Запустение и беспорядок более, чем что-либо другое, выдавали отсутствие в доме мужчины.
Чьей же эта ферма была раньше? Женщина, как Галену было известно, — единственная, уцелевшая в бойне, где погиб ее муж. Но деревня, атакованная кавалерией Фронтина, находилась в нескольких днях пути от горной крепости Церрикса. Как же она оказалась владелицей здешнего участка земли? Он знал, что по кельтским законам женщина может унаследовать имущество только в случае, если не остается наследников мужского пола. Может быть, она унаследовала эту ферму от отца, не имевшего сына? Конечно, он получит ответы на этот и другие вопросы о ней, — всему свое время… Женщина вошла во двор.
От самой реки Рика старалась не обращать внимания на сверлящий взгляд, который она ощущала спиной. Если бы Дафидд мог идти быстрее, взгляд этого пса-римлянина длился бы все же меньше. Она тут же устыдилась жестокости этой мысли. Рика взглянула на идущего рядом мальчика и улыбнулась.
— Внутрь? — спросил он.
Вода предназначалась для приготовления пищи. Однако, кивнув Дафидду, она почувствовала замешательство. Римлянин со своей невыносимой наглостью, без сомнения, войдет за ней в хижину. Рика разрывалась между стремлением ни в коем случае не разговаривать с ним и необходимостью сохранить свой дом, не оскверненным его присутствием.
Неожиданно Дафидд споткнулся о широкий деревянный порог у двери. Теперь принимать решение было уже поздно. Римлянин протянул свою сильную руку и поймал мальчика, не дав ему упасть. Рика старалась удержать бадью и прежде, чем она успела опомниться, римлянин был уже в проходе между внешней и внутренней дверьми хижины.
Рика напряглась. Пока он еще не в жилом помещении, но, несомненно, в его стенах — этого достаточно!
— Поставь воду и все, — выдавила она сквозь стиснутые зубы.
Не обратив внимания на приказ, он заглянул мимо нее внутрь хижины, потом, не говоря ни слова, прошел прямо к очагу в середине комнаты и опустошил бадьи одну за другой в большой глиняный сосуд, стоявший там для этой цели. Она смотрела на него в немой ярости. То, что он сделал, — вторжение в ее личную жизнь.
— Если ты так любишь носить воду, можешь вернуться к реке и принести еще с дюжину бадей.
— Сосуд полон, — ответил он, изумленно подняв брови.
— Для огорода, римлянин, — бросила она, отворачиваясь, чтобы не видеть его и скорее прогнать.
— У меня есть имя.
Рика не обратила внимания.
— Гален.
Она повернулась к нему. Она не желала ничего знать о нем, даже его имени. Гален с издевкой поклонился.
— Ты сказала дюжину, домина?
Она с трудом сдержалась, уверенная, что незнакомое слово, которым он назвал ее, таило в себе добавочную издевку:
— Я сказала достаточно ясно.
Легким кивком он показал, что понял ее приказ.
— Можно попросить тебя об одной вещи, домина? Воды нужно много. Можно мальчик пойдет со мной… помочь мне?
Будь он проклят! Конечно, он прекрасно понимал, как отреагирует ребенок, знал, что его слова будут значить для хромого мальчика. Он поверит, что его помощь нужна и желанна. Несмотря на свою ненависть к римлянину, Рика не могла допустить, чтобы огонь радости потух в этих сияющих синих глазах, молящих о позволении.
— Иди с ним, Дафидд. Покажи, где полить… и пусть польет как следует.
Мальчик понимающе кивнул, посмотрел на высокого темнокожего человека и неуверенно улыбнулся:
— Меня зовут Дафидд.
Рика уже отошла, но все же услышала ответ римлянина.
— А меня — Гален.
— Я знаю. — Дафидд улыбнулся. — А ее зовут Рика… а не домина. Почему ты зовешь ее так?
Рика непроизвольно прислушалась, желая знать, насколько грубо он оскорбил ее.
— Это слово на моем языке означает хозяйку дома. Оно не означает какого-либо неуважения, а просто указывает на владение собственностью. А так как я был дан ей для службы, она моя владелица, моя хозяйка.
Рика рассердилась. Она поняла, что вторая часть объяснения предназначалась специально для нее. Но несмотря на его слова, вряд ли гордый римлянин считает себя чьей-то собственностью.
Каждый раз Рика знала, когда они возвращались. Через равные промежутки времени два голоса — мужской и детский — проникали в хижину через открытую дверь. Она стояла на коленях перед очагом и не могла различить слова. Она слышала только смех — смех Дафидда. Рика слышала его настолько редко, что сперва не распознала высокие звуки, от которых в комнате как будто посветлело.
