Я это точно знаю, но все еще не понимаю почему. Лучше и в самом деле держаться подальше от его команды! Единственное, что я тогда сделала, – это перевязала спину одному из моряков, которого этот дьявол приказал выпороть за какое-то незначительное нарушение или за медлительность, лающие команды Мак-Кормика все равно невозможно услышать из-за воя ветра и плеска волн. И он называет эту преднамеренную жестокость дисциплиной!
– Моряки не нуждаются в том, чтобы их баловали, им не нужна ваша нежная забота, иначе эти грубые люди могут вообразить себе бог весть что. И я не хочу такого рода проблем! Так что попрошу вас приберечь вашу заботу для ваших друзей в Калифорнии – если вы все еще хотите их увидеть – и предоставить мне заботу о моих людях. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Прекрасно! Я уже попросил стюарда, чтобы еда доставлялась вам прямо в каюту. Он, конечно, позаботится обо всем, что вам нужно и за что вы заплатили! Да, еще кое-что, о чем я чуть не забыл. Завтра мы остановимся в порту Сан-Диего, чтобы пополнить запасы свежей воды, и возьмем одного или двух новых пассажиров. Я уверен, что вы, при вашем добром сердце, не станете возражать и на несколько дней разделите каюту с еще одним джентльменом – до Сан-Франциско. Ну, теперь я все сказал! Остается пожелать вам хорошо провести вечер.
И сейчас я могу мысленно воспроизвести каждое его слово. Я помню даже интонацию его голоса и насмешливый изгиб губ и как внимательно капитан наблюдал за моей реакцией на каждое его слово. Если бы я в ярости бросилась на него или, как мне отчаянно хотелось, швырнула в него каким-нибудь предметом с его же стола – о, я не сомневаюсь, что он не преминул бы использовать данную ему власть и приказал бы заковать меня в кандалы или сделать еще что-нибудь похлеще!
Как же тут не волноваться и не сердиться! Ведь мне не только ясно дали понять, что я должна оставаться в каюте и не выходить даже для того, чтобы поесть. У меня к тому же появится попутчик – естественно, мужчина, – который, несомненно, храпит и наверняка грубиян и законченный негодяй. Кого же еще мог мне в наказание подселить капитан? Я полагаю, что, поскольку он не смеет пойти настолько далеко, чтобы выпороть меня под каким-нибудь предлогом, капитан решил помучить меня другими способами. Как только он догадался, если до этого едва смотрел в мою сторону? Если бы он глядел на меня раньше, я бы это заметила… О проклятие! Сколько мне еще терпеть столь оскорбительное и несправедливое обращение?
Мы бросили якорь – всего на четыре часа, как сообщил мне до отвращения раболепный стюард, когда принес обед и две бутылки вина. Меня бесит то, как он смотрит на меня – хитро, оценивающе. Кажется, что… Но нет! Я отказываюсь дать волю воображению, иначе это может привести меня в такое состояние, что я стану легкой добычей для капитана. Мне не о чем, абсолютно не о чем беспокоиться. В конце концов я не член его команды, а пассажир первого класса и обладаю всеми привилегиями, за которые заплатила достаточно высокую цену. И самое меньшее, на что я могу рассчитывать, – это на вежливое обращение! Он отнюдь не полубог и не восточный владыка, этот капитан Мак-Кормик – несмотря на то что он о себе думает! И я не позволю ему себя запугать!
Написав эту фразу и подчеркнув каждое слово, я почувствовала, что вновь обрела душевное равновесие. Мне даже стало почти жаль этого маленького человека, чья империя включала в себя всего лишь одно судно, к тому же принадлежащее не ему, а компании, которая его нанимает. Какая же я была дура! Как будто мне все еще шестнадцать лет. Нет, я взрослая – хотя странно, что мне всякий раз приходится напоминать себе об этом. Может быть, потому, что после долгих лет отсутствия я наконец возвращаюсь в Калифорнию? И потому я, как маленький ребенок, чувствую неуверенность в себе и боюсь того, что ждет меня впереди? Как будто… как будто…
Между прочим, после всех штормов, когда корабль в облаке пены взбирался на зеленую стену воды, а потом резко опускался, и так до бесконечности, – нынешнее легкое покачивание действует даже успокаивающе!
Итак, мы проплыли мимо Мексики! А это уже, видимо, Сан-Диего, как я предполагаю, глядя в иллюминатор. Кучка оранжевых огоньков, которые, кажется, жмутся друг к другу в надежде найти защиту от черной пустоты ночного неба, на котором видно всего несколько звезд.
