ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Они радовались, думая о богатствах, которые уже считали своими, и исполнились гнева, когда день шел за днем, но никто не приходил сдаваться и не приносил обещанной дани. Тогда они подошли к Мэлдону и подожгли частокол со стороны реки и взяли город штурмом и разграбили его, и пожалели потом, что многое сгорело и мало досталось им. С этих пор они решили быть с огнем поосторожнее, ибо хотели богатства, а не разорения, теперь они принялись собирать лошадей со всей округи, чтобы быстро появиться в тех местах, где их не ждут. Вскоре во все стороны помчались отряды, и многое привезли в лагерь, и страх перед ними по всей стране был столь велик, что после Бюрхтнота не нашлось хёвдинга, что захотел бы встретиться с ними в бою. Пленные говорили, будто король Этельред сидит бледный за крепостными стенами и бормочет молитвы вместе со священниками и не знает разумного средства.
В Мэлдонской церкви, сложенной из камня, спрятались люди, перебравшиеся во время штурма на колокольню, и священники, и женщины; они завалили за собой проход камнями, чтобы никто не мог до них добраться. Среди норманнов прошел слух, что там, наверху колокольни, много сокровищ, и многие пытались выгнать оттуда людей и выяснить, что там у них есть. Но ни огнем, ни оружием не смогли ничего сделать, а у сидевших в башне была с собой еда и питье, и они пели псалмы и казались довольными. Когда норманны подошли к башне потолковать с ними как следует, и уговорить их спуститься вниз и отдать свои сокровища, то на их головы посыпались камни, проклятия и нечистоты, и наверху громко выражали свою радость, когда попадали в цель. Все викинги сходились в том, что нет ничего досаднее, чем церкви и их башни.
Йостейн, человек жестокий и охочий до сокровищ, сказал, что не' видит иного средства, надо собрать всех пленников перед церковью И убивать их одного за другим, покуда те наверху не сдадутся. Некоторые поддерживали его, ибо уважали за мудрость, но Гудмунд и Торкель нашли, что такое не подобает воинам и мало поможет делу. Лучше, сказал Торкель, попробовать хитрость: он хорошо знал священников и умел себя держать с ними так, чтобы добиться желаемого.
Он велел оторвать большой крест от церковного алтаря. Двое принесли его, и Торкель встал под башней и крикнул, что ему нужны священники для раненых, а еще больше — чтобы наставить его самого в христианской вере. В последнее время он почувствовал к этому сильную охоту. А поступит он с ними так, как если бы был уже христианином, и отпустит всех, кто укрылся в башне, целыми и невредимыми.
Едва он закончил, как с башни полетел камень и ударил его в левый локоть, позади щита, так что он повалился навзничь со сломанной рукой. Двое рядом бросили крест и кинулись к нему, слышно было, как ликуют в башне. Йостейн, стоявший и видевший все это, вымолвил наконец, что не так все просто с военными хитростями, как воображают себе иные безрассудные молодые люди.
Тут всех людей Торкеля охватила ярость оттого, что нанесен урон их вождю, им стрелы градом посыпались в бойницы башни. Но толку от этого не было, и положение делалось уже щекотливым. Орм рассказал, как люди Альмансура выкуривали христиан из колоколен, и это решили попробовать немедля. Хворост и сырую солому навалили и в самой церкви, и вокруг башни, и подожгли, но башня была высокая и большую часть дыма ветром относило прочь; наконец все устали и решили выждать, покуда наверху не проголодаются.
Торкель был удручен своей неудавшейся хитростью и боялся услышать колкости по этому поводу. Плохо к тому же, говорил он, что ему нельзя поездить с другими по округе и поживиться, а надо сидеть в этом Мэлдоне и стеречь лагерь, и хорошо бы кто-нибудь, кто владеет лекарским умением, поглядел бы его увечье. Орм тоже подошел к нему, сидевшему у костра с перебитой рукой и пившему горячее пиво, и многие щупали его руку, но не могли взять в толк, как следует накладывать лубок.
Торкель морщился, когда прикасались к руке, и сказал, что довольно с него лекарей и что пусть перевяжут ему руку хоть с лубком, хоть без него.
— И теперь сделалось по моим словам, и мне правда нужен священник, ибо в таких делах они понимают.
Орм кивнул, сказав, что священники — отличные лекари: после Йоля у короля Харальда, где он получил увечье потяжелее, чем теперь У Торкеля, его выходил священник, и он ему тоже теперь нужен, не меньше чем Торкелю, сказал он, ибо хоть и не сильным был удар палицы ему по черепу, он все же причинил, видно, какой-то вред, так что порой ему кажется, что у него в голове что-то поломалось.
— Я считаю тебя умнейшим из моих хёвдингов, — сказал ему Торкель, когда они были наедине, — и даже лучшим из воинов, с тех пор как погиб Фаравид, но столь же ясно, что ты легко падаешь духом, едва что-нибудь приключится, даже если беда невелика.
— Дело в том, — сказал Орм, — что я — человек, покинутый удачей. Прежде удача моя была велика, и я оставался невредим, пережив больше прочих, и во всем добивался успеха. Но после того, как я вернулся с Юга, все стало против меня, так что я лишился золотой цепи и своей невесты и человека, с которым мне было всего лучше, а в бою случилось так, что я получил удар, даже не успев обнажить меч. А когда дал совет выкурить этих из башни, то и тут ничего не удалось.
Торкель заметил, что видывал и больших неудачников, нежели Орм, но Орм покачал головой и велел Раппу вести своих людей грабить окрестности, а сам остался с Торкелем в городе и сидел большей частью один, погруженный в свои печали.
Однажды утром на башне зазвонили колокола, и сидевшие там громко запели псалмы, так что осаждавшие крикнули им, что там за шум. У тех больше не осталось камней, чтобы швыряться в язычников, и они крикнули в ответ, что нынче Троица и что это радостный для них день.
Все удивились такому ответу, и некоторые спросили, чему же они радуются и как у них дела с мясом и пивом.
Они отвечали, что с этим так, как и должно было бы быть, и все же они радуются, что Христос на небесах и Он им поможет.
Люди Торкеля жарили жирных баранов на кострах, и запах жаркого проникал в башню, где все сидели голодные. Им кричали, чтобы они вели себя как разумные люди и спустились вниз и отведали жаркого, но те не обратили внимания на эти слова и снова запели.
Торкель и Орм сидели, ели и слушали пение, доносившееся с колокольни.
— Они поют более хрипло, чем обычно, — сказал Торкель. — У них уже сохнет в горле. Теперь уже недолго ждать, когда они спустятся, раз у них кончилось питье.
— Им еще хуже моего, и все-таки они поют, — ответил Орм, скорбно глядя на отличный кусок баранины, прежде чем сунуть его в рот.
— Потому что, сдается мне, — сказал Торкель, — ты не годишься в певцы на колокольне.
В середине того же дня вернулся из похода Гудмунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138