Многие из обвинявшихся военспецов были освобождены из-под стражи прямо в зале суда. Однако, бывший царский генерал и барон В.Ф. Ольдерогге стараниями Тухачевского угодил в расстрельный подвал.
Это трагическое обстоятельство ярко характеризует личность Михаила Николаевича Тухачевского. Он не простил разноса, который учинил ему Ольдерогге, бывший в период Гражданской войны командующим Восточным фронтом.
Зимой 1920-го командарм 5-й Красной армии Тухачевский из-за гулянок в своем штабе прозевал окружение вверенной ему армии колчаковцами и едва не погубил свои войска (как позже он это сделал под Варшавой).
В конце концов этот «Красный Бонапарт» в июне 1931 года был назначен вместо Уборевича заместителем Наркома военмора и председателя Реввоенсовета, когда затянувшийся отпуск Ворошилова закончился. Восхождение Уборевича к вершинам власти закончилось, и он был отправлен командовать Белорусским военным округом, пойдя на понижение.
Удивительно, что то же самое не произошло с Тухачевским, который не был в хороших отношениях с Ворошиловым, однако неожиданно получил поддержку с его стороны.
Надо отдать должное Тухачевскому: он умел приноравливаться к различным людям и ситуациям. Возможно, такова была его установка на жизнь: используй все возможности для того, чтобы достичь своих целей; используй для этого самых разных людей, играй на их слабостях. А цель у него была, как показал весь его жизненный путь, подняться как можно выше по лестнице власти.
Весной 1918 года по рекомендации своего давнего приятеля, а тогда члена ВЦИК Н.Н. Кулябко и секретаря ВЦИК А.С. Енукидзе Тухачевский вступил в РКП(б), работая в военном отделе ВЦИК. Чуть позже он вошел в доверие к Троцкому. Это обстоятельство позволило ему в кратчайшие сроки сделать головокружительную карьеру. О некоторых его шагах на этом пути убедительно написал публицист-исследователь Г.В. Смирнов. Он привел телеграмму, посланную Тухачевским Кулябко 8 июля 1918 года: «Тщательно подготовленная операция Первой армии закончилась блестяще. Чехословаки разбиты и Сызрань взята с бою. Командарм 1-й Тухачевский».
«Из этой удивительной телеграммы следует, — продолжает Смирнов, — что, во-первых, Михаил Николаевич, прежде не командовавший даже ротой, не только легко справился с командованием армией, но и привел ее к победе через каких-нибудь двенадцать дней после вступления в командование. А во-вторых, что он первым, раньше всех других начал применять эпитет „блестящий“ в оценке своей собственной деятельности!
Каково же было мое удивление, когда через некоторое время в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» я прочитал: «В июне—июле 1918 года войска Восточного фронта вели оборонительные действия против мятежных чехословацких и белогвардейских войск… Попытка перехода Восточного фронта в августовское наступление не имела успеха…Сызрань была взята Красной Армией… лишь 3 октября 1918 года!».
Оказывается, командующий Восточным фронтом М.А. Муравьев разработал план, по которому армия Тухачевского должна была нанести по Сызрани отвлекающий удар, а по Самаре — главный. В начале операции Сызрань действительно взяли на несколько дней, а затем Муравьев изменил советской власти и вся операция захлебнулась.
Обстоятельно проанализировав восхождение Тухачевского на командные должности, Г.В. Смирнов приходит к выводу: «Стремление приукрасить события, представить себя в выгодном свете, пустить пыль в глаза было свойственно Михаилу Николаевичу не только в молодые годы. Оно сопровождало его на протяжении всей жизни и породило множество связанных с его именем легенд, вольно или невольно распространяемых, развиваемых и дополняемых многочисленными почитателями и биографами. Но стоит попытаться привести эти легенды в согласие с житейской логикой и здравым смыслом — и меркнет обаятельный образ блестящего военачальника, усиленно насаждаемый лукавыми или искренне заблуждающимися людьми…»
Уже после отстранения Троцкого от власти Тухачевский попытался разрабатывать стратегические планы агрессивных действий против Польши в духе идеи мировой революции. 28 марта 1927 года, находясь на посту начальника штаба РККА, Тухачевский писал военному атташе СССР в Германии Луневу о необходимости формировать красные вооруженные силы в треугольнике Киль—Бреслау—Штольп. Им следовало — по этому плану — не только соединиться с наступающими войсками РККА в Польше, но в первый период также отвлекать внимание Польши к ее западной границе. «При известных условиях, возможно, будет даже необходимо открытое наступление красных немецких формирований на польскую границу со стороны коридора с целью вызвать общие политические осложнения в Западной Европе».