Рика взяла из корзинки около очага еще одну пригоршню зерна. Бросила ее в ручную мельницу, стоявшую перед ней, не обращая внимания на те зерна, что выскочили из каменной чаши и разлетелись по глиняному полу хижины. Села на пятки и взяла камень, служивший ей жерновом. Эта последняя горсть, как и остальные, под ее слишком энергичными руками превратилась вскоре в порошок гораздо более тонкий, чем это требовалось для хлеба.
Встревоженная внезапным молчанием снаружи, Рика быстро добавила воды и замесила каравай на плоских камнях возле мельницы. Потом вынесла камни наружу, чтобы засунуть их в куполообразную глиняную печь во дворе, в которой предусмотрительно развела огонь еще перед тем, как пойти к реке.
Когда она шла обратно к хижине, ее взгляд упал на маленький огород, примыкавший к ограде. Углубления между поспевающими рядами гороха, чечевицы и бобов уже были покрыты лужицами воды. По краю огорода Рика прошла к другой стороне двора, к небольшому крытому строению, где она держала свою единственную дойную корову и пару быков, имевшихся на каждой ферме для пахоты и перевозки тяжестей. Как она и предположила, длинное деревянное корыто поилки было полным. Ее раб, похоже, уже изучил все хозяйство. Треск жердей снаружи нельзя было ни с чем спутать. Рика тотчас поняла, что этот своенравный пес свалил изгородь позади ее хижины!
Когда она подошла к затененному, прохладному уголку в другом конце двора около леса, кипящая ярость, которая подгоняла ее, выплеснулась наружу.
— Что ты делаешь? — требовательно закричала она, уперев руки в бока и избегая удивленного взгляда Дафидда.
Стоя рядом с римлянином, мальчик усердно складывал обломки жердей в кучу. Держа в руках большой обломок, ее раб остановился и почтительно произнес со смущенной улыбкой.
— Работаю, или не похоже, домина?
— Я вижу, — отрезала она.
— Тогда почему ты спрашиваешь? — Он бросил кусок изгороди в другую кучу обломков, которые могли пригодиться.
— Хорошо, римлянин… я должна говорить с тобой как с тупицей… Зачем ты ломаешь этот забор?
Он взглянул на нее, как будто это она была тупицей.
— Потому что это нужно, — ответил Гален спокойно.
— Я не приказывала тебе… — Рика заметила, как поднялась его темная бровь, но не насмешливо, как обычно, и добавила намеренно, стараясь уколоть, побольнее, — раб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Чьей же эта ферма была раньше? Женщина, как Галену было известно, — единственная, уцелевшая в бойне, где погиб ее муж. Но деревня, атакованная кавалерией Фронтина, находилась в нескольких днях пути от горной крепости Церрикса. Как же она оказалась владелицей здешнего участка земли? Он знал, что по кельтским законам женщина может унаследовать имущество только в случае, если не остается наследников мужского пола. Может быть, она унаследовала эту ферму от отца, не имевшего сына? Конечно, он получит ответы на этот и другие вопросы о ней, — всему свое время… Женщина вошла во двор.
От самой реки Рика старалась не обращать внимания на сверлящий взгляд, который она ощущала спиной. Если бы Дафидд мог идти быстрее, взгляд этого пса-римлянина длился бы все же меньше. Она тут же устыдилась жестокости этой мысли. Рика взглянула на идущего рядом мальчика и улыбнулась.
— Внутрь? — спросил он.
Вода предназначалась для приготовления пищи. Однако, кивнув Дафидду, она почувствовала замешательство. Римлянин со своей невыносимой наглостью, без сомнения, войдет за ней в хижину. Рика разрывалась между стремлением ни в коем случае не разговаривать с ним и необходимостью сохранить свой дом, не оскверненным его присутствием.
Неожиданно Дафидд споткнулся о широкий деревянный порог у двери. Теперь принимать решение было уже поздно. Римлянин протянул свою сильную руку и поймал мальчика, не дав ему упасть. Рика старалась удержать бадью и прежде, чем она успела опомниться, римлянин был уже в проходе между внешней и внутренней дверьми хижины.
Рика напряглась. Пока он еще не в жилом помещении, но, несомненно, в его стенах — этого достаточно!
— Поставь воду и все, — выдавила она сквозь стиснутые зубы.
Не обратив внимания на приказ, он заглянул мимо нее внутрь хижины, потом, не говоря ни слова, прошел прямо к очагу в середине комнаты и опустошил бадьи одну за другой в большой глиняный сосуд, стоявший там для этой цели. Она смотрела на него в немой ярости. То, что он сделал, — вторжение в ее личную жизнь.
— Если ты так любишь носить воду, можешь вернуться к реке и принести еще с дюжину бадей.
— Сосуд полон, — ответил он, изумленно подняв брови.
