На первый взгляд ничего не изменилось. Вот отец спокойно сидит в своем кресле, а мама сначала присела на подлокотник, а потом перебралась в кресло рядышком. И разговаривали они, как и раньше, о вещах хорошо знакомых. Работа, погода, политика, ни намека на ту тревогу, которая так явственно ощущалась во время телефонного разговора. Правда, она не имела представления о полноте сексуальной жизни для ее родителей. Насколько она могла предположить, для мамы это было лишь эпизодическим исполнением супружеских обязанностей. Впрочем, вполне возможно, что сексуальная жизнь у них была настолько бурная, что приходилось опасаться за дорогую мебель в спальне. Кто знает…
Сара вздохнула. Итак, в течение вечера мама ни словом не обмолвилась о том, что ее тревожило. Она выбрала момент, когда Сара устроилась под одеялом и почти справилась со своей бессонницей.
– Сара? Сара, ты еще не спишь?
Какое-то время Сара притворялась, что спит, но потом обреченно поняла, что мама настроена решительно. Она покорно открыла глаза. Мама уселась на краю ее кровати и снова рассказала всю историю. Сара послушно выслушала, хотя все это уже знала из телефонного разговора. Но что она могла посоветовать? Не отправлять же маму в сексуальное сафари, чтобы она могла разобраться в своих сексуальных пристрастиях и оживить супружеский секс! Почему-то теперь те советы, которые она уверенно предлагала своим читательницам, перестали казаться абсолютно верными.
– Мама, а ты не пыталась просто поговорить с ним?
Мама была шокирована.
– Женщины моего поколения не заводят разговоры на такие… деликатные темы.
– Что ж, может быть, тебе следует стать первым исключением. Потом, чего ты боишься? За столько лет у вас должны были сложиться доверительные, прочные отношения. Не это ли основа счастливого брака?
Что она такое городит? Это не из ее книжки. Такие слова вполне мог бы произнести доктор Флемминг.
Она хорошо знала, что маме совсем не понравился ее совет. Вполне возможно, она выбросила его из головы немедленно, как только покинула спальню дочери. По крайней мере, Сара на это надеялась. Думать о том, что ее консервативные родители обсуждают свои сексуальные неудачи, – это не прибавит ей душевного покоя.
Но в последние дни она и так не знала душевного покоя. Она и припомнить не могла, как беззаботна она была до выхода книги, до встречи с Деннисом, до разлада в семье родителей. Наверное, это было здорово.
Но то время уже не вернешь, как бы она ни пыталась. Идиллия закончилась.
Мимо пробежал трусцой мужчина. Уже немолодой, лет пятидесяти с лишним. Он помахал ей, она улыбнулась и помахала в ответ. Ох, как бы ей хотелось сейчас пробежаться, почувствовать напряжение мышц, ощутить, как волосы развеваются за спиной. О чем она думает? Да она и двадцати метров не пробежит, согнется, задыхаясь, пополам и станет хватать ртом воздух. Она уже давным-давно решила про себя, что тише едешь – дальше будешь и что ходьба – это почти то же самое, что бег. Она также знала, что забивать голову мрачными мыслями – не значит решать сложную проблему. Иногда чем больше думаешь, тем дальше ты оказываешься от правильного решения.
Надо двигаться к дому, как бы ни хотелось ей вместо этого снять номер в отеле. Как раз сейчас Консуэла накрывает стол к ужину. Если учитывать, что после тех ребрышек она маковой росинки во рту не держала, хороший ужин ей не повредил бы. Но есть все равно не хочется. Слишком много тревожных мыслей ее одолевает. А если вспомнить, что Родни завел с Линдой какие-то таинственные отношения, то оснований для тревоги еще больше.
Вначале она была признательна Родни за то, что он организовал для нее выступление в утренней информационной программе. Ведь это значило, что ей не придется утром встречаться с матерью. Но когда она появилась в назначенное время в студии, оказалось, что Деннис тоже участвует в программе.
Она не могла бы твердо сказать, чего ей хотелось меньше – разговаривать с матерью или находиться в студии вместе с Деннисом. Выбор между молотом и наковальней.
Деннис, впрочем, выглядел не более счастливым, чем она. По крайней мере, до тех пор, пока он не поговорил с пожилым консервативным ведущим программы и не выяснил, что их взгляды на сексуальные проблемы полностью совпадают. Деннис тут же задрал нос и стал разговаривать с ней весьма самоуверенно. Сара подумала было, что неплохо было бы сообщить зрителям, что у этого ведущего не было секса лет десять, а также указать на явные признаки его гомосексуальности, но потом передумала. Ведущий и без того о ней невысокого мнения. Впрочем, какое ей дело? Почему ее так заботит, что подумает о ней этот пожилой недалекий мужчина? Что она, заброшенный подросток, тоскующий по родным в дорогой закрытой школе? Или все-таки ее гложет обида за то, что Деннис практически выставил ее из номера, наскоро удовлетворив свою похоть?
Она вздохнула. Ее знаменитое чувство юмора в последнее время не выручает ее.
Не подстегнуло ее и то, что мама наверняка смотрит программу вместе со своими приятельницами. Сара представила себе компанию благообразных леди, собравшихся вокруг телевизора с тонкими фарфоровыми кофейными чашечками в руках. Раньше Сара порезвилась бы вовсю, заставила бы воспитанных в старых традициях дам хвататься за сердце. А сейчас что-то не хочется.
По этой же причине она отказалась от лекции в загородном клубе. Если этот ведущий и мамины приятельницы для нее сегодня – пугающая аудитория, то можно только представить, что ожидало бы ее на лекции! Кроме того, Деннис преподаватель, лекции – его стихия, вот пусть он и выступает.
Трусиха, лениво подумала она. Ага, и ничуть не стыжусь этого.
Родни, конечно, был недоволен, и это пока что было единственным светлым моментом. Но она предпочла провести остаток дня, изводя придирками подрядчика, чем отдаться на растерзание чинных старух.
Казалось, в одно мгновение наступила ночь. Сумерки сгустились настолько, что она с трудом различала дорогу. Вынув руки из карманов, Сара вытянула их вперед и медленно двинулась к дому, надеясь не растянуться и не свернуть себе шею.
Добравшись до входной двери, она сняла туфли и пробралась в свою комнату, чтобы переодеться. Джинсы были все в пыли, а к одной брючине пристало что-то ужасно противное и вонючее. Если мама что и порицала больше, чем опоздания к столу, то только неопрятный внешний вид.
Она разделась и быстро приняла горячий душ. Потом положила на кровать чемодан, который она так и не удосужилась распаковать, и раскрыла его. Вот досада. Ничего приличного и чистого не осталось. Она же не может надеть к семейному ужину ничего из тех броских вещей, которые ей пришлось приобрести, чтобы соответствовать придуманному для нее образу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40