ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я мирный человек. Ленивый бездельник, как я уже говорил.
— Njery iploget , — сказала она. — Лежебока. Ленивые кости. Албанский язык на слух казался гортанным и жестким, как их грубые одеяла. Но когда на нем говорила она, резкие слоги казались легкими и звучными. Вчера ласковое пожелание спокойной ночи чуть не сгубило его. Воспоминание его растревожило.
— Научи меня, — попросил он.
Она подняла брови.
— Знаете, это древний язык, в нем много склонений. Похож на латынь, только звуки тверже. На согласных вы сломаете язык.
— Я не боюсь. — Он сменил лежачую позу на такую же, как у нее: сел, скрестив ноги. — Будет чем заняться до сна. К тому же это даст тебе прекрасную возможность высмеивать меня.
— Эфенди, я умру со смеху, и вам в качестве переводчика останется только Петро.
— Нет, я тоже умру, сломав язык.
— Ну ладно. Предупреждаю, это будет трудно. — Она призадумалась. — Сначала без склонений, а то вы расплачетесь. — Она подняла маленькую сильную руку. — Dore — рука. Есть определенная и неопределенная форма. Dore , dora . Но вы, наверное, не слышите разницу?
Он смотрел непонимающими глазами.
— Не важно, — терпеливо сказала она. — Никто не рассчитывает, что вы будете хорошим учеником. Скажите как можете.
— До-ла, — старательно произнес он.
— Нет-нет. Не «л», а «р». — Она пророкотала длинное «р», для наглядности приоткрыв рот.
Вариан был вполне способен произнести правильно, знал, что не следует с ней играть, но как было удержаться, когда она так искренне предлагала свой роскошный ротик для его обучения?
«Детский ротик», — укоризненно напомнил внутренний голос, но Вариан не стал его слушать.
Внутренний голос никогда не докучал придирками Вариану Сент-Джорджу, и сейчас для этого было неподходящее время. Вся его совесть держалась только на том, что он безнадежно дряхлый по сравнению с девочкой. Малейшего проблеска искушения будет достаточно, чтобы ее — совесть — придушить.
— До-да, — сказал он.
Она смотрела на него со стоическим выражением педагога, имеющего дело с умственно отсталым ребенком. Она стала искать существительные попроще, называла ему разные предметы в палатке, но все было ему не по силам. Вариан внимательно смотрел, слушал, а потом уродовал каждое слово.
Решительно настроившись научить тупоголового англичанина, Эсме придвинулась к нему, чтобы он лучше видел движение губ и языка.
— Кокё, — сказала она, показывая на голову. — Это же совсем английские звуки, правда? — Кончиком пальца она коснулась носа. — Und ё.
Брови, глаза, щеки, уши, рот — она все перечислила, как евангелист, старающийся спасти душу грешника. Она была совсем рядом, так приглашающе близко! Ему хотелось дотронуться до нее, провести пальцем по шелковой, золотистой щечке…
— Goj ё, — сказала она, указывая на рот. — Ну, давайте, это нетрудно.
О нет, у нее мягкий, влажный рот. Давайте, сказала она?
— Кокё, syrt ё, und ё, — внятно и нежно произнес он.
Он придвинулся к ней поближе. Он хотел этот ротик, и в этот момент это было все, чего он в мире желал и что знал.
— Goj ё, — прошептал он и коснулся ее губами — самым легким из поцелуев, но что-то внутри его хрустнуло, и он испуганно отшатнулся.
Она перепугалась. Зеленые глаза от удивления широко раскрылись. А потом она отчаянно покраснела. Рука взметнулась и с такой силой хлестнула его сбоку по голове, что у него зазвенело в ушах и заслезились глаза.
— Не смешно. — Она принялась яростно тереть рот. Схватившись за голову, Вариан решил, что никогда еще не встречал отпора, так успешно сбивающего спесь. Изредка ему приходилось получать пощечины, хотя и не такие суровые, но никто еще не стирал его поцелуи с таким отвращением.
А чего же он ждал? Как он посмел осквернить ее невинный ротик? Черт, а как он мог этого не сделать, учитывая, каков он и как… очаровательна она? А она восхитительна, несмотря на потрепанное, грязное одеяние мальчишки и богопротивный Шерстяной шлем.
Но сейчас главная проблема — как ее успокоить. Он признался себе, что на миг сошел с ума, но сейчас был в полном рассудке. За стенами палатки — пьяные мужчины. Вариан примирительно сказал:
— Вчера поведение Петро тебе тоже не понравилось, но ты же не довела его до сотрясения мозга.
— Он меня не оскорблял! — отрезала она.
— Эсме, поверь, я не хотел тебя оскорбить.
— Знаю. Вы только хотели посмеяться надо мной. Делали вид, что не можете произнести ни слова, а сами…
— Ты смеялась надо мной много раз. Может, я хотел уравнять нас.
Она промолчала. Забавно— и, безусловно, очень удобно, — как легко она удовлетворилась объяснением, что все дело в мести. Вариан только желал бы, чтобы она приняла это не с таким угрюмым выражением лица. Он хотел поцеловать надутые губки, или пощекотать ее, или сделать что-нибудь такое, что бы не обидело ее гордость еще сильнее, ведь это привело бы его к неминуемой смерти. Действительно, можно подумать, что ему двенадцать лет. Наверное, это следствие преждевременного одряхления, результат многолетнего беспутства и…
— Ладно. Я делала из вас дурака, теперь вы то же сделали со мной. И все же я предупреждаю вас, эфенди: придерживайтесь только словесного мщения. Иначе по пути в Тепелину мы окажемся вовлечены в кровную месть. Оскорбить другого — это его ударить, — объяснила она, — и удар скорее всего будет вам возвращен. Однажды для кого-то из нас он может стать роковым.
Господь возлюбил эту девушку. Она не делает различия между поцелуем и оглохшим ухом. Говорит, тщеславный? В ее обществе недолго останешься тщеславным!
— Совершенно с тобой согласен. С поцелуем я переборщил. К счастью, ты мне сразу же отомстила, так что мне не надо будет мучиться всю ночь, гадая, какой жуткий способ ты изберешь, чтобы уравнять нас.
— Да, а мне не придется лежать без сна, выдумывая нечто достаточно страшное. — Она замолчала и слегка повернула голову, прислушиваясь.
Снаружи доносился только тихий шум дождя.
— Все спят, — сказала она. — Пора и нам. Помогая ей расстелить одеяло, Вариан с удивлением отметил, что она постелила его рядом с ним, как будто ничего не случилось. Она явно не предполагала, что получит «в отместку» поцелуй, который лишит ее девственности. В таком случае, если он начнет заверять ее, что ей ничто не грозит, это произведет обратный эффект и понапрасну ее встревожит. Может, он и поцеловал ее, но это было так коротко, что и поцелуем-то назвать нельзя, и, уж конечно, он не сделает попытки изнасиловать девушку, пока она спит. Он до нее не дотронется, сказал он себе. Он дождется, когда она заснет, а потом отодвинет свое одеяло на такое расстояние, чтобы даже бессознательно не смог бы ее коснуться. Господи, уныло подумал он, в таком случае у него не останется ни малейшей возможности вести себя неприлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98