Медленно просунул руки глубже под ее свитер, и вот уже широкие ладони легли на упругие груди. Большими пальцами он потеребил соски, и девушка затрепетала всем телом. Соски напряглись, приподнялись навстречу ласкающим ладоням. Кеннет отстранился и вгляделся в несказанно прекрасное лицо.
— Замерзла? — шепотом спросил он.
— Вовсе нет, — возразила Шатти, расстегивая молнию на его джинсах. — Мне очень тепло.
Кеннет ощущал снедающее ее нетерпение точно свое, и больше всего на свете жаждал утолить ее желание. Он расстегнул лифчик и пальцами пробежался по манящим округлостям грудей. Да, любоваться ее обнаженным телом, как если бы дело происходило в каюте, он не мог, но этот недочет с лихвой искупало воображение. Отчего-то соблазнять полностью одетую Шатти казалось не в пример упоительнее, нежели нагую.
Кеннет обнял ее за талию и притиснул к мачте. Струящийся из иллюминатора свет озарял половину ее лица, вторая скрывалась в тени.
— Ты так прекрасна, — прошептал он, наклоняясь ниже и просовывая руки ей под юбочку.
Он понятия не имел, что такое заключено в этой плиссированной юбке, знал лишь, что предпочел бы ее любому сексапильнейшему нижнему белью. Кеннет провел ладонями по упругим ягодицам — их плавные изгибы были ему точно по руке. Холодный ветер взметнул юбку.
Господи, как же она не мерзнет! А Шатти словно не замечала буйства стихии. Она тихо постанывала под прикосновениями Кеннета, ласки которого становились все более дерзкими.
Вновь налетел леденящий ветер. Но вместо того чтобы остудить их желание, раздул его до неуемного пожара. Шатти подалась вперед, коснулась ладонью его живота, а затем рука ее скользнула ниже, к выпуклому бугорку под джинсами. Кеннет задохнулся от неожиданности. А настойчивые пальцы Шатти уже пробрались под плавки. Едва они легли на разгоряченную мужскую плоть, на Кеннета накатило желание такой силы, что он едва устоял на ногах.
Шатти ласкала его медленно и с наслаждением. Кеннет уже не только не сетовал на холод, отчасти даже радовался ему. Зимняя стужа обостряла чувства и проясняла голову. Будь на улице теплее, развязка наступила бы слишком быстро.
Кеннет уперся ладонями в мачту по обе стороны от ее головы, наслаждаясь каждым прикосновением холодных пальцев, упиваясь немыслимо приятными ощущениями, которые, как сам он хорошо знал, вечно длиться не будут.
О, как отчаянно ему хотелось овладеть девушкой, ощутить тепло ее влажного лона…
И, словно прочтя его мысли, Шатти замедлила темп.
— Пожалуй, нам понадобится… кое-что, — смущенно прошептала она.
— Может быть, одеяло? — поддразнил Кеннет и достал из заднего кармана серебристый пакетик.
Онемевшими от холода пальцами он разорвал фольгу и протянул содержимое девушке.
Шатти сама надела ему презерватив. Казалось бы, чего проще, но Кеннет затаил дыхание и попытался сосредоточиться на иных мыслях.
Шатти подняла взгляд.
— Люби меня, — прошептала она.
— Сначала я должен знать… — отозвался Кеннет.
— Что знать?
Кеннет с трудом перевел дыхание и наклонился ближе, к самому ее уху.
— Скажи, что никого другого в твоей жизни нет.
— Никого другого в моей жизни нет, — еле слышно выдохнула Шатти.
Последние остатки самообладания тут же оставили Кеннета. Он обхватил девушку за талию и чуть приподнял над палубой, заставляя обвить ногами свои бедра. Напрягшееся мужское естество теперь упиралось во влажную ткань трусиков, стремясь в жаркое, невероятно жаркое лоно. Кеннет отвел полоску ткани в сторону и медленно и осторожно подался вперед.
Шатти сдавленно вскрикнула и на мгновение зажмурилась. А Кеннет словно оцепенел.
Мысли его смешались, сердце гулко застучало, перед глазами поплыли круги. Он отчаянно хватал ртом воздух, в груди стеснилось, словно иссяк запас кислорода. Каждый наэлектризованный нерв его вибрировал, в воздухе потрескивали разряды. Краем сознания он понимал, что произошло нечто, чего быть вроде бы никак не могло. Но наслаждение было таким острым, что воспринималось изысканной мукой, и отказаться от него он был не в силах.
Шатти прошептала его имя, подбадривая, давая понять, что прекрасно осознает происходящее. И Кеннет, решившись, задвигался, крепче прижимая ее к мачте. Каждый новый натиск приближал его к апофеозу, казался упоительнее предыдущего. Молодой человек в жизни не испытывал ничего подобного. Но ему требовалось не только ее тело, а нечто большее, нечто гораздо более важное, чем физиология.
