Беатрис была дочерью главы могущественного клана и знатного лорда восточных земель Уильяма де Варенна.
– Я чертовски хороший муж для Беатрис, – запальчиво объявил Хью.– Она счастлива со мной, и я к ней искренне привязан, но это совсем другое дело. Я по-прежнему мечтаю, что когда-нибудь настанет день и мы с Эвизой сможем пожениться. Ну вот и все, и не смей никому рассказывать, если не хочешь кончить дни свои выхолощенным боровом.– И, покачав головой, добавил:– Бог лишь знает, почему мы выбираем единственную среди множества женщин. Ты и сам предпочел дитя любви Сейлсбери, когда мог получить законную наследницу.
Фолкон ухмыльнулся, но тут же посерьезнел.
– Хью, что произойдет, если Джон в самом деле станет королем?
Хью налил племяннику большой кубок вина и покачал головой.
– Я всегда стоял за Плантагенетов. Преклонялся перед королем Генри, как и ты, когда был мальчишкой. После его смерти служить Ричарду казалось вполне естественным. Почти десять лет прошло... куда девалось время? Я так же не желаю видеть на троне Джона, как и любой из вас, и насквозь вижу все его недостатки... знаю больше, чем должен был, потому что люблю Эвизу, но по-прежнему верен Плантагенетам. Когда дело дойдет до выбора, я предпочту иметь Джона своим другом, а не врагом.
– Ну что ж, – заметил Фолкон, допивая вино, – у Плантагенетов и де Бергов много общего. Почти целое столетие мы одержимы властью: боролись за нее, предавали ради нее, шантажировали, рисковали всем никак не могли насытиться.
– Аминь, – заключил Хью, ставя кубок на стол. Фолкон поднялся.
– Пойду посмотрю, как там мальчишка, хотя, по словам Сейлсбери, госпожа Уинвуд весьма сведуща в медицине.
– Веришь в ее зелья, но не в магию? – поддразнил Хью.
– Ни в то, ни в другое, – ответил Фолкон, на-правляяясь к ступенькам, – но скажем так: если ее заклятья не прикончат меня, то яд – может, очень быстро.
Дэвид, обнаженный до пояса, лежал на постели, по-прежнему не приходя в сознание. Его рану очистили, смазали эликсиром и перевязали. Джезмин сидела у постели, держа юношу за руку. В этот момент появился де Берг и, наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку, одним взглядом охватил трогательную сцену. Девушка, даже не потрудившись сменить запыленный дорожный костюм, поспешила к раненому. Фолкон зловеще прищурил глаза.
– Идите в свои покои, мистрисс, – приказал он тихо.– Вы, наверное, захотите привести себя в порядок перед ужином в обществе нашей будущей королевы, не так ли?
Уязвленная резкими словами Джезмин пронзила Фолкона негодующим взглядом, едва не испепелившим его, прежде чем величественно выплыть из комнаты. Только сознание того, что Дэвид находится на пути к выздоровлению, удержало ее от бесповоротного отказа оставить комнату раненого. Увидев собственное отражение в зеркале из полированного серебра, девушка поняла, что замечание Фолкона было справедливым, но, как ни странно, ненависть к нему от этого разгорелась еще сильнее. Она намеренно выбрала лучшее платье из темно-красного бархата и уже причесывала длинные бледно-золотистые волосы, когда де Берг, еле слышно стукнув в дверь для вида, переступил порог. Эвиза отвела девушке розовую комнату, сказав, что каждая женщина должна иметь розовую спальню, – это все равно, что находиться в сердцевине розы.
Джезмин выглядела так очаровательно, что мысли Фолкона на мгновение смешались, а сердце судорожно забилось. Но тут он вспомнив сцену у постели Дэвида и требовательно спросил:
– Между тобой и Дэвидом что-то есть?
– Ничего, – злобно прошипела она.– Он мужчина, а я ненавижу мужчин! – Вызывающе подняв подбородок, Джезмин подбоченилась.– Недаром слово «мужчина» начинается с той же буквы, что и слово «мое». Жалкие эгоисты, все до единого! Уж я-то их прекрасно знаю! – с отвращением выплюнула она.
– И что же ты знаешь? – ошеломленно спросил де Берг.
– Хотя бы то, что им трудно угодить, но легко разозлить, – отпарировала она.
– Что еще? – осведомился он предостерегающим тоном, на который Джезмин совершенно не обратила внимания.
– Знаю, что последний всегда стремится быть первым, а первый последним.
Фолкон понял, что Джезмин узнала об интимных отношениях мужчин и женщин от Эстеллы, и это его разозлило.
– Продолжай, – зловеще процедил он.
–Меня предупреждали, что в каждом мужчине скрывается зверь, поэтому нужно быть поосторожнее, – торжествующе заключила она.
Фолкон взял ее под локотки.
– Пусти, – взбешенно прокричала Джезмин.
– Ни за что!
Его близость заставила почувствовать каждый удар сердца, горячее биение крови в жилах. Поцелуй начался медленно, так медленно, почти лениво, словно время остановилось, потом... его губы все жарче впивались в ее рот; руки с силой прижали стройное тело к мужской груди. Джезмин знала – он берет, ничего не отдавая. Поцелуй был таким безжалостно-похотливым, что вынудил ее отдаться этой всепобеждающей мужественности, и, когда Фолкон неожиданно отпустил девушку, она, задохнувшись, пошатнулась, ноги отказывались повиноваться.
Он так долго мечтал поцеловать ее, что теперь не мог понять, что его удерживало до сих пор. Однако теперь, когда на губах остался вкус ее губ, Фолкону этого стало мало. Он был достаточно дерзок, чтобы проверить, как далеко может зайти, и, приподняв ее подбородок, снова наклонил голову. Прежде чем коснуться губами ее губ, он чуть помедлил.
– Каждый раз, говоря со мной, ты подвергаешь сомнению мою мужественность, мистрисс.
И чтобы подчеркнуть последние слова, с силой прижался к ее бедрам своим естеством, чтобы убедить ее, какое оно напряженное, твердое, будто камень.
– Этот поцелуй должен предупредить тебя, что произойдет, если станешь мне противиться.
Чувствуя страсть его поцелуя, ощущая власть желания, Джезмин не сумела скрыть страха – слишком близко он стоял, и девушка не могла отвести взгляда от нанесенной ею же самой раны. В глазах заблестели слезы, и Фолкон чуть смягчился.
– Возьми себя в руки, и я провожу тебя к столу.
– Я не желаю ужинать с тобой, – объявила она.
Щека Фолкона чуть заметно дернулась. Дай ей палец, готова откусить руку! Обняв девушку за талию, он лениво обвел пальцем линию глубокого выреза и передвинул ладонь ниже, к соблазнительным холмикам грудей.
– Означает ли это, что ты предлагаешь лечь в постель... пораньше? Собственно говоря, нам впервые удалось остаться наедине. Я тоже считаю, что нам необходимо провести вместе эту ночь, чтобы поближе познакомиться.
Губы Фолкона скользнули по шелковистой коже в том месте, где только что были пальцы.
Рот Джезмин мгновенно пересох. Он намеренно искажает ее слова! Теперь она желала одного: чтобы он отвел ее ужинать.
– Я голодна, – ледяным тоном объявила девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125