ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Нет, не самого приятного собеседника заполучила она на этот раз. Он не произнес еще и слова, а следователь уже знала, интуитивно поняла, что разговор предстоит непростой. Взгляд - острый, лишь на мгновенье полыхнувший откровенной неприязнью и тотчас угасший, словно выключенная лампочка фонарика, ставший стеклянно безразличным, - такой взгляд был ей хорошо знаком. Этот человек лишь прикидывается опустившимся, обезличившимся бомжем, сказала она себе. Он умеет владеть собой, он настроен на жестокую борьбу. Значит, и мне надо быть готовой к тому, что передо мной вероятный преступник, быть может, изворотливый, многоопытный и умный. Как ни старается он сейчас натянуть на физиономию маску дебила, первый же взгляд выдал его с головой. Но пусть он не догадывается об этом. Пока.
Ларина быстро, крупным, размашистым почерком заполнила первые строки протокола, касающиеся ее самой, даты и места допроса, и оторвала ручку от бумаги.
- Фамилия, имя, отчество?
- Мое?
- Ваше, разумеется. Меня зовут Ларина Анна Сергеевна. А вас?
- Ну, Иванов... Петр... Сидорович.
Так, сказала себе Анна, понятно: настроился играть в комедийном ключе. Она обежала равнодушным взглядом лицо бомжа, исхудавшее, с выпирающими скулами, без какого-либо следа бровей, напоминающее детский рисунок - точка, точка, два крючочка... Темная, чуть извилистая прорезь рта с потрескавшимися губами, черные точки ноздрей, обритая голова с грязными оттопыренными ушами, утолщенный кончик носа, почти кругляш, безвольный, чуть загнутый подбородок...
И запрятанные под голыми надбровьями синие глаза - сейчас они неподвижные, тупые, похоже, он нарочно выпучивает их, чтобы выглядеть законченным придурком. Не поймай она тот взгляд...
- При задержании вы назвали себя Сидоровым. Как понимать?
- Да хоть как... Один леший.
- И все-таки? Ваша настоящая фамилия?
- Пиши Сидоров, если больше нравится.
- Хорошо, Сидоров так Сидоров. Дата, место рождения?
- Мое?
Анна стиснула губы. Нет, не разозлишь, не старайся.
- Ваше. Перестаньте прикидываться дурачком, Сидоров. Не поможет.
- А я и есть дурачок. Это ты умная.
- Повторяю: год, число, место рождения?
Он задумался. Отквасил губы, поднял глаза на потолок, словно бы с трудом вспоминая.
- Эта... Как ее? Магаданская область, поселок Барачный... В пятьдесят вроде первом году... Ага, восьмого марта!.. Или нет?
- Вы что, не помните точно?
- Не-а... А чо помнить-то?.. Старый - и все тут.
- Ладно. Запишем пока это. Проверим. Но, Сидоров, учтите: за дачу ложных сведений вы несете ответственность перед Законом.
Ах, как это страшно, подумал он, разглядывая склонившуюся над протоколом молодую женщину. Надо же - от-вет-ствен-ность!.. Тебе, законница ты моя белокурая, наверняка кажется, что нет в жизни страшнее жупела, чем дышло ваших замечательных Кодексов, на которые чихать хотели все, у кого в кармане густо, а уж бомжи и подавно... Сколько ж тебе годков, милая, небось лет пять всего как с институтской скамьи? Интересно, замужем ты или еще в девицах? Вот и занятие у меня теперь есть на время допросов: попробую-ка раскусить тебя самое, как ты меня пытаешься. У тебя, бедняжки, вряд ли что путное выйдет, а я-то тебя так и сяк пощупаю. Как и положено мужику с вашей сестрой.
- Да, ознакомьтесь с вашими правами, - Ларина протянула через стол бланк протокола. - Вот с этим пунктом. Возьмите же!
- Не-а, - Сидоров мотнул головой, заслоняя глаза ладонью. - Не пойму я, сама прочитай, слышь?
- Обращайтесь ко мне на "вы", Сидоров, - В голосе Анны Лариной впервые промелькнуло раздражение. - Хорошо, слушайте. - Она медленно, акцентируя каждое слово, прочитала ссылку на статью 51-ю Конституции Российской Федерации, оставляющую за допрашиваемым право не давать показаний, которые могут быть использованы ему во вред. По лицу Сидорова нельзя было определить, понял ли он услышанное. Округлив глаза, он невидяще смотрел на шевелящиеся губы следователя и молчал.
- Поняли? Нет? Тогда скажу проще: вы можете не говорить о том, что вам, как вы считаете, может повредить.
Шелушащиеся губы Сидорова растянулись в длинной ухмылке.
- Ух ты!.. Зачем мне вредить? Не буду!.. Что я, чокнутый, что ль?
"Слава, трижды слава демократии! - злорадно подумал он. - Попляшешь ты у меня, девонька, с этой идиотской статьей Конституции".
- Продолжим, - сказала Ларина, расправляя листок протокола. - Сообщите о своем постоянном местожительстве...
Сидоров весело хрюкнул и даже зажмурился от удовольствия.
- Третья помойка слева от пятого чердака... Я путешествовать люблю, гражданин следовательница... Не задерживаюсь нигде.
- Семейное положение?
Какая невозмутимость, смотри-ка!.. Ну и нервы у барышни! Надобно бы ее расшевелить.
- Холостяшничаю... Где-то детки, может, плачут по мне, а жен своих я успел в дым позабыть. У вас-то, небось, муженек начальник, любит вас, красавицу такую, а я вот один-одинешенек...
Он с удовлетворением отметил, как досадливо порозовели напрягшиеся скулы, как нервозно дернулась авторучка в пальцах. Попал! И кажется, в больное место.
Разведена? Брошена? По крайней мере, матримониальная тема ей небезразлична.
- Отвечайте на вопросы кратко, без болтовни! Была ли прежде судимость?
- Так за что ж?! - Сидоров помотал головой, сверкнув плешинкой, заметной даже на бритом черепе. - Преступлениев не совершал, чистый я... Зря вы меня сюда засунули, обижаете... Ну что с того, что я ездю по стране? Кому мешаю? Дали б квартиру, не ездил...
Ларина сделала запись в протоколе, затем, подумав, быстро заполнила следующую графу и холодно взглянула на Сидорова.
- В соответствии с частью второй сто двадцать третьей статьи Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации официально объявляю вам, Сидоров, что вы подозреваетесь в убийстве гражданина Ходорова Феликса Михайловича, временно проживавшего в селе Тургаевка, улица Советская, 22-а. Основания для вашего задержания вполне достаточны, так что предупреждаю, что только ваши искренние...
Но он уже не слышал ее... Потрясение было слишком сильным, а главное - настолько неожиданным, что единственным, о чем он сейчас мог думать, было только это - не выдать себя, ни на миг не сбросить маску опустившегося туповатого бродяги, которая, как ему казалось, так естественно к нему приросла за эти недели скитаний... Где он промахнулся, чего он не предусмотрел?! Он был настолько уверен, что жалкого бомжа, задержанного за нарушение паспортного режима, вернее, за беспаспортность, за ничтожное, по сути, правонарушение, если не отпустят, то в худшем случае отправят в распределитель, удрать откуда ему не составит труда... Но подозрение в убийстве... Неужели у нее в руках какие-то улики, неужели пошли прахом все его старания ликвидировать этого ничтожного Ходорова, не оставив и малейших следов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32