огнем. Однако девушка лишь вызывающе вздернула подбородок.
– Я не опоздала. До окончания перерыва еще пять минут.
– Но вас не было в столовой, – тоном судебного обвинителя провозгласил он.
– Я хотела повидаться с другом.
– То есть с Бобом Келли! – уточнил он, теряя голову от ревности. – Отныне я запрещаю вам встречаться с ним. Вы звезда, а он всего-навсего водитель грузовика.
Но Валентина по-прежнему оставалась невозмутимой.
– Помните, я уже как-то объясняла вам, мистер Ракоши, что Боб Келли мой друг. И если я захочу увидеть его, никто не вправе мне это запретить.
Видал одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Все будет так, как вы сказали, мистер Ракоши, – раздался чей-то голос с порога. Остальные тоже пробормотали нечто вроде согласия.
Глаза Видала превратились в узкие щелки.
– Я имею в виду всех – от осветителя до помощника режиссера. Ясно?
– Да, мистер Ракоши, – хором ответили все. Наконец его глаза остановились на Валентине.
– Для меня незаменимых людей нет, – безжалостно продолжал он, – и помните об этом.
Но Валентина невозмутимо встретила его взгляд, очевидно, не испугавшись угроз.
– Да, мистер Ракоши, – кивнула она спокойно, хотя внутри у нее все тряслось от страха и отчаяния.
На щеке Ракоши дернулась жилка. Он оказался прав: под внешне хрупкой красотой кроется стальная воля. Ракоши сжал кулаки.
– Всем быть на площадке через четверть часа.
Собравшиеся с облегчением разошлись, а Роган, уже в костюме, подошел к Валентине.
– Валентина, вы не сердитесь за вчерашнее?
– Ничуть, Роган, – улыбнулась она.
Старинный наряд очень шел ему. Сапоги с отворотами из мягкой желтой кожи были отделаны кружевом. Воротник и манжеты тоже кружевные. Короткий бархатный плащ щегольски свисал с одного плеча, открывая изящную шпагу и придавая Тенанту воинственный вид. Если настоящий граф Суффолк был столь же красив, Валентина прекрасно понимала, почему Маргариту Анжуйскую так к нему влекло. Если бы не Видал, она, возможно, сама влюбилась бы в своего неотразимого партнера.
– В таком случае позвольте мне загладить свою вину, – попросил Роган, взволнованно глядя на нее. – Как насчет ужина сегодня в каком-нибудь уютном местечке, где мы могли бы поговорить и получше узнать друг друга.
– Я не привыкла поздно ложиться и рано вставать, – покачала головой девушка. – Мне нужно высыпаться, иначе я просто не вынесу столь жесткого режима.
Роган ощутил что-то вроде паники. То, что началось как невинное развлечение, становилось теперь важнее всего на свете. Ни одна женщина не отвергала его. Никогда. А в этой было нечто особенное. То, что не так легко забывается.
– А воскресенье? – в отчаянии настаивал он. – Мы могли бы встретиться в воскресенье. Отправиться на пикник. Отдохнуть на пляже.
При упоминании о пляже глаза девушки потемнели.
– Нет, Роган. Мне кажется, мистер Ракоши захочет работать и по воскресеньям.
В эту минуту помощник режиссера направился к ним, и Валентина обернулась, оставив Рогана в одиночестве.
Утро тянулось бесконечно, и Видал с каждым часом становился все беспощаднее. От его злого языка доставалось всем. Они переделали вчерашнюю работу, и жара была настолько нестерпимой, что актеры чуть не падали с ног в своих тяжелых средневековых нарядах. Валентина едва не рухнула на пол от облегчения, услышав короткий приказ Видала:
– Ладно, перерыв на час.
Пока остальные, благодарно вздыхая, повалили в столовую, Роган молча ушел в гардеробную, а Валентина направилась в гараж. Хотя причудливыми костюмами вряд ли кого-то можно было удивить на студии, Валентина сознавала, что люди останавливаются и глазеют на нее. Все слышали о девушке, которая, по словам Теодора Гамбетты, обещает быть величайшей звездой «Уорлдуайд», и многие впервые получили шанс увидеть ее с близкого расстояния.
