– Готовьтесь. Уезжаем на рассвете, – велел Фолкон.– Твой отец добился для тебя места фрейлины при дворе новой королевы.
– Думаешь, я так легко предам Эвизу и буду служить другой? – охнула Джезмин.
– В этом редком случае я с тобой согласен, – улыбнулся Фолкон.– Уверен, что тебя отпустят, как только узнают, что ты готова взять на себя обязанности супруги.
Джезмин снова попала в расставленную им ловушку. Однако все еще можно исправить. Девушка поспешно сказала:
– С другой стороны, четырнадцатилетняя девочка – совсем еще ребенок. Ей крайне необходим кто-то немного постарше, кто помог бы освоиться в чужой стране. Быть королевой – тяжелая ноша для такого ребенка. Я ясно сознаю свой долг.
Она вызывающе подняла подбородок. Фолкон не мог оторвать взгляда от капризного ротика, будившею в нем такие запретные фантазии, что в горле мгновенно пересохло.
– Сегодня ты ужинаешь со мной, – хрипло велел он, не прося, а объявляя.
Хьюберт наконец нашел время поговорить с Фолконом. Ему с трудом удалось уложить в постель уставшую от слез Эвизу.
– Она очень страдает? – спросил племянник. Хьюберт философски пожал плечами.
– Скорее ранена ее гордость.Что же касается короны – нельзя тосковать по тому, чего никогда не имел. Она знает, что без Джона жизнь ее будет намного счастливее, и не пожелала бы вернуть его в свою постель даже за дюжину тронов. Но Эвизе непереносимо знать, что он женился на красивой молоденькой девушке, и, кроме того, она вне себя от горя, потому что Джон выбрал ей нового мужа.
– Кого? – спросил Фолкон.
– Очевидно, того, кто предложил самую высокую цену. Джеффри де Мандевилла, – процедил Хьюберт, стиснув зубы.
– Что ты намереваешься делать?
– Убить его раньше или позже.
– По-моему, разумнее прикончить Джона, – без обиняков заявил Фолкон.
– Ты, конечно, прав, но я так чертовски честолюбив, что удовлетворюсь де Мандевиллом, поскольку намереваюсь стать верховным судьей короля.
Фолкон уставился на дядю долгим жестким взглядом. Он не мог понять желания Хьюберта служить человеку, подло отомстившему женщине, которую тот любил. Но Хьюберт, все поняв, откровенно объяснил:
– Погоди, мой мальчик, погоди... пока женщина не встанет между тобой и властью. Посмотрим, что ты выберешь.
– Ну что ж, – натянуто усмехнулся Фолкон, – надеюсь, когда-нибудь ты получишь и то и другое.
Фолкон велел принести пару куропаток, суп из овощей, а на десерт – клубничный торт. Он сам спустился в винный погреб и выбрал сухое и сладкое шабли, привезенное из Франции. Потом переоделся в белую льняную сорочку и сменил высокие сапоги на более легкую обувь, пытаясь стать менее похожим на пирата, преследующего добычу. Он понимал, что она не придет по собственной воле, так что когда слуга принес ужин и удалился, легонько постучал в дверь смежной комнаты и открыл ее.
Джезмин охнула. Она сидела на постели в одном лишь нижнем платье из прозрачной ткани абрикосового цвета. Рядом лежало верхнее, красновато-коричневое. Фолкон ничего не смог с собой поделать. Он быстро подошел к ней и положил руки на обнаженные плечи. Шорох тонкой материи прозвучал шепотком приглашения. Безумные фантазии загорелись в его мозгу буйным пламенем, возбуждая желание, сметавшее все запреты и клятвы.
– Не смей прикасаться ко мне! – вскрикнула она. Но Фолкон лишь поднял бровь.
– Просто руки чешутся при виде тебя. Ты ведь знала, что я приду за тобой, чтобы поужинать вместе!
– Я забыла, – солгала Джезмин.
Фолкон, улыбнувшись, взялся двумя пальцами подбородок девушки и, приподняв ее лицо, взглянул в глаза, затененные густыми, загибавшимися кверху ресницами.
– Очень услужливая память! – Взгляд его остановился на пухлых розовых губках.– Дозволено ли мне попробовать? – издевательски-вежливо спросил он.
– Нет! – взвилась девушка.
– Мы помолвлены. Ты отказываешь мне? – мягко осведомился Фолкон.
– Я буду противиться тебе, даже если мы поже нимся!
– Вряд ли это поможет тебе, – развеселился Фол кон и, сжав ладонями ее лицо, благоговейно, словно при первом причастии, коснулся губами ее ротика Но торжественный момент был испорчен – в комнату вошла госпожа Эстелла с узлами и сумками.
– Она притягивает тебя, словно золото грабителя, – бросила старуха с плохо скрытым презрением.
– Именно таким способом ты приобретаешь свои колдовские знания? Подслушиваешь под дверьми и подсматриваешь в замочные скважины? – в тон ей процедил Фолкон с таким же презрением.
– Иногда! – вызывающе призналась старуха.– Таким способом я смогла обнаружить, что Джон продал Эвизу Джеффри де Мандевиллу за двадцать тысяч марок.
Фолкон не хотел, чтобы Джезмин узнала уродливую правду, но Эстелле, конечно, не терпелось подлить масла в огонь ее ненависти к мужчинам.
– О Боже, я должна идти к ней, – вскинулась Джезмин.
– Никуда вы не пойдете, мистрисс, – непререкаемым тоном велел де Берг и поднял с постели верхнее платье. – Наденьте это, прежде чем доведете меня до грани безумия.
Эстелла помогла внучке одеться, и Фолкон, взяв ее за руку, проводил Джезмин в соседнюю комнату.
Девушка смертельно боялась этого человека, излучавшего атмосферу едва подавляемой чувственности и смертельной опасности. Она считала его способным на любое зверство! И теперь, оказавшись в его покоях, старалась не показать душившего ее страха. Вспомнив уроки Эстеллы, Джезмин старалась избежать слишком интимной близости к Фолкону. Бабка показала ей, как получить власть над мужчиной, и часто говорила: если знать, чего хотят люди, к чему стремятся, о чем мечтают по ночам, когда видят самые безумные и невероятные сны, ими легко можно управлять. Джезмин решила внимательно наблюдать зa Фолконом и выведать его заветные желания.
Стол был уже накрыт. Фолкон уселся в удобное мягкое кресло и, положив еды на тарелку Джезмин, налил ей кубок сладкого шабли. Они в молчании начали есть. Джезмин старалась не поднимать глаз, но почему-то все время украдкой поглядывала на могучие руки Фолкона. Она исподтишка изучала его, от самой темноволосой макушки до сильных мускулистых ног, и, заметив, как туго натянулась ткань трико на чреслах, охнула от неожиданности.
Фолкон не мог отвести взгляда от игры света и теней на серебристых локонах, умирая от желания запутаться пальцами в мягких прядях. Он никогда не представлял, что эти прекрасные глаза увидят столь явное доказательство его желания, и, щадя скромность девушки, не хотел вставать из-за стола.
– Ты не нальешь мне еще вина, Джезмин? – ее лице мгновенно промелькнуло мятежное выражение, но девушка все же нерешительно поднялась и, взяв кубки, отошла к буфету.
– Я выбрал для тебя сладкое вино, другое намного крепче, – предупредил Фолкон.
Джезмин намеренно рассчитанным жестом немедленно плеснула в свою чашу сухого вина, осушила ее, вновь наполнила из кувшина сладким шабли, а потом с торжествующим видом поднесла Фолкону его кубок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125