Столь грандиозные геостратегические планы он предполагал осуществить в союзе с Германией, а также Италией и Венгрией.
В данном случае Тухачевский рассуждает не как военный, а как политик, причем недальновидный, упоенный собственными планами и не способный оценить реальную ситуацию. Возможно, ему не терпелось отомстить полякам за то сокрушительное поражение, которое они нанесли его армии в августе 1920 года. Кстати, тогда поражение Красной армии было во многом предопределено неспособностью Тухачевского реально оценивать обстановку и осмысливать поведение противника.
Вот, к примеру, что пишет о том эпизоде бывший генерал Г. Иссерсон (между прочим, поклонник Тухачевского): «Тухачевский по своей молодости и недостаточной еще опытности в ведении крупных стратегических операций в тяжелые дни поражения его армий на Висле не смог оказаться на должной высоте. В то время, как на Висле разыгрывалась тяжелая драма и когда обессиленные войска Западного фронта без патронов и снарядов, без снабжения и управления сверху дрались за свое существование, прижатые к восточно-прусской границе, Тухачевский со своим штабом находился глубоко в тылу. Все его управление ходом операции держалось на телеграфных проводах, и когда проводная связь была прервана, командующий остался без войск, так как не мог больше передать им ни одного приказа. А войска фронта остались без командующего и без управления. Весь финал операции разыгрался поэтому без его участия».
Самое удивительное, что даже поражения не помешали Тухачевскому получать повышение по службе. Его немецкий знакомый, генерал-майор К. Шпальке, по этой причине предполагал в нем «чрезвычайную способность подстраиваться, позволившую ему обойти стороной неисчислимые рифы в водовороте революции».
Заметим, что Тухачевский сумел «подстроиться» к Сталину, который утвердил его летом 1931 года заместителем председателя РВС СССР и начальником вооружения РККА.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Это трагическое обстоятельство ярко характеризует личность Михаила Николаевича Тухачевского. Он не простил разноса, который учинил ему Ольдерогге, бывший в период Гражданской войны командующим Восточным фронтом.
Зимой 1920-го командарм 5-й Красной армии Тухачевский из-за гулянок в своем штабе прозевал окружение вверенной ему армии колчаковцами и едва не погубил свои войска (как позже он это сделал под Варшавой).
В конце концов этот «Красный Бонапарт» в июне 1931 года был назначен вместо Уборевича заместителем Наркома военмора и председателя Реввоенсовета, когда затянувшийся отпуск Ворошилова закончился. Восхождение Уборевича к вершинам власти закончилось, и он был отправлен командовать Белорусским военным округом, пойдя на понижение.
Удивительно, что то же самое не произошло с Тухачевским, который не был в хороших отношениях с Ворошиловым, однако неожиданно получил поддержку с его стороны.
Надо отдать должное Тухачевскому: он умел приноравливаться к различным людям и ситуациям. Возможно, такова была его установка на жизнь: используй все возможности для того, чтобы достичь своих целей; используй для этого самых разных людей, играй на их слабостях. А цель у него была, как показал весь его жизненный путь, подняться как можно выше по лестнице власти.
Весной 1918 года по рекомендации своего давнего приятеля, а тогда члена ВЦИК Н.Н. Кулябко и секретаря ВЦИК А.С. Енукидзе Тухачевский вступил в РКП(б), работая в военном отделе ВЦИК. Чуть позже он вошел в доверие к Троцкому. Это обстоятельство позволило ему в кратчайшие сроки сделать головокружительную карьеру. О некоторых его шагах на этом пути убедительно написал публицист-исследователь Г.В. Смирнов. Он привел телеграмму, посланную Тухачевским Кулябко 8 июля 1918 года: «Тщательно подготовленная операция Первой армии закончилась блестяще. Чехословаки разбиты и Сызрань взята с бою. Командарм 1-й Тухачевский».
