В три года девочка начала учиться играть на пианино. В четыре она аккомпанировала в церкви своему отцу, преподобному Джону Райсу.
В пять Конди уже читала. В школу ее не взяли — слишком маленькая. Тогда мама ушла с работы и полностью посвятила себя дочке, занималась с ней каждый день.
— Мои родители, — вспоминала Кондолиза, — мыслили стратегически. Они хотели, чтобы я была готова ко всему, что меня ждет в белом обществе.
Родители внушали девочке, что в один прекрасный день она может стать президентом.
Когда она училась в университете, один из преподавателей стал излагать теорию Уильяма Шокли о том, что белая раса генетически выше черной. В аудитории можно было насчитать всего два-три черных студента среди двухсот пятидесяти белых. Конди Райс встала и громко сказала:
— В этой аудитории я одна говорю по-французски. Я единственная, кто может играть Бетховена. Я лучше вас знаю вашу культуру. Чем же вы лучше?
Кондолиза собиралась стать профессиональным музыкантом, но поняла, что выдающаяся пианистка из нее не получится. Тогда она всерьез занялась политологией. Ее интересовал Советский Союз. Она получила докторскую степень в университете в Денвере под руководством профессора Йозефа Корбела — отца Мадлен Олбрайт, которая позднее стала государственным секретарем в правительстве Билла Клинтона.
Семья Корбелов бежала из Праги в Англию от нацистской оккупации. Йозеф Корбел был советником при чехословацком правительстве в изгнании. После войны он был назначен чехословацким послом в Югославии, затем представителем в ООН. Когда в 1948 году коммунисты взяли власть в Чехословакии, он попросил в Америке политического убежища и преподавал европейскую политику и историю.
В двадцать шесть лет Кондолиза Райс сама стала профессором в Стэнфордском университете. Но ее быстро пригласили на государственную службу — в аппарат комитета начальников штабов. Четыре года при Рейгане она занималась проблемами ядерного планирования.
В 1986 году в Стэнфордский университет приехал один из крупных специалистов в военно-политической сфере генерал Брент Скоукрофт. Он был еще помощником Генри Киссинджера в Белом доме. Скоукрофт хотел познакомиться с экспертами по разоружению. Непринужденная беседа проходила за обедом. Райс была единственной женщиной, единственной темнокожей и к тому же самой молодой среди присутствующих.
Брент Скоукрофт обратил внимание на то, что и как она говорит, и пригласил ее поработать в группе по внешней политике в Аспенском институте. Когда Буш-старший сделал Скоукрофта советником по национальной безопасности, тот взял с собой Райс. Молодая женщина руководила советским отделом в аппарате Совета национальной безопасности.
«Я остановил свой выбор на Конди, — вспоминал Скоукрофт, — потому что она глубоко знает советскую историю и политику, умеет объективно и сбалансированно оценивать происходящее, обладает острым умом, склонна к стратегическому и концептуальному мышлению. Она прошла стажировку в комитете начальников штабов и достаточно хорошо ориентировалась в современных военных делах. Она была очаровательна, вела себя непринужденно, но, когда ситуация требовала, могла быть тверда, как сталь».
Буш-старший верил в личную дипломатию. Часто говорил по телефону с лидерами других государств. Он побаивался эмоциональных и непредсказуемых политиков. Предпочитал солидных, надежных, с кем можно договариваться. Возможно, поэтому у Буша-старшего не сложились отношения с Ельциным.
Именно Кондолиза Райс организовала первую встречу оппозиционного политика Бориса Николаевича Ельцина с президентом Соединенных Штатов.
В сентябре 1989 года народного депутата СССР Ельцина пригласили в Соединенные Штаты читать лекции.
Американские достопримечательности, особенно магазины, произвели неизгладимое впечатление на будущего президента России. Заглянули в супермаркет, вспоминал его преданный помощник Лев Евгеньевич Суханов, стали искать глазами очередь — не нашли:
«Естественно, никто из обслуживающего персонала не знал о нашем прибытии и потому ни о какой „показухе“ не могло быть и речи. Ассортимент продовольственных товаров на тот момент составлял примерно тридцать тысяч наименований. Когда мы пошли вдоль рядов, глаза не знали, на чем остановиться. Я предполагал разное, но то, что увидел в этом супермаркете, было не менее удивительно, чем сама Америка. Кто-то из нас начал считать виды колбас. Сбились со счета…
Для нас с Борисом Николаевичем посещение супермаркета стало настоящим потрясением».
