ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Хватит, — дрожащим голосом сказала она.
— Нет, не хватит. — Голос был глубокий и мягкий, как бархат. Руки ласково гладили ее волосы, теплый, туманный взгляд скользил от губ к глазам и обратно.
— Хватит, чтобы удовлетворить ваше любопытство, — напрягшись, твердо ответила Эсме. Нужно высвободиться, потому что его тело слишком близко, от этого она ослабела так, что хотелось положить голову ему на грудь. Напряженность, которую она в нем ощущала, заставляла быть осторожной. Она его разозлила, и вот он нашел сокрушительный способ прижать ее к ноге.
— Мне не любопытно, — сказал он. — Я знаю тебя достаточно хорошо, и никогда еще постижение не причиняло мне столько досады. Ты противишься тому, чтобы я о тебе заботился. Чтобы я тебя понимал. Ты даже не хочешь расположить меня к себе. В особенности ты не желаешь понравиться мне как женщина. Что ж, и у меня нет охоты ни заботиться о тебе, ни понимать тебя, ни испытывать к тебе хоть какую-то симпатию. — Руки соскользнули на плечи. — Но ведь ничего не бывает так, как мы хотим, правда? Господи, когда мы с тобой впервые столкнулись, Эсме? Меньше чем неделю назад? То ли время тянется медленно, то ли что-то в воздухе?
Эсме оттолкнула его. Его слова ничего не объяснили, при всем богатстве его словаря. Но интуиция заполнила пробелы. Она поняла, что он говорил, хотя и не могла в это поверить: он чувствовал то же, что она, или нечто похожее. «Это ничего не значит, — сказала она себе. — Прихоть. Мужская потребность. Ничего более».
Она отошла на несколько шагов и откинула тяжелые волосы с лица. Шлем валялся у него под ногами. Она хотела бы спрятаться под его защиту, она ощущала себя слишком открытой. Но не решилась за ним вернуться.
— У нас обоих накопилось много проблем, эфенди. — Она говорила самым рассудительным тоном, не поднимая глаз от земли. — Дорога трудная и долгая, наши различия нас раздражают. Мы держим в себе свои затруднения, неудивительно, что при этом чувствуем… досаду. Иногда я думаю, что вы сведете меня с ума, — естественно, что вы думаете то же самое.
— О, действительно. — Голос был напряженный, и она почувствовала нарастающую злость. — Наверное, я поцеловал тебя в порыве временного помешательства.
— Да, а я была в таком же состоянии, раз допустила это.
— Какое облегчение! По крайней мере ты надо мной не насмехалась. Мое тщеславие разбито вдребезги. Огромное спасибо, что уделила мне каплю своего.
Его тщеславие? Его чувства? А как же она? Он что, думает, она деревянная?
— Что вы хотите сказать, эфенди? Говорите. У меня нет практики в таких делах. Я должна сказать, что замирала от желания?
— Да, черт возьми! Я замирал!
У нее перехватило дыхание, она стрельнула в него глазами.
— Замирал, — повторил он уже спокойнее. Потом подхватил свой плащ и повернулся к выходу. — Отвратительно, правда? Как будто ты и так была недостаточно низкого мнения обо мне.
Он распахнул полог палатки и вышел.
Глава 8
Отослав Петро в палатку составить компанию Эсме, Вариан учинил себе наказание — окунулся в ручей. В качестве дополнительного взыскания пообедал вместе с мужчинами. Кара оказалась слишком легкой. Они еще раньше пришли к некоему взаимопониманию, когда он помогал ставить палатки. Общение не было чем-то невозможным: один из албанцев, самый молодой, знал несколько слов по-английски, Вариан тут и там вставлял албанские слова, помогая себе жестами. В затруднительных случаях они рисовали палками на земле.
Усилия понять и быть понятым несколько отвлекли его от неприятных мыслей. И все же когда после еды мужчины запели, Вариан поймал себя на том, что поглядывает в сторону палатки. Они пели военные песни, но для него музыка звучала томительным желанием.
Он встал.
— Naten e mire , — сказал он.
Аджими, тот, который немного говорил по-английски, протянул ему фляжку с ракией.
— Бери, — сказал он. — Тепло. Хорошо. Тебе надо.
Вариан улыбнулся. Они вежливо и терпеливо предупреждали его, чтобы не купался в реке. Слишком холодно. Плохо Для груди, настаивали они. И Зигур очень разозлится. Аджими взялся руками за голову и покачался из стороны в сторону, показывая, что от ругани ребенка у него заболит голова.
Вариан принял ракию.
— Спасибо, — сказал он. — Faleminderit . Аджими пожал плечами:
— S ' kagje . Пожалуйста. Тебе надо.
Возможно, надо. Но больше всего Вариану требовалось прощение, а он так и не смог придумать что-нибудь удовлетворительное.
Когда Вариан вошел, Эсме играла с Петро в «двадцать одно». Она не подняла на него глаз.
— Ах, хозяин, наконец-то вы пришли! — воскликнул Петро, бросая карты. — Теперь мне можно идти?
— Я думал, ты захочешь доиграть, — сказал Вариан. — Неужели тебе все равно, кто выиграет?
Петро встал:
— У этой не выиграешь. Она сглазила меня, и удача отвернулась. — Он хмуро посмотрел на Эсме.
Она ответила холодным взглядом:
— Тогда ступай и убей змею. И отрежь ей голову серебряным ножом. Потом голову высуши, оберни орденом Shenjt Gjergn отнеси к священнику, пусть освятит.
Петро вытащил из-за пазухи камешек на шнуре, висевшем у него на шее.
— У меня есть амулет против сглаза. Это кусочек неба, он от упавшей звезды. Но твое колдовство слишком сильное, — сказал Петро.
— А для меня найдется? — спросил его Вариан.
— Я вас не сглазила, эфенди, — буркнула она, собирая карты. — Такого не существует.
Петро глубоко вздохнул:
— Не говори так, а то сглаз упадет на тебя.
— Если бы я верила в эту глупость, — сердито возразила Эсме, — я бы заявила, что сглаз упал на меня две недели назад, когда в Дурресе ты выполз на берег с моим двоюродным братом.
— Неблагодарный ребенок! Да если бы не мы, они украли бы тебя, а потом…
Тяжелая рука легла на плечо Петро, и он услышал голос Вариана:
— Ступай, пока я не позову тебя обратно.
— Обратно, хозяин? Но вы не оставите меня снова с ней? — Петро умоляюще сжал руки. — Ради Бога, лорд, не надо! Она исполосовала меня на тысячу кусков своим языком.
— Если бы ты не злил ее, этого бы не случилось. Ступай, побудь среди мужчин. Но не напивайся, а то я вожжами посеку тебя еще на тысячу кусков.
Драгоман ушел, возмущенно бормоча, — кажется, по-турецки.
Вариан сел на коврик, подумал и пересел напротив нее, так же как она, по-индийски. У него мелькнула мысль, что брюки теперь уже не удастся восстановить.
— Я пришел извиниться, — сказал он. — Я вел себя не по-джентльменски.
Эсме перетасовала карты, сложила их в аккуратный столбик, потом раскинула перед собой.
— Это правда. — Она положила руки на колени. — Но извинения все же принимаются.
— Besal
Она подняла на него огромные зеленые глаза, в которых светилось удивление. Он повторил:
— Besa ? Мир?
— Да, — сказала она. — Нет. Я должна сказать о себе, иначе не могу поручиться за мир между нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98