— Для огорода, римлянин, — бросила она, отворачиваясь, чтобы не видеть его и скорее прогнать.
— У меня есть имя.
Рика не обратила внимания.
— Гален.
Она повернулась к нему. Она не желала ничего знать о нем, даже его имени. Гален с издевкой поклонился.
— Ты сказала дюжину, домина?
Она с трудом сдержалась, уверенная, что незнакомое слово, которым он назвал ее, таило в себе добавочную издевку:
— Я сказала достаточно ясно.
Легким кивком он показал, что понял ее приказ.
— Можно попросить тебя об одной вещи, домина? Воды нужно много. Можно мальчик пойдет со мной… помочь мне?
Будь он проклят! Конечно, он прекрасно понимал, как отреагирует ребенок, знал, что его слова будут значить для хромого мальчика. Он поверит, что его помощь нужна и желанна. Несмотря на свою ненависть к римлянину, Рика не могла допустить, чтобы огонь радости потух в этих сияющих синих глазах, молящих о позволении.
— Иди с ним, Дафидд. Покажи, где полить… и пусть польет как следует.
Мальчик понимающе кивнул, посмотрел на высокого темнокожего человека и неуверенно улыбнулся:
— Меня зовут Дафидд.
Рика уже отошла, но все же услышала ответ римлянина.
— А меня — Гален.
— Я знаю. — Дафидд улыбнулся. — А ее зовут Рика… а не домина. Почему ты зовешь ее так?
Рика непроизвольно прислушалась, желая знать, насколько грубо он оскорбил ее.
— Это слово на моем языке означает хозяйку дома. Оно не означает какого-либо неуважения, а просто указывает на владение собственностью. А так как я был дан ей для службы, она моя владелица, моя хозяйка.
Рика рассердилась. Она поняла, что вторая часть объяснения предназначалась специально для нее. Но несмотря на его слова, вряд ли гордый римлянин считает себя чьей-то собственностью.
Каждый раз Рика знала, когда они возвращались. Через равные промежутки времени два голоса — мужской и детский — проникали в хижину через открытую дверь. Она стояла на коленях перед очагом и не могла различить слова. Она слышала только смех — смех Дафидда. Рика слышала его настолько редко, что сперва не распознала высокие звуки, от которых в комнате как будто посветлело.
Рика взяла из корзинки около очага еще одну пригоршню зерна. Бросила ее в ручную мельницу, стоявшую перед ней, не обращая внимания на те зерна, что выскочили из каменной чаши и разлетелись по глиняному полу хижины. Села на пятки и взяла камень, служивший ей жерновом. Эта последняя горсть, как и остальные, под ее слишком энергичными руками превратилась вскоре в порошок гораздо более тонкий, чем это требовалось для хлеба.
Встревоженная внезапным молчанием снаружи, Рика быстро добавила воды и замесила каравай на плоских камнях возле мельницы. Потом вынесла камни наружу, чтобы засунуть их в куполообразную глиняную печь во дворе, в которой предусмотрительно развела огонь еще перед тем, как пойти к реке.
Когда она шла обратно к хижине, ее взгляд упал на маленький огород, примыкавший к ограде. Углубления между поспевающими рядами гороха, чечевицы и бобов уже были покрыты лужицами воды. По краю огорода Рика прошла к другой стороне двора, к небольшому крытому строению, где она держала свою единственную дойную корову и пару быков, имевшихся на каждой ферме для пахоты и перевозки тяжестей. Как она и предположила, длинное деревянное корыто поилки было полным. Ее раб, похоже, уже изучил все хозяйство. Треск жердей снаружи нельзя было ни с чем спутать. Рика тотчас поняла, что этот своенравный пес свалил изгородь позади ее хижины!
Когда она подошла к затененному, прохладному уголку в другом конце двора около леса, кипящая ярость, которая подгоняла ее, выплеснулась наружу.
— Что ты делаешь? — требовательно закричала она, уперев руки в бока и избегая удивленного взгляда Дафидда.
Стоя рядом с римлянином, мальчик усердно складывал обломки жердей в кучу. Держа в руках большой обломок, ее раб остановился и почтительно произнес со смущенной улыбкой.
— Работаю, или не похоже, домина?
— Я вижу, — отрезала она.
— Тогда почему ты спрашиваешь? — Он бросил кусок изгороди в другую кучу обломков, которые могли пригодиться.
— Хорошо, римлянин… я должна говорить с тобой как с тупицей… Зачем ты ломаешь этот забор?
Он взглянул на нее, как будто это она была тупицей.
— Потому что это нужно, — ответил Гален спокойно.
— Я не приказывала тебе… — Рика заметила, как поднялась его темная бровь, но не насмешливо, как обычно, и добавила намеренно, стараясь уколоть, побольнее, — раб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82