Шатти хватала ртом воздух, задыхаясь от не испытанного никогда ранее наслаждения. Но вот она застонала, пронзительно вскрикнула, выгнулась — и он подался вперед, зная, что финал близок.
А в следующее мгновение она обмякла всем телом, со вздохом прильнула к нему, затрепетала в экстазе. Вслед за ней пика блаженства достиг и Кеннет.
Как упорно старался он держаться от Шатти подальше! И только сейчас Кеннет Лэверок понял: это — судьба. И то, что он в нужный момент оказался в пабе, и то, что она оказалась без работы и без крова… Все это было лишь прелюдией к стихийному сближению под ясным зимним небом.
Расскажи ему кто про такое «развлечение» еще неделю назад, Кеннет счел бы это дикостью. Но теперь владелец «Морского ястреба» знал: как бы ни сложились их судьбы, воспоминание это он сохранит на всю жизнь: холодные ладони и жаркие губы, поскрипывающий над головою такелаж, плеск волн о корпус шхуны — и чистое, ничем не замутненное наслаждение.
Кеннет спрятал лицо у нее на груди и крепче прижал Шатти к себе, не желая разрывать связь столь интимную. Но холод уже пробирался под одежду, леденя тело.
— Надо бы пойти внутрь, — прошептала она, целуя Кеннета в шею. — Я замерзла.
— Вечно с тобою так, — поддразнил он. — Ты мерзнешь, а мне тебя согревать приходится всеми доступными способами.
Шатти захихикала, запустила пальцы в его черную шевелюру, игриво дернула за непослушную, упавшую на лоб прядь.
— Этот способ мне по душе, — проворковала она.
— И мне, — заверил Кеннет и тоже рассмеялся.
Держа ее на руках, он направился в свою каюту и едва не споткнулся на ступеньке. Шатти взвизгнула и крепче обняла его руками и ногами. Он захлопнул за собою дверь и бережно опустил драгоценную ношу на койку. Больше Шатти Арран не будет спать в каюте для экипажа.
Отныне и впредь постель у них — общая.
Глава 5
— Пора вставать, — сообщила Шатти, ложась на Кеннета сверху, стискивая ногами его бедра и прижимаясь к нему грудью. Она чувствовала, как бьется его сердце — ровно и сильно.
Кеннет недовольно застонал. Прошлым вечером, рухнув на койку, они поспешили избавиться от одежды и сполна изведать все восторги и удовольствия физической близости. Всю ночь занимались они любовью и заснули уже на рассвете, утомленные, ублаготворенные, слегка потрясенные силой своей страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Замерзла? — шепотом спросил он.
— Вовсе нет, — возразила Шатти, расстегивая молнию на его джинсах. — Мне очень тепло.
Кеннет ощущал снедающее ее нетерпение точно свое, и больше всего на свете жаждал утолить ее желание. Он расстегнул лифчик и пальцами пробежался по манящим округлостям грудей. Да, любоваться ее обнаженным телом, как если бы дело происходило в каюте, он не мог, но этот недочет с лихвой искупало воображение. Отчего-то соблазнять полностью одетую Шатти казалось не в пример упоительнее, нежели нагую.
Кеннет обнял ее за талию и притиснул к мачте. Струящийся из иллюминатора свет озарял половину ее лица, вторая скрывалась в тени.
— Ты так прекрасна, — прошептал он, наклоняясь ниже и просовывая руки ей под юбочку.
Он понятия не имел, что такое заключено в этой плиссированной юбке, знал лишь, что предпочел бы ее любому сексапильнейшему нижнему белью. Кеннет провел ладонями по упругим ягодицам — их плавные изгибы были ему точно по руке. Холодный ветер взметнул юбку.
Господи, как же она не мерзнет! А Шатти словно не замечала буйства стихии. Она тихо постанывала под прикосновениями Кеннета, ласки которого становились все более дерзкими.
Вновь налетел леденящий ветер. Но вместо того чтобы остудить их желание, раздул его до неуемного пожара. Шатти подалась вперед, коснулась ладонью его живота, а затем рука ее скользнула ниже, к выпуклому бугорку под джинсами. Кеннет задохнулся от неожиданности. А настойчивые пальцы Шатти уже пробрались под плавки. Едва они легли на разгоряченную мужскую плоть, на Кеннета накатило желание такой силы, что он едва устоял на ногах.
Шатти ласкала его медленно и с наслаждением. Кеннет уже не только не сетовал на холод, отчасти даже радовался ему. Зимняя стужа обостряла чувства и проясняла голову. Будь на улице теплее, развязка наступила бы слишком быстро.
Кеннет уперся ладонями в мачту по обе стороны от ее головы, наслаждаясь каждым прикосновением холодных пальцев, упиваясь немыслимо приятными ощущениями, которые, как сам он хорошо знал, вечно длиться не будут.
