– Только не во время съемок! – прошипел он, стискивая ее плечи большими сильными руками. И тотчас обоих будто пронзило электрическим током. Валентина охнула, и Видал молниеносно отдернул руки. – Будь оно все проклято! – проскрежетал он, устремляясь к площадке.
Валентина несколько минут стояла неподвижно, пытаясь унять сумасшедший стук сердца и дышать ровнее, а затем последовала за Ракоши. Если кто-то и наблюдал эту сцену, то благоразумно не обмолвился ни единым словом. Чем жестче становились требования Видала, тем добрее относились к Валентине актеры и съемочная бригада. И несмотря на невыносимо тяжкий процесс перевоплощения в Маргариту Анжуйскую, Валентина обнаружила, что испытывает нечто вроде счастья.
Она уже могла отличить удачный дубль от неудачного, и от этого светлело на душе. Возбуждение вытесняло усталость, и Валентина почувствовала только разочарование, когда Видал наконец сказал:
– Все свободны. Надеюсь, ради общего благополучия, что отснятый материал сегодня лучше, чем вчера.
– Деспот, – пробормотал себе под нос мокрый от пота Саттон Хайд.
– Говорят, его имя в контракте записано огненными буквами, – усмехнулась Лейла.
– Меня это не удивило бы, – мрачно заметил Хайд. – Он распоряжается так, словно избран самим Господом Богом.
– Так оно и есть, Саттон, так оно и есть, – сухо бросил Видал, проходя мимо и даже не глядя в сторону Валентины. Он уже успел взять себя в руки и ощущал небывалый душевный подъем. Попытки запугать Рогана Тенанта принесли прекрасные плоды. Впервые в жизни экранный идол из кожи вон лез и вкладывал в игру всю душу. А Валентина была великолепна. Валентина…
В висках снова запульсировало. Ему не следовало дотрагиваться до нее. Невинное прикосновение вновь воспламенило его чувства.
Видал вошел в бунгало и налил себе стакан водки с синим кюрасо, а потом позвонил в отель и попросил портье уведомить его, если Валентина покинет сегодня номер. Он проглотил адскую смесь и поморщился, рассеянно барабаня пальцами по обтянутой кожей столешнице. Валентине вовсе не обязательно выйти через главный вестибюль. Бунгало были построены специально для гостей, не желавших афишировать свою личную жизнь, и весь сад пересекали узкие вьющиеся тропинки, ведущие прямо на улицу.
Видал снова поднял трубку и на сей раз позвонил служащему, которого поселил в соседнем бунгало.
– Если она выйдет, Бейнс, я хочу знать с кем.
– Да, сэр, – послушно отозвался заинтригованный Бейнс. Ракоши вел себя, как ревнивый любовник. Соглядатай устроился поудобнее, так, чтобы с того места, где он сидел, можно было отчетливо видеть дверь номера Валентины, и налил себе виски.
Просмотрев отснятый материал, Ракоши понял, что день удался. И кроме того, он с мрачным удовлетворением узнал, что Валентина весь вечер провела дома.
На следующее утро он пригласил Рогана, Валентину, Саттона и Лейлу взглянуть на результаты вчерашних съемок.
– Нет, спасибо, мистер Ракоши, – нервно отказалась Лейла. – Я ненавижу эти просмотры. Моя игра кажется мне ужасной, я стесняюсь, и потом у меня все из рук валится.
Видал кивнул. Он знавал многих актеров и актрис, которые вели себя точно так же.
– Хорошо получилось? – осведомился Роган.
– Неплохо, – буркнул Видал, ощущая каждой клеточкой присутствие Валентины, шагавшей рядом.
– Я всегда просматриваю отснятый накануне материал, – заявил Роган Саттону. – Мне нравится высказывать собственное мнение о том, какой выбрать дубль.
Саттон улыбнулся в полумраке проекционной комнаты. Сомнительно, чтобы Ракоши стал советоваться с Роганом. Не прошло и нескольких минут, как Тенант застонал:
– Ради Бога, почему им понадобилось снимать только мой левый профиль? О, черт, а в этом дубле я выгляжу ужасно! Ну, хоть здесь немного получше! – Он взволнованно наклонился вперед. – А тут совсем хорошо!
Замечания Саттона тоже были связаны исключительно с собственным появлением на экране. Видал еще не встречал актера, которого бы интересовали партнеры. Только ИХ игра, ИХ внешность были самым главным. Он с нетерпением ждал, что скажет Валентина, и она его не разочаровала.
– Она здесь выглядит слишком уверенной, – сказала девушка о сцене, где Маргарите приказывают предстать перед королем Франции. – Казалось бы, ей следовало насторожиться, не так ли? А вот здесь лучше. Заметна ее нерешительность и даже страх.
Видал одобрительно кивнул. Валентина видит на экране не себя, а Маргариту Анжуйскую. Для нее имеет значение только правдоподобие образа героини. И ей все равно, как она сама при этом выглядит.
Следующей шла сцена между Роганом и Саттоном. В мерцающем свете маленькой просмотровой кабины Валентина с нарастающей неловкостью ощущала близость Видала. Девушка медленно скользнула взглядом в ту сторону, где он сидел, и ее сердце, казалось, остановилось.
На какое-то безумное мгновение ей почудилось, что в его взгляде загорелось желание, но стоило ей недоуменно моргнуть, как все стало на свои места. Его глаза были холодны, темны и непроницаемы, как обсидиан, и Валентина поспешно отвернулась, стараясь сосредоточиться на экране.
Роган и Саттон долго и цветисто восхваляли игру друг друга, и наконец в комнате вновь зажегся свет.
– Какой дубль вы решили взять для сцены между Саттоном и мной? – осведомился Роган.
– Восемнадцатый.
– Трудно спорить с этим, – дружелюбно кивнул Саттон. – Все настолько чертовски хороши, что непонятно, зачем понадобилось снимать так много.
– Потому что мистер Ракоши всегда стремится к совершенству, – пояснил Дон Саймонс, как только они вышли из комнаты на улицу.
Роган, чрезвычайно довольный собой, шел рядом с Валентиной. Конечно, работать с Ракоши невозможно – настоящий ублюдок, зато поистине гениальный режиссер.
– Вы были сенсационны, Валентина. Потрясающая игра.
– Спасибо, Роган.
Роган с опаской оглядел девушку. Она действительно потрясающая актриса. На экране от нее исходило некое сияние. Именно она немедленно приковывала внимание зрителей, и это означало, что все лавры достанутся ей, а о Рогане будут вспоминать лишь между прочим.
– Надеюсь, вы передумали насчет воскресенья.
– Нет. Если съемки отменят, я буду учить роль.
– Я не просто пытаюсь проявить дружеские чувства, – с нотками отчаяния в голосе молил Роган. – Вы сводите меня с ума, Валентина. Я не сплю, не ем и думаю лишь о вас…
– Все по местам! – велел Ракоши, не давая себе труда скрыть владевший им гнев. Он видел только светлую голову Тенанта, неприлично близко склоненную к Валентине, и понимал, что актер говорит вовсе не о сцене, которую им сейчас предстоит сыграть.
Гаррис, помощник режиссера, удивленно приподнял брови. Материал, отснятый накануне, великолепен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114