Ее внимание приковал нарастающий грохот. Это не гром. Это скачут всадники.
Байо поднял ружье.
— Уходи, — скомандовала она по-английски и оттолкнула мальчика. — Быстро на свой корабль, ребенок. Сейчас же!
— Что это? Бандиты?
— Уходи! — закричала она. — Беги, черт возьми! — Она еще раз толкнула его, посильнее. На этот раз он понял и попятился. Его испуганный компаньон уже бежал к кораблю. Мальчик бросил на Эсме последний ошеломленный взгляд и побежал за ним.
Гулкий топот копыт приближался, и Байо крикнул ей, что надо бежать. Но всадники скакали прямо на мальчика, который был еще далеко от своего корабля, и, если она и Байо побегут к лодке, ее двоюродный брат окажется под перекрестным огнем.
Только она это подумала, как смутный гром превратился в рев, и плотное черное облако выкатилось с дороги на пляж. В густом тумане толпой кружились темные тени, всадников было не меньше двух десятков. Игнорируя неистовые крики Байо, Эсме выстрелила, отвлекая внимание на себя. В ответ над головой засвистели пули.
Она кинулась к чьей-то перевернутой лодке и увидела, что приближаются другие бойцы. Товарищи Байо. Над ухом просвистела пуля. Эсме нырнула под лодку и торопливо перезарядила ружье.
Звуки выстрелов вырвали Вариана из глубокого сна. Он мигом вскочил на ноги. Быстрый осмотр показал, что Персиваля в каюте нет. Вариан через голову натянул рубашку, впрыгнул в штаны и ботинки и, схватив пистолеты, выскочил на палубу.
На берегу туман, взрываемый вспышками, окутывал вертящуюся массу людей и лошадей, слышались воинственные крики и оружейные залпы. Он выбрался на пирс и ринулся в сторону битвы.
— Персиваль! — взревел Вариан.
Он спрыгнул на песок и, услышав тонкий крик, повернул в ту сторону. Полдюжины всадников неслись за одинокой фигуркой, неуклюже бежавшей по песку. Бледный луч утреннего солнца на мгновение выхватил из дыма, копну темно-рыжих волос.
Сердце Вариана застучало так же громко, как смертоносные копыта, приближавшиеся к мальчику; Вариан прицелился и выстрелил. Он увидел, что лошадь рухнула на землю, прицелился еще раз и снова выстрелил. Трясущими пальцами он начал перезаряжать пистолет. Рядом раздался оглушительный шум, потом что-то хрустнуло. Его пронзила острая боль, и наступила темнота.
Эсме осторожно отерла песок с лица мужчины, лежавшего без сознания. Проще было бы облить его водой из ведра, но тогда он мог очнуться слишком внезапно, и ему стало бы еще больнее.
Корабль качало, в стоящем рядом ведре плескалась вода, обливая ей брюки. Она не обращала внимания: они и так промокли и одеревенели от песка и соли. Ее неудобства не имели серьезного значения. Хуже было другое: два родственника Байо убиты, несколько друзей ранены. Их быстро забрали местные жители, они позаботятся о пострадавших.
Еще не унесли трупы шести мародеров, как Байо приказал ей лезть в фелюгу. Он взвалил англичанина на плечо и, глухой к ее доводам, погрузил обоих на борт и велел капитану плыть на юг, на Корфу. Потом Байо отправился спасать мальчика… ее двоюродного брата.
Эсме смотрела на надменное лицо человека, голова которого лежала возле ее колен. Какой злой дух принес его сюда — вместе с мальчиком, без оружия, без охраны?
Лицо англичанина было и в самом деле лицом злого духа, хоть и очень красивое, подумала она, глядя на крутые завитки темных волос над высоким лбом. Осторожный испытующий взор спустился к высоким дугам черных бровей, к черным ресницам, далее на повелительный нос и мимо полных, четко вылепленных губ к чистому квадратному подбородку. Гордое лицо. Петро, драгоман, бывший с тем мальчиком, сказал, что этот человек — английский лорд.
Эсме перевела взгляд на его руку, лежащую на плоском животе. Длинные пальцы, маникюр; под ногти забились песчинки с пляжа. Ни мозолей, ни шрамов, ни царапин — ничто не нарушало их совершенства. Она посмотрела на свои загорелые руки, сильные и твердые, потом на грязные брюки. От тревоги у нее свело живот. Так бывало всегда, когда она встречалась с соотечественниками отца: у нее появлялось чувство собственной неполноценности, напряженное ощущение, что они едва скрывают неприязнь и презрение. Некоторые смотрели сквозь нее, как будто она была невидимкой, и это было даже хуже откровенного пренебрежения. Она знала, что в их глазах она чуть лучше животного.
Те, кого она встречала раньше, были простыми солдатами. Этот человек — лорд. Даже сейчас он как будто насмехается над ней. Она решила, что глаза у него будут холодными и твердыми как камень.