О, как отчаянно ему хотелось овладеть девушкой, ощутить тепло ее влажного лона…
И, словно прочтя его мысли, Шатти замедлила темп.
— Пожалуй, нам понадобится… кое-что, — смущенно прошептала она.
— Может быть, одеяло? — поддразнил Кеннет и достал из заднего кармана серебристый пакетик.
Онемевшими от холода пальцами он разорвал фольгу и протянул содержимое девушке.
Шатти сама надела ему презерватив. Казалось бы, чего проще, но Кеннет затаил дыхание и попытался сосредоточиться на иных мыслях.
Шатти подняла взгляд.
— Люби меня, — прошептала она.
— Сначала я должен знать… — отозвался Кеннет.
— Что знать?
Кеннет с трудом перевел дыхание и наклонился ближе, к самому ее уху.
— Скажи, что никого другого в твоей жизни нет.
— Никого другого в моей жизни нет, — еле слышно выдохнула Шатти.
Последние остатки самообладания тут же оставили Кеннета. Он обхватил девушку за талию и чуть приподнял над палубой, заставляя обвить ногами свои бедра. Напрягшееся мужское естество теперь упиралось во влажную ткань трусиков, стремясь в жаркое, невероятно жаркое лоно. Кеннет отвел полоску ткани в сторону и медленно и осторожно подался вперед.
Шатти сдавленно вскрикнула и на мгновение зажмурилась. А Кеннет словно оцепенел.
Мысли его смешались, сердце гулко застучало, перед глазами поплыли круги. Он отчаянно хватал ртом воздух, в груди стеснилось, словно иссяк запас кислорода. Каждый наэлектризованный нерв его вибрировал, в воздухе потрескивали разряды. Краем сознания он понимал, что произошло нечто, чего быть вроде бы никак не могло. Но наслаждение было таким острым, что воспринималось изысканной мукой, и отказаться от него он был не в силах.
Шатти прошептала его имя, подбадривая, давая понять, что прекрасно осознает происходящее. И Кеннет, решившись, задвигался, крепче прижимая ее к мачте. Каждый новый натиск приближал его к апофеозу, казался упоительнее предыдущего. Молодой человек в жизни не испытывал ничего подобного. Но ему требовалось не только ее тело, а нечто большее, нечто гораздо более важное, чем физиология.
Шатти хватала ртом воздух, задыхаясь от не испытанного никогда ранее наслаждения. Но вот она застонала, пронзительно вскрикнула, выгнулась — и он подался вперед, зная, что финал близок.
А в следующее мгновение она обмякла всем телом, со вздохом прильнула к нему, затрепетала в экстазе. Вслед за ней пика блаженства достиг и Кеннет.
Как упорно старался он держаться от Шатти подальше! И только сейчас Кеннет Лэверок понял: это — судьба. И то, что он в нужный момент оказался в пабе, и то, что она оказалась без работы и без крова… Все это было лишь прелюдией к стихийному сближению под ясным зимним небом.
Расскажи ему кто про такое «развлечение» еще неделю назад, Кеннет счел бы это дикостью. Но теперь владелец «Морского ястреба» знал: как бы ни сложились их судьбы, воспоминание это он сохранит на всю жизнь: холодные ладони и жаркие губы, поскрипывающий над головою такелаж, плеск волн о корпус шхуны — и чистое, ничем не замутненное наслаждение.
Кеннет спрятал лицо у нее на груди и крепче прижал Шатти к себе, не желая разрывать связь столь интимную. Но холод уже пробирался под одежду, леденя тело.
— Надо бы пойти внутрь, — прошептала она, целуя Кеннета в шею. — Я замерзла.
— Вечно с тобою так, — поддразнил он. — Ты мерзнешь, а мне тебя согревать приходится всеми доступными способами.
Шатти захихикала, запустила пальцы в его черную шевелюру, игриво дернула за непослушную, упавшую на лоб прядь.
— Этот способ мне по душе, — проворковала она.
— И мне, — заверил Кеннет и тоже рассмеялся.
Держа ее на руках, он направился в свою каюту и едва не споткнулся на ступеньке. Шатти взвизгнула и крепче обняла его руками и ногами. Он захлопнул за собою дверь и бережно опустил драгоценную ношу на койку. Больше Шатти Арран не будет спать в каюте для экипажа.
Отныне и впредь постель у них — общая.
Глава 5
— Пора вставать, — сообщила Шатти, ложась на Кеннета сверху, стискивая ногами его бедра и прижимаясь к нему грудью. Она чувствовала, как бьется его сердце — ровно и сильно.
Кеннет недовольно застонал. Прошлым вечером, рухнув на койку, они поспешили избавиться от одежды и сполна изведать все восторги и удовольствия физической близости. Всю ночь занимались они любовью и заснули уже на рассвете, утомленные, ублаготворенные, слегка потрясенные силой своей страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39