Ей не пришлось искать Боба. Он стоял у грузовика с чашкой кофе в руке. У Валентины защемило сердце. Он выглядел таким родным, таким близким. Надежным и верным. Она вспомнила маленький, утопающий в цветах домик. Тихие спокойные вечера, проведенные в теннисном клубе или кинотеатре. Между ее двумя мирами пролегла пропасть. И та навеки утерянная жизнь казалась далекой, но светлой и радостной.
Тень Валентины упала на него, и Боб поднял голову. Она застала его врасплох, и в глазах Боба появилась неприкрытая мучительная боль потери. Но он тут же взял себя в руки и, широко улыбнувшись, спросил с напускной беспечностью:
– Привет. Что ты здесь делаешь? Заблудилась?
У Валентины перехватило дыхание.
– Нет, – выдохнула она, страстно желая, чтобы он снова назвал ее солнышком, и одновременно понимая, что теперь они слишком далеки друг от друга и прошлое никогда не вернется.
– Просто я хотела узнать, как ты живешь.
Что-то блеснуло в его взгляде, и Боб, на мгновение отвернувшись, спокойно ответил:
– Я в порядке. – Прежняя ухмылка вновь появилась у него на лице. – Я слышал, ты всех их в нокаут послала своей игрой!
– Стараюсь, – скромно ответила она, чувствуя, что никак не может преодолеть холодноватую скованность Боба, и страдая от этого. – Но это куда труднее, чем обслуживать столики.
Боб рассмеялся, однако смех в его глазах тут же погас, и он неловко пожал плечами.
– Во всяком случае, интереснее.
Они нагромождали ненужные слова, скрывая за ними подлинные чувства. Главное так и осталось несказанным, и девушка с отчаянием признала, что ничего не в силах изменить.
– Я играю роль принцессы, – пробормотала она, борясь со слезами. Все кончено – они никогда не смогут быть друзьями.
Боб вновь чересчур жизнерадостно улыбнулся.
– Понятно.
Молчание сковало их, молчание, которое, однако, говорило куда больше фальшиво-небрежных фраз. Боб протянул руку и нежно сжал ее ладонь.
– Ты счастлива, Валентина? – прошептал он, забыв, что должен улыбаться. – И все сложилось, как ты хотела?
Ей не терпелось броситься ему на шею и крепко обнять.
– Да, – солгала она, вспоминая напряженную атмосферу на съемочной площадке, – Все в порядке, Боб.
– Вот и хорошо, – хрипло обронил он. – Если когда-нибудь тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня искать.
Их пальцы переплелись, сжались, и Боб неловко откашлялся. – Мне пора. В Ла-Джолле ждут груз.
Он отпустил ее руку и прыгнул в кабину грузовика, глядя на девушку с кривой ухмылкой.
– Прощай, Валентина.
Взгляды их встретились, и девушка поняла, что они больше не увидятся.
– Прощай, Боб, – выдохнула она, посылая ему воздушный поцелуй. – И спасибо. Я никогда тебя не забуду.
– Где, черт возьми, вас носило? Вы опоздали! – взорвался Видал. Глаза под сведенными черными бровями сверкали мрачным огнем. Однако девушка лишь вызывающе вздернула подбородок.
– Я не опоздала. До окончания перерыва еще пять минут.
– Но вас не было в столовой, – тоном судебного обвинителя провозгласил он.
– Я хотела повидаться с другом.
– То есть с Бобом Келли! – уточнил он, теряя голову от ревности. – Отныне я запрещаю вам встречаться с ним. Вы звезда, а он всего-навсего водитель грузовика.
Но Валентина по-прежнему оставалась невозмутимой.
– Помните, я уже как-то объясняла вам, мистер Ракоши, что Боб Келли мой друг. И если я захочу увидеть его, никто не вправе мне это запретить.
Видал одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114