ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Тут пришел человек с секирой, — продолжал Сигурд Буессон, — и встал перед Вагном и сказал: «Знаешь, кто я такой?» Вагн посмотрел на него, но ничего не ответил, потому что был очень измучен. А тот продолжал: «Я Торкель Глина, и ты помнишь, наверное, что обещал убить меня и лечь с моей дочерью Ингеборг». Он сказал правду, потому что Вагн действительно дал такой обет перед походом, когда услыхал, что дочь Торкеля — самая красивая девушка в Норвегии и к тому же одна из самых богатых. «Но теперь, — широко ухмыльнулся Торкель Глина, — скорее похоже на то, что это я тебя убью». Вагн чуть улыбнулся в ответ: «Еще не все йомсборгские викинги убиты». «Но скоро будут, — сказал Торкель, — и я сам позабочусь, чтобы это было сделано честь честью; ты увидишь, как все твои люди падут от моей руки, а потом и сам немедля последуешь за ними». Тут Торкель подошел к другому концу бревна и стал рубить головы пленникам, одному за другим, как они сидели; секира у него была хорошая, и он работал чисто, так что второго удара уже не было нужно. И мне сдается, что те, кто видел это, не могли сказать иного, нежели что люди Вагна и Буи хорошо держались перед смертью. Двое, что сидели недалеко от меня, толковали о том, что чувствует человек сразу после того, как ему отрубят голову, и оба сошлись, что такое нельзя знать заранее. Один сказал: «Вот у меня в руке пряжка, и если я буду еще что-то чувствовать после того, как лишусь головы, я воткну ее в землю». Торкель подошел к нему и когда ударил, пряжка тут же выпала из руки викинга. Теперь оставалось еще два человека до того, как Торкелю подойти ко мне.
Сигурд сын Буи улыбнулся слушателям, сидевшим молча и в напряжении, поднял кружку и сделал большой глоток. Король Харальд сказал:
— Я гляжу, голова у тебя цела и, судя по бульканью, горло тоже в порядке, но если считать по тому, как у тебя там все сидели на бревне, то трудно понять, как тебе удалось спасти обе эти вещи, какой бы длины ни были твои волосы. Вот это назову я хорошим рассказом, но только не заставляй нас ждать его продолжения.
Все думали так же, как король Харальд, и Сигурд Буессон продолжал:
— Когда я сидел на том бревне, я боялся не многим больше других; но обидным мне казалось умереть, не успев сделать ничего такого, о чем можно было бы потом рассказать. Поэтому я сказал Торкелю, когда он подошел: «Мне жаль моих волос, я не хочу, чтобы они замарались кровью». Потом я отбросил их назад, и человек, который шел следом за Торкелем, — потом говорили, будто это его зять, — зашел сзади и намотал мои волосы себе на руки и сказал Торкелю: «Теперь руби!» Тот размахнулся, и в тот же миг я дернул головой вперед как можно резче, так что секира прошла между моей головой и Торкелевым зятем и отсекла ему обе кисти. Одна осталась висеть у меня на волосах.
Все в зале разразились хохотом, и Сигурд сам засмеялся и продолжал:
— Вы хорошо смеетесь, но это ничего в сравнении с тем, как смеялись норвежцы, когда увидали, как Торкелев зять повалился на землю, а Торкель стоял уставясь на него с вытаращенными глазами; некоторые даже попадали от хохота. Ярл Эрик подошел ко мне и сказал: «Кто ты такой?» Я ответил: «Сигурд мое имя, я сын Буи, и покуда не все йомсборгские викинги убиты». Ярл сказал: «Заметно, что ты родня Буи; хочешь, я подарю тебе жизнь?» «От такого человека, как ты, я ее принимаю», — ответил я. И с меня сняли веревку. Но Торкелю такое не понравилось, и он закричал: «Ах вот как теперь все повернулось? Тогда я лучше не стану медлить с Вагном». С этими словами он поднял секиру и кинулся к другому концу бревна. Но один из людей Вагна, Скарде, сидел от Вагна четвертым, и ему показалось несправедливым, что Вагна зарубят прежде его. Поэтому он бросился наземь со связанными ногами, когда Торкель уже подбегал к Вагну, и прямо перед ним упал ничком. Вагн наклонился и схватил его секиру, и не осталось в нем ничего от усталости, когда он обрушил ее на голову Торкеля. «Это была половина обета, — сказал Вагн, — и покуда не все йомсборгские викинги убиты». Норвежцы засмеялись еще пуще, и Эрик Ярл спросил: «Хочешь, я подарю тебе жизнь, Вагн?» «Хочу, — отвечал Вагн, — если все мы ее получим». «Да будет так», — сказал ярл, и всех освободили. Двенадцать человек нас осталось в живых с того бревна.
Сигурд услышал много похвал за свой рассказ, хвалили и то, как он извлек пользу из своих длинных волос. За столом пошли разговоры о том, что он поведал, и о его собственном везенье и удаче Вагна; а Орм сказал Сигурду:
— Многого из того, что известно всем, не знаем мы с Токе, поскольку мы пробыли так долго вдали от страны. Где теперь Вагн, и что с ним сталось после того, как он живой ушел с того бревна? Из твоего рассказа мне показалось, что его удача больше, чем чья-либо, о ком мне еще приходилось слышать.
— Это верно замечено, — отвечал Сигурд, — и удача его не стоит на месте. Он пришелся по сердцу Эрику Ярлу, и спустя какое-то время отыскал дочь Торкеля Глины и нашел ее еще красивее, чем ожидал; и она оказалась не прочь помочь ему осуществить другую половину обета, и теперь они поженились и хорошо живут. Он собирается воротиться с нею на Борнхольм, как только у него будет на это время, но судя по последним вестям от него, он пока еще в Норвегии, и жалуется, что долго еще не сможет оттуда уехать. Потому что получил в приданое так много дворов и к тому же столько всякого добра, что никак не продаст все это по хорошей цене, а продавать без нужды по дешевке у Вагна не в обычае.
— Есть одна вещь в твоем рассказе, которую я никак не уразумею, — сказал Сигурду Токе, — это ларец твоего отца Буи, который он взял с собой на борт. Ты его достал, прежде чем покинул Норвегию, или его выудил кто-то другой? Если он все еще лежит на дне, я уж знаю, что сделаю, если попаду в Норвегию, — я проверю кошкой все дно, потому что серебро Буи стоит таких хлопот.
— За этим ларцом охотились многие, — сказал Сигурд, — и норвежцы, и те, что уцелели из людей Буи. Многие ловили крючьями, но ничего не выловили, а один человек с Вика нырнул туда с веревкой и с тех пор его не видели. После этого все решили, что Буи из тех, что сумеет позаботиться о своих сокровищах и на дне, и будет крут с любым, кто посмеет на них посягнуть. Ибо он был человеком сильным и весьма привязанным к своему серебру. А знающие люди сходятся в том, что сила вышних превосходит силу живущих; так может статься и с Буи, хотя он и не вверху, а наоборот на морском дне, рядом со своим ларцом.
— Жалко серебра, — сказал Токе, — но ясно, что даже самый отважный человек ни за что не согласится угодить в объятия Буи Толстого на морском дне.
Тем и окончился этот вечер, а на следующий король пожелал услышать о приключениях Стюрбьёрна у вендов и куршей. Стюрбьёрн сказал, что сам он рассказчик неважный, и слово держал исландец из его дружины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138