ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Это заняло довольно много времени, но мы получили тот вердикт, который хотели, — сказал его светлость. — Случайная смерть от передозировки опиума.
— Оно и к лучшему, что следствие несколько затянулось. Зато коронер уверен, что выполнил свой долг.
Исмал снял засаленный парик и стал внимательно его разглядывать. Лейла Боумонт его узнала в этом наряде. Даже Квентину — сначала — это не удалось, а она, хотя он и был от нее далеко, узнала, несмотря на то что ее донимал вопросами неутомимый коронер.
— И публика будет удовлетворена, я надеюсь. — Квентин нахмурился. — Чего не скажешь про меня, но тут уж ничего не поделаешь. Нельзя было позволить, чтобы вердиктом стало убийство.
— Мы сделали то, что было необходимо.
— Все прошло бы гораздо лучше, если бы мадам не выставила нас такими дураками.
— Вы имеете в виду картину?
Сэр Грегори Уильяме, художник-эксперт, настаивал на том, что картина не могла быть закончена меньше, чем за два дня, и вообще отказался поверить в то, что она была написана женщиной. В результате этого несколько судейских были посланы в дом мадам за другими образцами ее работы. Через час после того, как сэр Грегори высказал свои женоненавистнические замечания, ему пришлось с позором от них отказаться.
— Сэр Грегори выглядел довольно глупо, — сказал Исмал. — Хотя у него хватило ума признать свою ошибку. Как это он выразился? «Да, натюрморт со стеклянной посудой, несомненно, принадлежит кисти этой леди, а трактовка темы и характер мазков свидетельствуют о том, что художница пребывала в состоянии абсолютного душевного равновесия».
Исмалу тоже пришлось признать свою ошибку. Он совсем упустил из виду значение непросохшей краски. Когда он был в студии, его внимание было целиком поглощено тем разгромом, который учинила Лейла. Исмал больше думал о ее темпераменте… о ее страстности… Это и было его ошибкой.
— Всё эти чертовы чернила… — пробормотал Квентин. — Если она его не убивала…
— Совершенно очевидно, что не убивала.
— Раньше вы не были так в этом уверены.
— А мне и не надо было быть уверенным. Для моих целей не имеет значения, виновна она или нет.
— Если она не разлила эти чернила, чтобы защитить себя, возможно, она хотела защитить кого-то другого, — настаивал Квентин. — Или вы думаете, что пузырек с чернилами стоял на тумбочке, где ему нечего было делать? Не нашли ни дневника, ни бумаги, ни даже ручки. Как вы это объясняете?
— Боумонт мог поставить его на минуту, а потом забыть о нем. — Исмал пожал плечами. — Объяснений может быть сколько угодно.
— Но не объясняет ее поведения. Вы же видели, какая она сообразительная. — Квентин задумался. — Интересно, она действительно считает, что смерть Боумонта была несчастным случаем? Неужели эта умная женщина не заметила того, что очевидно даже для меня?
— А это имеет значение? Дело улажено, наш секрет не разгадан, и никто из ваших благородных друзей не будет беспокоиться из-за неприятного расследования убийства.
— Скорее всего именно один из этих благородных друзей его и убил, — мрачно заявил Квентин. — Даже если мои руки связаны и правосудие не свершится, мне хотелось бы знать, кто это сделал. А вы не хотите этого знать? Неужели у вас не осталось вопросов, на которые вам хотелось бы получить ответы?
«Да, — подумал Исмал. — Хотелось бы знать, как эта необыкновенная женщина распознала меня под одеждой констебля». Это беспокоило Исмала даже больше, чем тот нехарактерный для него факт, что он пришел к ошибочному заключению. Цивилизованный человек, живущий в нем, подсказывал ему, что Лейла сумела распознать его в неопрятном констебле потому, что она художница и очень наблюдательна. А сидевший в нем суеверный дикарь верил в то, что этой женщине дано видеть людей насквозь.
Ни один человек, даже он, не может знать, что творится в душе и голове другого человека. А ей это оказалось по силам! Да, он раскрывает тайны, но не с помощью магической силы, а благодаря умению наблюдать и разгадывать малейшие изменения — в тембре голоса, выражении лица, характере жестов. Сам он никогда не выдавал себя такими неосторожными уликами. Но Лейла что-то разглядела. Он чем-то себя выдал!
Исмал не любил все эти «что-то» и «чем-то», говорившие о том, что он теряет над собой контроль. Когда-то, десять лет том; назад, любовь к женщине ослабила его волю и разум, и он до сих пор за это расплачивается. Больше он так рисковать не станет. Для приличия он придет на похороны. А потом вернется на континент и постарается забыть Лейлу.
— Нет, я не любопытен. Дело сделано, проблемы больше нет, и я доволен, — сказал он вслух.
Глава 4
Похороны Фрэнсиса состоялись на следующий день после слушания дела о его смерти. После них граф Эсмонд вместе с остальными приехал в дом Боумонтов. Он выразил свои соболезнования и любезно предложил оставить с Лейлой Ника до тех пор, пока Демптоны не найдут себе новых хозяев.
Лейла вежливо отклонила предложение графа. Его речи и манеры были безупречны — не слишком холодны и не сверхсердечны, но исходивший от него холод был настолько ощутим, что казалось, будто между ними была стена изо льда.
Когда Лейла начала объяснять, что один из слуг Эриара временно останется в ее доме, Дэвид и Фиона стали настаивать на том, чтобы прислать кого-нибудь из своих слуг. Фиона разозлилась на Дэвида, когда герцог Лэнгфорд, стоявший рядом и беседовавший с лордом Квентином, позволил себе высказать свое мнение.
— У слуги графа Эсмонда была целая неделя, чтобы ознакомиться с вашими требованиями, миссис Боумонт. Его присутствие в доме окажется менее разрушительным — в любом смысле. Вы и так пережили слишком много.
— Совершенно верно, — поддержал герцог Квентин. — Полагаю, это было бы самое простое решение.
Лейла уловила вспышку не то бешенства, не то презрения в глазах Эсмонда, но не успела ответить. Он опередил ее.
— Разумеется, — ответил он по-французски. — В любом случае я в скором времени собираюсь вернуться в Париж, так что Ник сможет последовать за мной, как только ваши домашние дела будут улажены.
Лейла взглянула на Эндрю и тот кивнул. В этом не было ничего удивительного: никто не смел противоречить герцогу Лэнгфорду. Дэвид отвернулся. Даже Фиона и та попридержала свой острый язычок.
Однако Лейла, вздернув подбородок, встретилась с загадочным взглядом Эсмонда и сказала:
— Мое желание, очевидно, не в счет. Тем не менее я сожалею, но я не воспользуюсь вашим великодушием.
Эсмонд ограничился каким-то вежливым, типично французским, замечанием и вскоре попрощался.
Но после его ухода Лейла почти физически ощутила холод и нечто ужасно похожее на отчаяние. Впервые после той далекой ночи в Венеции она почувствовала себя безнадежно одинокой и потерянной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88