И вот уже самолет коснулся колесами травы аэродрома, замедлил ход и остановился. Я подтянулся на руках и выполз из кабины. У меня было желание как можно скорее осмотреть самолет. Но подоспевший комкор Герой Советского Союза Денисов приказал мне лечь на землю и ждать медицинской помощи.
И вот я лежу на операционном столе, куда меня принесли на носилках. Кто нес меня, не видел. Обожженные бензином глаза закрылись, и открывать их было больно. Я слышал, как врачи говорили: «Ножницы». А зачем ножницы, не мог понять. И тут почувствовал, что режут правый сапог, комбинезон и штаны на правой ноге. Открыли ногу, и врач сказал:
— Пять отверстий в ноге, а больше нигде нет. Одна пуля застряла, а остальные навылет.
После этого врач спросил меня:
— Нигде не чувствуете боли?
— Болит только нога, — ответил я ему. Вытащил хирург пулю и подал ее мне:
— Возьмите на память трофей.
— Выбросите ее в мусор, — сказал я.
…Прошли годы, нога зажила, а боль не прекращается, и только через 45 лет осколок сам вылез наружу.
Много времени пролетело после халхин— голь— ских событий, а все помнится до мелочей. Мне не забыть монгольские просторы, голубое небо и яркое-яркое солнце…
* * *
После выздоровления командование направило меня к новому месту службы — в 67-й истребительный авиационный полк на должность заместителя командира полка.
Здесь, в Молдавии, нам пришлось впервые вступить в бой с авиацией фашистской Германии.
С 10 по 20 июня 1941 года немецкие летчики вели активные полеты с пересечением нашей государственной границы, несмотря на предупреждающие действия советских самолетов.
Пришел воскресный день 22 июня. Многие командиры, предполагая, что в выходные ничего не случится, решили отдохнуть. Но не все так думали. Мы рассредоточили истребители нашего полка по аэродрому таким образом, чтобы взлететь сразу при нападении противника.
И вот перед рассветом послышался гул со стороны Румынии — появился разведывательный немецкий самолет. Наши летчики тут же взлетели и сбили его. За ним в небе показались 50 немецких бомбардировщиков. Все 30 истребителей нашего полка встретили фашистов в воздухе и сбили 18 фрицев. С нашей стороны был потерян 1 самолет. Беспорядочно сбросив бомбы, немцы ретировались восвояси. Предприняв в этот день еще два массированных налета, фашисты все же не добились успеха.
Так началась Великая Отечественная война, которая для меня длилась все годы до самого дня Победы 9 мая 1945 года.
Рождение группы
Год сорок третий, июль, аэродром Васильевский, а вернее, полевая площадка на восточном берегу неглубокой живописной реки Оскол в районе Курского выступа.
Мы сидим под разлапистым деревом невдалеке от самолетной стоянки: я, мои летчики и приехавший к нам Подгорный — командир авиакорпуса. Он высок, худощав, строен и молод: ему тридцать — тридцать один, не больше. Для генерала, командира корпуса, это немного. Вероятно, он где-то отличился, но мне об этом пока неизвестно.
— Знаете, как назовем вашу группу? — говорит командир авиакорпуса. — «Меч»!
Раньше у нас с генералом был разговор. Он решил создать специальную авиагруппу, резерв для решения важных и внезапно возникших задач, небольшую группу-кулак, которую можно бросить на выручку связанных боем подразделений, на их усиление, бросить туда, где надо сорвать удар вражеской авиации по нашим наземным войскам, в корне изменить обстановку в какой— то момент борьбы за господство в воздухе.
Честь организовать такую авиагруппу выпала мне, командиру полка. Приятно, но какая ответственность! Справимся ли? Вдруг опозоримся? Окажемся самыми что ни на есть рядовыми, обычными или, хуже того, будем биты в первой же схватке. Это будет провал не только тактический, но и психологический. Это будет моральное поражение.
Надо все глубоко продумать, все взвесить, оценить свои силы, возможности. Поразмыслив, я принял решение: в состав авиагруппы включить шестнадцать наиболее сильных летчиков. Две восьмерки, две наиболее маневренные группы. Неплохо бы и больше, но остальные еще недостаточно опытны.
Генерал разрешил подобрать из других полков, но я отказался. Не хотелось обижать своих летчиков, отсылать их в другие части в обмен на более сильных, более подготовленных. Не хотелось обижать командиров братских полков, отнимать у них лучших пилотов, ослаблять боеспособность их коллективов. Подумав, решил, что лучше всего иметь небольшую, но действительно крепкую группу своих, как говорят, доморощенных летчиков, которых уже изучил, лично проверил в бою и знаю, кто и на что способен.
Группа должна иметь отличительный знак, видный и броский. В нашем полку не принято малевать на бортах истребителей «ягуаров», «драконов» и «змей», означающих якобы символ победы. Лучше всего, подумалось мне, ярко-красный нос самолета от винта до кабины. Он будет как революционное знамя, символ борьбы за свободу трудового народа. Об этом сказал пилотам и техникам. Все со мной согласились.
Группе нужно не только имя. В понятии немцев мастерство воздушных бойцов, громкое имя и броский опознавательный знак группы неотделимы одно от другого. В авиагруппы германских военно-воздушных сил под названием «Мельдера», «Рихтгофен», «Удэт» входили отборные летчики-асы. Наши пилоты справлялись с ними успешно, но факт остается фактом: навредили они немало. Поэтому необычная раскраска наших машин и громкое имя, подкрепленное для начала парой эффективных ударов, воздействуют на фашистов психологически.
И последнее: став командиром особой группы, я остаюсь и командиром «полка. Как я смогу совместить эти две обязанности? Возможно, что особую группу в полном или неполном составе будут бросать с точки на точку, с одного участка фронта на другой. Какая польза полку, если я во главе восьмерки буду летать по фронту, и не слишком ли роскошной станет моя боевая жизнь: малочисленной группой, состоящей из лучших воздушных бойцов, командовать легче, проще, чем целым полком. Отсюда и вывод: в группе, кроме меня, командира, должен быть постоянный ведущий. Оценив боевые возможности наиболее опытных летчиков части, решил, что лучше всего на эту роль подойдет штурман полка капитан Матвей Зотов, зрелый воздушный боец, а его заместителем будет командир первой эскадрильи — лучшей в полку — Павел Чувилев.
Свое мнение я доложил командиру авиакорпуса. Он со мной согласился, решение утвердил, и мы обговорили детали, связанные с применением группы, ее управлением.
Неплохо, если группа получит другие, более совершенные истребители. Я имел в виду самолеты Як-3, они только что появились на фронте, легкие, скоростные, маневренные. Мы же летаем на Як-1, к тому же еще и потрепанных, не раз побывавших в воздушных боях и ремонтах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84