«Из этой удивительной телеграммы следует, — продолжает Смирнов, — что, во-первых, Михаил Николаевич, прежде не командовавший даже ротой, не только легко справился с командованием армией, но и привел ее к победе через каких-нибудь двенадцать дней после вступления в командование. А во-вторых, что он первым, раньше всех других начал применять эпитет „блестящий“ в оценке своей собственной деятельности!
Каково же было мое удивление, когда через некоторое время в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» я прочитал: «В июне—июле 1918 года войска Восточного фронта вели оборонительные действия против мятежных чехословацких и белогвардейских войск… Попытка перехода Восточного фронта в августовское наступление не имела успеха…Сызрань была взята Красной Армией… лишь 3 октября 1918 года!».
Оказывается, командующий Восточным фронтом М.А. Муравьев разработал план, по которому армия Тухачевского должна была нанести по Сызрани отвлекающий удар, а по Самаре — главный. В начале операции Сызрань действительно взяли на несколько дней, а затем Муравьев изменил советской власти и вся операция захлебнулась.
Обстоятельно проанализировав восхождение Тухачевского на командные должности, Г.В. Смирнов приходит к выводу: «Стремление приукрасить события, представить себя в выгодном свете, пустить пыль в глаза было свойственно Михаилу Николаевичу не только в молодые годы. Оно сопровождало его на протяжении всей жизни и породило множество связанных с его именем легенд, вольно или невольно распространяемых, развиваемых и дополняемых многочисленными почитателями и биографами. Но стоит попытаться привести эти легенды в согласие с житейской логикой и здравым смыслом — и меркнет обаятельный образ блестящего военачальника, усиленно насаждаемый лукавыми или искренне заблуждающимися людьми…»
Уже после отстранения Троцкого от власти Тухачевский попытался разрабатывать стратегические планы агрессивных действий против Польши в духе идеи мировой революции. 28 марта 1927 года, находясь на посту начальника штаба РККА, Тухачевский писал военному атташе СССР в Германии Луневу о необходимости формировать красные вооруженные силы в треугольнике Киль—Бреслау—Штольп. Им следовало — по этому плану — не только соединиться с наступающими войсками РККА в Польше, но в первый период также отвлекать внимание Польши к ее западной границе. «При известных условиях, возможно, будет даже необходимо открытое наступление красных немецких формирований на польскую границу со стороны коридора с целью вызвать общие политические осложнения в Западной Европе».
Столь грандиозные геостратегические планы он предполагал осуществить в союзе с Германией, а также Италией и Венгрией.
В данном случае Тухачевский рассуждает не как военный, а как политик, причем недальновидный, упоенный собственными планами и не способный оценить реальную ситуацию. Возможно, ему не терпелось отомстить полякам за то сокрушительное поражение, которое они нанесли его армии в августе 1920 года. Кстати, тогда поражение Красной армии было во многом предопределено неспособностью Тухачевского реально оценивать обстановку и осмысливать поведение противника.
Вот, к примеру, что пишет о том эпизоде бывший генерал Г. Иссерсон (между прочим, поклонник Тухачевского): «Тухачевский по своей молодости и недостаточной еще опытности в ведении крупных стратегических операций в тяжелые дни поражения его армий на Висле не смог оказаться на должной высоте. В то время, как на Висле разыгрывалась тяжелая драма и когда обессиленные войска Западного фронта без патронов и снарядов, без снабжения и управления сверху дрались за свое существование, прижатые к восточно-прусской границе, Тухачевский со своим штабом находился глубоко в тылу. Все его управление ходом операции держалось на телеграфных проводах, и когда проводная связь была прервана, командующий остался без войск, так как не мог больше передать им ни одного приказа. А войска фронта остались без командующего и без управления. Весь финал операции разыгрался поэтому без его участия».
Самое удивительное, что даже поражения не помешали Тухачевскому получать повышение по службе. Его немецкий знакомый, генерал-майор К. Шпальке, по этой причине предполагал в нем «чрезвычайную способность подстраиваться, позволившую ему обойти стороной неисчислимые рифы в водовороте революции».
Заметим, что Тухачевский сумел «подстроиться» к Сталину, который утвердил его летом 1931 года заместителем председателя РВС СССР и начальником вооружения РККА.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116