«Это не важно», — сказала она себе. Его мнение не имеет никакого значения. Она бросила тряпку в ведро, сердито отжала ее… а потом руки замерли в нескольких дюймах от его лица, потому что он беззвучно пошевелил губами и медленно открыл глаза.
Сердце встрепенулось и понеслось вскачь, как испуганная кобыла. Глаза у него были серые, но не как камень. Как дым. С болезненной медлительностью они сфокусировались, жесткое выражение лица смягчилось, возвращаясь к жизни, и она трясущимися руками убрала тряпку от его лица.
Это было лицо темного ангела. На какой-то головокружительный миг она подумала, что перед ней сам Люцифер, сраженный гневом всемогущего Бога.
— Персиваль, — пробормотал он. — Слава Богу… — Он моргнул. — Вы кто?
Низкий, хриплый голос тоже был как будто дымный, он лишал ее воли, словно опиум. Эсме коротко вздохнула и приказала себе проснуться.
— Меня зовут Зигур, — сказала она.
Глава 3
Сходство мальчика с Персивалем было пугающим: такие же ярко-зеленые кошачьи глаза, прямой маленький нос и упрямый подбородок. Даже к утренним событиям он отнесся так же терпеливо и рассудительно, как сделал бы Персиваль, хотя высказался более сжато. Если бы Вариан был в своем обычном состоянии, его бы позабавило холодное самообладание Зигу-ра, потому что мальчик был всего лишь на два-три года старше Персиваля, ему самое большее — пятнадцать лет. Но у Вариана раскалывалась голова, дрожали мышцы, да и во всей этой истории не было ничего смешного.
— Мой отец, Джейсон, — дядя этого мальчика Персиваля, — объяснил Зигур. — Сегодня утром я узнал, что он убит и что посланы люди захватить меня на потеху их хозяину. В неразберихе, что творилась на пристани, они по ошибке схватили моего кузена.
Зигур поправил на голове толстую шерстяную шапку, и Вариан увидел, что волосы у него, как и глаза, такие же, как у Персиваля. До него дошло значение слов мальчика. В этих местах имеют обыкновение похищать детей обоего пола. Персиваль в руках педерастов.
Видимо, Вариан выглядел совершенно убитым, потому что Зигур торопливо сказал:
— Нет причины для тревоги, эфенди. Им нужен я. После смерти Джейсона не найдется никого, кто станет мстить за оскорбление, нанесенное мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Байо поднял ружье.
— Уходи, — скомандовала она по-английски и оттолкнула мальчика. — Быстро на свой корабль, ребенок. Сейчас же!
— Что это? Бандиты?
— Уходи! — закричала она. — Беги, черт возьми! — Она еще раз толкнула его, посильнее. На этот раз он понял и попятился. Его испуганный компаньон уже бежал к кораблю. Мальчик бросил на Эсме последний ошеломленный взгляд и побежал за ним.
Гулкий топот копыт приближался, и Байо крикнул ей, что надо бежать. Но всадники скакали прямо на мальчика, который был еще далеко от своего корабля, и, если она и Байо побегут к лодке, ее двоюродный брат окажется под перекрестным огнем.
Только она это подумала, как смутный гром превратился в рев, и плотное черное облако выкатилось с дороги на пляж. В густом тумане толпой кружились темные тени, всадников было не меньше двух десятков. Игнорируя неистовые крики Байо, Эсме выстрелила, отвлекая внимание на себя. В ответ над головой засвистели пули.
Она кинулась к чьей-то перевернутой лодке и увидела, что приближаются другие бойцы. Товарищи Байо. Над ухом просвистела пуля. Эсме нырнула под лодку и торопливо перезарядила ружье.
Звуки выстрелов вырвали Вариана из глубокого сна. Он мигом вскочил на ноги. Быстрый осмотр показал, что Персиваля в каюте нет. Вариан через голову натянул рубашку, впрыгнул в штаны и ботинки и, схватив пистолеты, выскочил на палубу.
На берегу туман, взрываемый вспышками, окутывал вертящуюся массу людей и лошадей, слышались воинственные крики и оружейные залпы. Он выбрался на пирс и ринулся в сторону битвы.
— Персиваль! — взревел Вариан.
Он спрыгнул на песок и, услышав тонкий крик, повернул в ту сторону. Полдюжины всадников неслись за одинокой фигуркой, неуклюже бежавшей по песку. Бледный луч утреннего солнца на мгновение выхватил из дыма, копну темно-рыжих волос.
Сердце Вариана застучало так же громко, как смертоносные копыта, приближавшиеся к мальчику; Вариан прицелился и выстрелил. Он увидел, что лошадь рухнула на землю, прицелился еще раз и снова выстрелил. Трясущими пальцами он начал перезаряжать пистолет. Рядом раздался оглушительный шум, потом что-то хрустнуло. Его пронзила острая боль, и наступила темнота.