В самолете Ельцин задумался надолго. Не зря ведь в советские времена некоторые слабонервные люди после возвращения из высокоразвитой заграницы впадали в депрессию.
— До чего довели наш народ, — сокрушался Борис Николаевич. — Всю жизнь рассказывали сказки, всю жизнь чего-то изобретали. А ведь в мире все уже изобретено…
Но Ельцин не хотел выглядеть туристом. Ему принципиально важно было добиться, чтобы американские лидеры увидели в нем равного им политического деятеля и признали лидером оппозиции, способным конкурировать с Горбачевым.
Бориса Николаевича приняли государственный секретарь Джеймс Бейкер и некоторые сенаторы. Ельцина же интересовало только одно — состоится ли встреча с президентом Бушем?
Ельцин всегда умел произвести впечатление. На деловом обеде в Совете по внешней политике американские политологи стали его расспрашивать, с какими идеями он приехал в Соединенные Штаты.
Борис Николаевич, не моргнув глазом, ответил:
— Обо всем, что я с собой привез, я скажу самому Бушу. У меня есть что сказать вашему президенту, и я думаю, ему будет интересно встретиться со мной.
В реальности ничего особенного он Джорджу Бушу не сказал, но президент нашел время для встречи с гостем из России. Произошло это в самый трудный и неудачный для Бориса Николаевича день.
Утром ему предстояло выступать в Институте имени Дж. Гопкинса, а потом его ждали в Белом доме, причем до последнего момента неясно было, состоится встреча с президентом Бушем или нет.
В этот день Ельцин вел себя очень странно. Американцы объясняли это тем, что российский гость до самого утра дегустировал отборные сорта виски и не успел прийти в себя.
Помощники Ельцина объясняли все усталостью Ельцина, сменой часовых поясов и особенностями его организма.
Заботливый Лев Суханов писал: «Надо учитывать „специфику“ сна Ельцина. Первые часы он спит убойным сном. Затем пробуждается, и начинается двухчасовое бодрствование. Кстати, очень для него продуктивное. Мозг в эти часы работает особенно интенсивно, без помех. И когда он потом, перед самым утром, снова засыпает, то разбудить его можно только из пушки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
В пять Конди уже читала. В школу ее не взяли — слишком маленькая. Тогда мама ушла с работы и полностью посвятила себя дочке, занималась с ней каждый день.
— Мои родители, — вспоминала Кондолиза, — мыслили стратегически. Они хотели, чтобы я была готова ко всему, что меня ждет в белом обществе.
Родители внушали девочке, что в один прекрасный день она может стать президентом.
Когда она училась в университете, один из преподавателей стал излагать теорию Уильяма Шокли о том, что белая раса генетически выше черной. В аудитории можно было насчитать всего два-три черных студента среди двухсот пятидесяти белых. Конди Райс встала и громко сказала:
— В этой аудитории я одна говорю по-французски. Я единственная, кто может играть Бетховена. Я лучше вас знаю вашу культуру. Чем же вы лучше?
Кондолиза собиралась стать профессиональным музыкантом, но поняла, что выдающаяся пианистка из нее не получится. Тогда она всерьез занялась политологией. Ее интересовал Советский Союз. Она получила докторскую степень в университете в Денвере под руководством профессора Йозефа Корбела — отца Мадлен Олбрайт, которая позднее стала государственным секретарем в правительстве Билла Клинтона.
Семья Корбелов бежала из Праги в Англию от нацистской оккупации. Йозеф Корбел был советником при чехословацком правительстве в изгнании. После войны он был назначен чехословацким послом в Югославии, затем представителем в ООН. Когда в 1948 году коммунисты взяли власть в Чехословакии, он попросил в Америке политического убежища и преподавал европейскую политику и историю.
В двадцать шесть лет Кондолиза Райс сама стала профессором в Стэнфордском университете. Но ее быстро пригласили на государственную службу — в аппарат комитета начальников штабов. Четыре года при Рейгане она занималась проблемами ядерного планирования.
В 1986 году в Стэнфордский университет приехал один из крупных специалистов в военно-политической сфере генерал Брент Скоукрофт. Он был еще помощником Генри Киссинджера в Белом доме. Скоукрофт хотел познакомиться с экспертами по разоружению. Непринужденная беседа проходила за обедом. Райс была единственной женщиной, единственной темнокожей и к тому же самой молодой среди присутствующих.