Мне так хотелось бы сойти на берег! Сесть в одну из лодок и грести по направлению к этим маленьким мерцающим огням. Грести до тех пор, пока песок или камни не станут царапать дно. Тогда я выйду и побреду к берегу и к тем приключениям, которые меня там ожидают.
Те дикие импульсы, которым я без всяких раздумий уступала пять лет назад, побуждают меня сию же минуту выйти из каюты и бежать! Бежать до тех пор, пока я не прибегу туда, где могу оказаться еще более беспомощной, чем сейчас. Но слава Богу, я уже не та шестнадцатилетняя девочка. Я зрелая женщина двадцати одного года от роду, достаточно научившаяся держать себя в руках, чтобы рассуждать здраво и не совершать тех бессмысленных и нелепых поступков, которых, я уверена, от меня уже ждут.
Книга вторая
БЛЕЙЗ
Глава 18
«Больше этот поборник дисциплины меня не запугает», – думала Триста, отвернувшись от крошечного иллюминатора, чтобы не искушать себя перспективой близкого освобождения. Почему, собственно, она должна беспокоиться о своей безопасности? До прибытия в Сан-Франциско осталось всего несколько дней и ночей. Она уже придумала один хитроумный план, который, несомненно, приведет капитана в замешательство и покажет не только ему, но и всем пассажирам, как мало ее беспокоят его угрозы… Пожалуй, придумав такой план, можно позволить себе улыбнуться стюарду, который только что робко вошел в каюту, чтобы убрать посуду. К еде Триста так и не прикоснулась.
– Вы можете оставить сыр и, конечно, вино, которое капитан мне столь любезно послал! Передайте ему, пожалуйста, мою благодарность. Скажите ему также, что я с нетерпением ожидаю того джентльмена, которого он собирается поселить в мою каюту. Мне будет очень приятно снова оказаться в интеллигентном обществе, которого, к несчастью, я все это время был лишен. Конечно, капитан Мак-Кормик, с его безошибочным знанием людей, наверняка подобрал мне весьма достойного попутчика! Надеюсь, вы передадите капитану мои слова? Вы поняли меня?
Спрятав в карман фунт, который только что получил, и удивляясь улыбке и необычно самоуверенному виду молодого джентльмена, Прюитт наклонил голову и взял поднос. Руки его дрожали.
Бедный стюард занервничал еще больше, когда, переминаясь с ноги на ногу, робко постучал в дверь капитанской каюты. Боже мой! А если капитан спустит с него за это шкуру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Моряки не нуждаются в том, чтобы их баловали, им не нужна ваша нежная забота, иначе эти грубые люди могут вообразить себе бог весть что. И я не хочу такого рода проблем! Так что попрошу вас приберечь вашу заботу для ваших друзей в Калифорнии – если вы все еще хотите их увидеть – и предоставить мне заботу о моих людях. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Прекрасно! Я уже попросил стюарда, чтобы еда доставлялась вам прямо в каюту. Он, конечно, позаботится обо всем, что вам нужно и за что вы заплатили! Да, еще кое-что, о чем я чуть не забыл. Завтра мы остановимся в порту Сан-Диего, чтобы пополнить запасы свежей воды, и возьмем одного или двух новых пассажиров. Я уверен, что вы, при вашем добром сердце, не станете возражать и на несколько дней разделите каюту с еще одним джентльменом – до Сан-Франциско. Ну, теперь я все сказал! Остается пожелать вам хорошо провести вечер.
И сейчас я могу мысленно воспроизвести каждое его слово. Я помню даже интонацию его голоса и насмешливый изгиб губ и как внимательно капитан наблюдал за моей реакцией на каждое его слово. Если бы я в ярости бросилась на него или, как мне отчаянно хотелось, швырнула в него каким-нибудь предметом с его же стола – о, я не сомневаюсь, что он не преминул бы использовать данную ему власть и приказал бы заковать меня в кандалы или сделать еще что-нибудь похлеще!
Как же тут не волноваться и не сердиться! Ведь мне не только ясно дали понять, что я должна оставаться в каюте и не выходить даже для того, чтобы поесть. У меня к тому же появится попутчик – естественно, мужчина, – который, несомненно, храпит и наверняка грубиян и законченный негодяй. Кого же еще мог мне в наказание подселить капитан? Я полагаю, что, поскольку он не смеет пойти настолько далеко, чтобы выпороть меня под каким-нибудь предлогом, капитан решил помучить меня другими способами. Как только он догадался, если до этого едва смотрел в мою сторону? Если бы он глядел на меня раньше, я бы это заметила… О проклятие! Сколько мне еще терпеть столь оскорбительное и несправедливое обращение?