Эсме осторожно отерла песок с лица мужчины, лежавшего без сознания. Проще было бы облить его водой из ведра, но тогда он мог очнуться слишком внезапно, и ему стало бы еще больнее.
Корабль качало, в стоящем рядом ведре плескалась вода, обливая ей брюки. Она не обращала внимания: они и так промокли и одеревенели от песка и соли. Ее неудобства не имели серьезного значения. Хуже было другое: два родственника Байо убиты, несколько друзей ранены. Их быстро забрали местные жители, они позаботятся о пострадавших.
Еще не унесли трупы шести мародеров, как Байо приказал ей лезть в фелюгу. Он взвалил англичанина на плечо и, глухой к ее доводам, погрузил обоих на борт и велел капитану плыть на юг, на Корфу. Потом Байо отправился спасать мальчика… ее двоюродного брата.
Эсме смотрела на надменное лицо человека, голова которого лежала возле ее колен. Какой злой дух принес его сюда — вместе с мальчиком, без оружия, без охраны?
Лицо англичанина было и в самом деле лицом злого духа, хоть и очень красивое, подумала она, глядя на крутые завитки темных волос над высоким лбом. Осторожный испытующий взор спустился к высоким дугам черных бровей, к черным ресницам, далее на повелительный нос и мимо полных, четко вылепленных губ к чистому квадратному подбородку. Гордое лицо. Петро, драгоман, бывший с тем мальчиком, сказал, что этот человек — английский лорд.
Эсме перевела взгляд на его руку, лежащую на плоском животе. Длинные пальцы, маникюр; под ногти забились песчинки с пляжа. Ни мозолей, ни шрамов, ни царапин — ничто не нарушало их совершенства. Она посмотрела на свои загорелые руки, сильные и твердые, потом на грязные брюки. От тревоги у нее свело живот. Так бывало всегда, когда она встречалась с соотечественниками отца: у нее появлялось чувство собственной неполноценности, напряженное ощущение, что они едва скрывают неприязнь и презрение. Некоторые смотрели сквозь нее, как будто она была невидимкой, и это было даже хуже откровенного пренебрежения. Она знала, что в их глазах она чуть лучше животного.
Те, кого она встречала раньше, были простыми солдатами. Этот человек — лорд. Даже сейчас он как будто насмехается над ней. Она решила, что глаза у него будут холодными и твердыми как камень.
«Это не важно», — сказала она себе. Его мнение не имеет никакого значения. Она бросила тряпку в ведро, сердито отжала ее… а потом руки замерли в нескольких дюймах от его лица, потому что он беззвучно пошевелил губами и медленно открыл глаза.
Сердце встрепенулось и понеслось вскачь, как испуганная кобыла. Глаза у него были серые, но не как камень. Как дым. С болезненной медлительностью они сфокусировались, жесткое выражение лица смягчилось, возвращаясь к жизни, и она трясущимися руками убрала тряпку от его лица.
Это было лицо темного ангела. На какой-то головокружительный миг она подумала, что перед ней сам Люцифер, сраженный гневом всемогущего Бога.
— Персиваль, — пробормотал он. — Слава Богу… — Он моргнул. — Вы кто?
Низкий, хриплый голос тоже был как будто дымный, он лишал ее воли, словно опиум. Эсме коротко вздохнула и приказала себе проснуться.
— Меня зовут Зигур, — сказала она.
Глава 3
Сходство мальчика с Персивалем было пугающим: такие же ярко-зеленые кошачьи глаза, прямой маленький нос и упрямый подбородок. Даже к утренним событиям он отнесся так же терпеливо и рассудительно, как сделал бы Персиваль, хотя высказался более сжато. Если бы Вариан был в своем обычном состоянии, его бы позабавило холодное самообладание Зигу-ра, потому что мальчик был всего лишь на два-три года старше Персиваля, ему самое большее — пятнадцать лет. Но у Вариана раскалывалась голова, дрожали мышцы, да и во всей этой истории не было ничего смешного.
— Мой отец, Джейсон, — дядя этого мальчика Персиваля, — объяснил Зигур. — Сегодня утром я узнал, что он убит и что посланы люди захватить меня на потеху их хозяину. В неразберихе, что творилась на пристани, они по ошибке схватили моего кузена.
Зигур поправил на голове толстую шерстяную шапку, и Вариан увидел, что волосы у него, как и глаза, такие же, как у Персиваля. До него дошло значение слов мальчика. В этих местах имеют обыкновение похищать детей обоего пола. Персиваль в руках педерастов.
Видимо, Вариан выглядел совершенно убитым, потому что Зигур торопливо сказал:
— Нет причины для тревоги, эфенди. Им нужен я. После смерти Джейсона не найдется никого, кто станет мстить за оскорбление, нанесенное мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98