Брент Скоукрофт обратил внимание на то, что и как она говорит, и пригласил ее поработать в группе по внешней политике в Аспенском институте. Когда Буш-старший сделал Скоукрофта советником по национальной безопасности, тот взял с собой Райс. Молодая женщина руководила советским отделом в аппарате Совета национальной безопасности.
«Я остановил свой выбор на Конди, — вспоминал Скоукрофт, — потому что она глубоко знает советскую историю и политику, умеет объективно и сбалансированно оценивать происходящее, обладает острым умом, склонна к стратегическому и концептуальному мышлению. Она прошла стажировку в комитете начальников штабов и достаточно хорошо ориентировалась в современных военных делах. Она была очаровательна, вела себя непринужденно, но, когда ситуация требовала, могла быть тверда, как сталь».
Буш-старший верил в личную дипломатию. Часто говорил по телефону с лидерами других государств. Он побаивался эмоциональных и непредсказуемых политиков. Предпочитал солидных, надежных, с кем можно договариваться. Возможно, поэтому у Буша-старшего не сложились отношения с Ельциным.
Именно Кондолиза Райс организовала первую встречу оппозиционного политика Бориса Николаевича Ельцина с президентом Соединенных Штатов.
В сентябре 1989 года народного депутата СССР Ельцина пригласили в Соединенные Штаты читать лекции.
Американские достопримечательности, особенно магазины, произвели неизгладимое впечатление на будущего президента России. Заглянули в супермаркет, вспоминал его преданный помощник Лев Евгеньевич Суханов, стали искать глазами очередь — не нашли:
«Естественно, никто из обслуживающего персонала не знал о нашем прибытии и потому ни о какой „показухе“ не могло быть и речи. Ассортимент продовольственных товаров на тот момент составлял примерно тридцать тысяч наименований. Когда мы пошли вдоль рядов, глаза не знали, на чем остановиться. Я предполагал разное, но то, что увидел в этом супермаркете, было не менее удивительно, чем сама Америка. Кто-то из нас начал считать виды колбас. Сбились со счета…
Для нас с Борисом Николаевичем посещение супермаркета стало настоящим потрясением».
В самолете Ельцин задумался надолго. Не зря ведь в советские времена некоторые слабонервные люди после возвращения из высокоразвитой заграницы впадали в депрессию.
— До чего довели наш народ, — сокрушался Борис Николаевич. — Всю жизнь рассказывали сказки, всю жизнь чего-то изобретали. А ведь в мире все уже изобретено…
Но Ельцин не хотел выглядеть туристом. Ему принципиально важно было добиться, чтобы американские лидеры увидели в нем равного им политического деятеля и признали лидером оппозиции, способным конкурировать с Горбачевым.
Бориса Николаевича приняли государственный секретарь Джеймс Бейкер и некоторые сенаторы. Ельцина же интересовало только одно — состоится ли встреча с президентом Бушем?
Ельцин всегда умел произвести впечатление. На деловом обеде в Совете по внешней политике американские политологи стали его расспрашивать, с какими идеями он приехал в Соединенные Штаты.
Борис Николаевич, не моргнув глазом, ответил:
— Обо всем, что я с собой привез, я скажу самому Бушу. У меня есть что сказать вашему президенту, и я думаю, ему будет интересно встретиться со мной.
В реальности ничего особенного он Джорджу Бушу не сказал, но президент нашел время для встречи с гостем из России. Произошло это в самый трудный и неудачный для Бориса Николаевича день.
Утром ему предстояло выступать в Институте имени Дж. Гопкинса, а потом его ждали в Белом доме, причем до последнего момента неясно было, состоится встреча с президентом Бушем или нет.
В этот день Ельцин вел себя очень странно. Американцы объясняли это тем, что российский гость до самого утра дегустировал отборные сорта виски и не успел прийти в себя.
Помощники Ельцина объясняли все усталостью Ельцина, сменой часовых поясов и особенностями его организма.
Заботливый Лев Суханов писал: «Надо учитывать „специфику“ сна Ельцина. Первые часы он спит убойным сном. Затем пробуждается, и начинается двухчасовое бодрствование. Кстати, очень для него продуктивное. Мозг в эти часы работает особенно интенсивно, без помех. И когда он потом, перед самым утром, снова засыпает, то разбудить его можно только из пушки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137