Мы бросили якорь – всего на четыре часа, как сообщил мне до отвращения раболепный стюард, когда принес обед и две бутылки вина. Меня бесит то, как он смотрит на меня – хитро, оценивающе. Кажется, что… Но нет! Я отказываюсь дать волю воображению, иначе это может привести меня в такое состояние, что я стану легкой добычей для капитана. Мне не о чем, абсолютно не о чем беспокоиться. В конце концов я не член его команды, а пассажир первого класса и обладаю всеми привилегиями, за которые заплатила достаточно высокую цену. И самое меньшее, на что я могу рассчитывать, – это на вежливое обращение! Он отнюдь не полубог и не восточный владыка, этот капитан Мак-Кормик – несмотря на то что он о себе думает! И я не позволю ему себя запугать!
Написав эту фразу и подчеркнув каждое слово, я почувствовала, что вновь обрела душевное равновесие. Мне даже стало почти жаль этого маленького человека, чья империя включала в себя всего лишь одно судно, к тому же принадлежащее не ему, а компании, которая его нанимает. Какая же я была дура! Как будто мне все еще шестнадцать лет. Нет, я взрослая – хотя странно, что мне всякий раз приходится напоминать себе об этом. Может быть, потому, что после долгих лет отсутствия я наконец возвращаюсь в Калифорнию? И потому я, как маленький ребенок, чувствую неуверенность в себе и боюсь того, что ждет меня впереди? Как будто… как будто…
Между прочим, после всех штормов, когда корабль в облаке пены взбирался на зеленую стену воды, а потом резко опускался, и так до бесконечности, – нынешнее легкое покачивание действует даже успокаивающе!
Итак, мы проплыли мимо Мексики! А это уже, видимо, Сан-Диего, как я предполагаю, глядя в иллюминатор. Кучка оранжевых огоньков, которые, кажется, жмутся друг к другу в надежде найти защиту от черной пустоты ночного неба, на котором видно всего несколько звезд.
Мне так хотелось бы сойти на берег! Сесть в одну из лодок и грести по направлению к этим маленьким мерцающим огням. Грести до тех пор, пока песок или камни не станут царапать дно. Тогда я выйду и побреду к берегу и к тем приключениям, которые меня там ожидают.
Те дикие импульсы, которым я без всяких раздумий уступала пять лет назад, побуждают меня сию же минуту выйти из каюты и бежать! Бежать до тех пор, пока я не прибегу туда, где могу оказаться еще более беспомощной, чем сейчас. Но слава Богу, я уже не та шестнадцатилетняя девочка. Я зрелая женщина двадцати одного года от роду, достаточно научившаяся держать себя в руках, чтобы рассуждать здраво и не совершать тех бессмысленных и нелепых поступков, которых, я уверена, от меня уже ждут.
Книга вторая
БЛЕЙЗ
Глава 18
«Больше этот поборник дисциплины меня не запугает», – думала Триста, отвернувшись от крошечного иллюминатора, чтобы не искушать себя перспективой близкого освобождения. Почему, собственно, она должна беспокоиться о своей безопасности? До прибытия в Сан-Франциско осталось всего несколько дней и ночей. Она уже придумала один хитроумный план, который, несомненно, приведет капитана в замешательство и покажет не только ему, но и всем пассажирам, как мало ее беспокоят его угрозы… Пожалуй, придумав такой план, можно позволить себе улыбнуться стюарду, который только что робко вошел в каюту, чтобы убрать посуду. К еде Триста так и не прикоснулась.
– Вы можете оставить сыр и, конечно, вино, которое капитан мне столь любезно послал! Передайте ему, пожалуйста, мою благодарность. Скажите ему также, что я с нетерпением ожидаю того джентльмена, которого он собирается поселить в мою каюту. Мне будет очень приятно снова оказаться в интеллигентном обществе, которого, к несчастью, я все это время был лишен. Конечно, капитан Мак-Кормик, с его безошибочным знанием людей, наверняка подобрал мне весьма достойного попутчика! Надеюсь, вы передадите капитану мои слова? Вы поняли меня?
Спрятав в карман фунт, который только что получил, и удивляясь улыбке и необычно самоуверенному виду молодого джентльмена, Прюитт наклонил голову и взял поднос. Руки его дрожали.
Бедный стюард занервничал еще больше, когда, переминаясь с ноги на ногу, робко постучал в дверь капитанской каюты. Боже мой! А если капитан спустит с него за это шкуру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83