— Вот и хорошо, — прошептал Андроник. — Прошу, так вот и посидите...
Он снова нахмурился и, казалось, побледнел. Сделал шаг, приостановился, потом решительно направился в глубину комнаты и задул лампу. Фитиль другой лампы он привернул.
— Слишком светло, — прошептал он. — Только бы не напугать...
Вернулся к входной двери и широко ее распахнул. Проделывал он все это ни на кого не глядя; казалось, в комнате он один и готовится к встрече с кем-то... Остальные сидели затаив дыхание и потом шумно вздыхали, с трудом переводя его.
— Еще раз прошу вас, не шевелитесь. Все может случиться... Для вашего же блага...
Он говорил как будто для находившихся где-то неведомо где, не поднимая ни на кого глаз. Большими шагами ходил он по комнате и словно бы был недоволен тем, как расставлены в комнате стулья. На ходу он взял один стул и отнес в столовую. Вернулся, остановился почти на середине комнаты, потер себе лоб, по-прежнему не поднимая глаз, и вдруг решился: встал на одно колено и застыл, сложив обе руки на другом.
«Сейчас главный фарс и начнется», — подумал капитан, раздраженный дурацкими приготовлениями Андроника.
И все-таки вслух произнести это он не решился. Он оглядел своих сотоварищей. Стамате завороженно ждал, готовый поверить всему, что только перед ним ни разыграют. Девушки казались довольно сильно встревоженными и столь же заинтересованными. Доамна Замфиреску была в ужасе, домнул Соломон сидел как каменный. «Сколько же будет длиться эта комедия? — задался вопросом капитан. — Что ж, может, фарс и удастся, и тогда мы посмеемся от всего сердца».
Тут он обратил внимание, что Андроник к тому же еще что-то шепчет, по-прежнему оставаясь в странной, избранной им для себя позе. Капитан попытался понять, что же он такое говорит. Звуки были чрезвычайно странные. И слова словно бы не румынские. Слова со множеством гласных, долгих, тянущихся. И все-таки что-то Андроник выговаривал, и то и дело слышалось слово «змей». Колдовство, да и только... А вернее, только нелепый балаган... Мысли капитана Мануилэ как бы затуманились, когда он, повернув голову, увидел всех остальных, молчаливо дремлющих с бледными восковыми лицами.
9
Прошло несколько минут, но капитану Мануилэ казалось, что прошло их великое множество. Он изо всех сил боролся с дремотой, а на него все наваливалась и наваливалась неслыханная усталость, и веки, тяжелея, смыкались. Вдруг ему показалось, будто в комнате что-то переменилось. Полутьма словно бы разорвалась на два полотнища, и между ними легла на пол серебряная дорожка. Наверное, скрывавшаяся за облаками луна наконец заглянула в комнату, и ничего в этом не было удивительного.
«...Словно серебро ручья», — сонно вспомнила Лиза. Слова припомнились ей, когда она увидела ту же, что и капитан, серебряную ленту света, медленно стекающую на пол. Ее мысли, ее тоска были, оказывается, давними, детскими, еще с бульвара Паке, но сейчас она будто рассталась с ними. «Что же я делала столько времени? Когда успела стать взрослой, так ничего и не заметив? И мне никто ничего не сказал?..»
Андроник больше не шептал. Ждал и он. Лунный свет медленно подбирался к его ногам. Неужели и впрямь начинается колдовство?.. Дорина, не отводя глаз, смотрела на Андроника, словно забыв, что происходит все наяву. Что бы ни произошло сейчас, она бы не удивилась. Как во сне, любая встреча, любая нелепица показались бы ей естественными, обыкновенными. Она была вне досягаемости, ничего дурного не могло приключиться с ней, как во сне...
И вот естественно, обыкновенно в комнате появился змей, он прополз у них между ног, и никто не испугался. Только сердце упало и в груди стало пусто-пусто.
Большой серый змей полз медленно, и похоже было, что кольца у него одеревенели и разгибались с трудом. Полз он тяжело, но легко поднимал плоскую голову и так же легко опускал ее, как будто шел по следу.
Подполз к лунному озеру и приостановился, охмелев. А потом, раскачиваясь, подполз к Андронику. Казалось, серебряный свет околдовал и его: он двигался теперь с ленивым изяществом, и при каждом новом изгибе мерцала его темная чешуя. Дорине почудилось, будто змей направляется прямо к ней, и внезапное чувство ужаса разбило сонные чары. Она словно проснулась, а перед ней было что-то жуткое, на что невозможно было даже взглянуть, даже поднять глаза, — очнулась перед грозной, немыслимой опасностью. Приближающийся змей, он будто пил ее дыхание, с шумом гнал по жилам кровь, ослабляя плоть ужасом и трепетом неведомой еще любовной болезни. Странно смешивались в устрашающем танце ледяной мерцающей рептилии учащенное дыхание страсти и смерти.
— Иди, скорее иди! — услышала Дорина из дальнего далека голос Андроника.
Кого он зовет так властно? Вспыхнувшая кровь алым жаром окрасила щеки девушки, словно до нее донеслось самое сокровенное и самое запретное из слов. Ужас и отвращение обуревали ее с той же силой, с какой боролись в ее крови целомудрие и немыслимые желания.
— Где ты так задержался? — слышала она приглушенный голос Андроника.
Змей все ближе подползал к Андронику и, казалось, боролся с собственной робостью, не отваживаясь положить голову на раскрытую ладонь, которую протягивал ему юноша. И замер в испуге, в ожидании, но голова его беспрестанно подергивалась, словно пыталась выпутаться из сети чар.
— Иди, иди сюда, — повелительно звал его Андроник.
Лиза закрыла глаза, прижалась к стене, в любую секунду она могла потерять сознание от слабости и бессилия. Она видела, как змей положил голову на ладонь Андронику, и словно бы сама ощутила холод омерзительного прикосновения, как будто и в ее плоть глубоко проникла стрела противоестественной чужеродной плоти.
— Еще ближе! — воскликнул Андроник.
Дорина, хмелея все отчаянней, бледная, смотрела не отрывая глаз; никакие силы человеческие не могли уже вырвать ее из того невидимого круга, который сблизил ее с Андроником. Змей осторожно заструился по кисти, по руке и боязливо коснулся головой горла Андроника. Юноша схватил его правой рукой, сжал в кулаке и сказал, глядя ему в глаза:
— Отчего ты так робеешь? — и улыбнулся.
Мануилэ мало-помалу опоминался; он видел змея в руках Андроника, но происходящее так походило на сон, от которого он старался избавиться, что он даже не удивился. Широко раскрыв глаза, он оглядывал комнату. Бледные лица, которые он видел перед собой, его не встревожили. Но вот точно такой, как до этого, такой же точно и в этом хмельно болезненном сне, где им снится прогулка по озеру, и «LeMystиredeJйsus», которую он прочитал так поздно, — с поднятой правой рукой — Владимир. И вдруг лодка переворачивается, точь-в-точь как говорил Андроник на берегу, и бесшумно идет ко дну, словно сделана из синица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29