Остановившись, я с недоумением посмотрел на незнакомку.
— Просто встаньте в нее ногами, и все, — сказала она и улыбнулась.
Я последовал ее совету. Девушка уселась на табурет рядом и коснулась моей руки.
— Я Хильда, — проговорила она. — Мой дом у дороги. Было так интересно, когда миссис Ганвор сказала, что вы приехали. Мы не часто видим у себя луизианца, и к тому же дипломата. Вы, должно быть, ведете такую волнующую жизнь! Я думаю, вы поездили по свету! О, как бы я хотела побывать хотя бы в Египте, Австрии или Испании.
Она болтала и мыла меня так же спокойно, как бабушка, купающая своего пятилетнего внука. Если у меня и было слабое желание воспротивиться ее помощи, то оно быстро улетучилось. Я был столь же слаб, как и пятилетний ребенок, и было очень приятно, что это очаровательное создание массирует мне спину мочалкой, а в открытое окно заглядывает солнце и мягко колышет занавески теплый ветерок.
— …ваш несчастный случай, сэр? — я успел уловить последние слова и понял, что Хильда задала вопрос. Мне стало неловко. Было неприятно думать, что у меня было что-то вроде легкой потери памяти. Естественно, я забыл не все, но вот подробности последних дней я никак не мог вспомнить.
— Хильда, — обратился я к девушке, — человек, который доставил меня сюда, говорил ли он что-нибудь обо мне? Что-то о несчастном случае?
— Письмо! — Хильда вскочила, подошла к столу и вернулась с твердым квадратным конвертом.
— Доктор оставил это для вас, сэр. Я так разволновалась, что чуть не забыла о нем.
Я узнал письмо, открыл конверт, вытащил листок белой бумаги с отпечатанным на машинке текстом.
«Мистер Байард!
С чувством глубокого сожаления и выражением глубочайшего личного участия я подтверждаю этим Вашу отставку из Дипломатического Корпуса Его Величества Императора Наполеона V по состоянию здоровья…»
Там было еще что-то — о моей верной службе и преданности долгу, сожаления о невозможности устроить мне пышные проводы из-за того, что я еще не окончательно поправился, а также надежды на скорейшее выздоровление. Упоминалось также имя моего поверенного в Париже, который может ответить на все мои вопросы. Подпись в конце письма была мне абсолютно незнакома, но потом я, конечно, вспомнил — кто же не знает графа де Манина, заместителя министра иностранных дел в вопросах безопасности. Старина Риджи…
Я прочел письмо дважды, затем снова вложил его в конверт. Мои руки заметно дрожали.
— Кто вам его дал? — мой голос звучал хрипло.
— Это был доктор, сэр. Они привезли вас две ночи назад в карете, и господин доктор был очень заботлив в отношении вас, сэр. К сожалению, ваши друзья, сэр, очень спешили, им надо было еще успеть на пароход, идущий в Кале.
— Как он выглядел?
— Доктор? — Хильда снова принялась меня тереть. — Это довольно высокий джентльмен, сэр, хорошо одетый, с приятным голосом. Брюнет. Я видела его всего две-три минуты и в темноте не смогла как следует рассмотреть. — Она засмеялась. — Но я все же успела заметить, что глаза у него очень близко посажены.
— Он был один?
— Был еще кучер и второй джентльмен, не выходивший из кареты, но…
— А миссис Роджерс их видела?
— Всего несколько мгновений, сэр. Они ужасно спешили.
Хильда закончила купать меня, вытерла насухо, помогла надеть пижаму и лечь в постель. Мне хотелось еще о многом ее расспросить, но сон поборол меня.
В свое следующее пробуждение я почувствовал себя уже более нормально. Я встал с постели, добрался до шкафа, где обнаружил странный наряд, состоящий из узких брюк, рубашки с рюшами у горла и на манжетах и туфель с маленькими блестящими пряжками.
Но, конечно же, ничего странного в этом нет, уговаривал я себя. Просто очень модная и новая одежда — ярлык портного еще торчит из нагрудного кармана.
Я закрыл шкаф и подошел к окну. Оно было открыто, и послеполуденное солнце освещало горшки с геранью, стоящие на подоконнике. Внизу я увидел ухоженный садик, выложенную кирпичом дорожку, белый забор и вдалеке — купол церкви. В воздухе стоял запах свежескошенного сена. Я увидел Хильду, выходящую из-за угла с корзиной в руках. На ней была плотная юбка до щиколоток и деревянные красно-синие сабо. Она заметила меня и широко улыбнулась.
— Хелло, сэр! Вы уже выспались?
Она подошла ближе и подняла корзину, чтобы показать мне темно-красные помидоры.
— Правда хороши? Я несколько штук порежу вам на обед.
— Это будет замечательно! — постарался я воскликнуть как можно восторженнее. — А кстати, как долго я спал?
— В этот последний раз?
— Нет. Вообще.
— Ну, вы прибыли около полуночи. После того, как мы вас уложили, вы проспали весь следующий день и всю ночь и проснулись сегодня около полудня. После ванны вы снова уснули и спали до сих пор.
— А сколько сейчас времени?
— Около пяти вечера, — она засмеялась. — Вы спали так, как будто вам дали снотворное, сэр.
Я почувствовал, словно тяжелый груз свалился с моих плеч, как подтаявший снег с крутой крыши. Снотворное? Вот оно что! Меня опоили до предела!
— Я хотел поговорить с миссис Ганвор, — сказал я. — Где она?
— В кухне, сэр. Она готовит вам к обеду гуся. Мне сказать ей?
— Нет. Не надо. Я сейчас оденусь и отыщу ее.
— Сэр, вы уверены, что в состоянии?
— Я чувствую себя прекрасно, милая Хильда, — заверил я ее.
С этими словами я отошел от окна, раскрыл шкаф, все еще борясь с дремотой, которая наплывала на меня, словно туман. Одевшись, я пошел по коридору на звон посуды и оказался в кухне, где девочка-подросток мыла посуду, а миссис Ганвор разделывала гуся.
— О, да ведь это мистер Байард, — воскликнула она, увидев меня в дверях.
Я прошел вперед, оперся на стол, чтобы не упасть, и постарался не думать о шуме в голове.
— Миссис Ганвор, доктор не оставлял вам для меня никаких лекарств?
— Да. Конечно же, сэр, капли, которые, как он сказал, надо добавлять в суп, и белые порошки, которые надо добавлять в другие блюда.
— Дайте-ка мне их, миссис Ганвор! — приказал я. — Больше мне не давать никаких порошков и капель! Понятно?
Внезапно в голове у меня помутилось. Но усилием воли я все же попытался отогнать головокружение.
— Мистер Байард, вы еще недостаточно окрепли. Вам еще трудно ходить,
— мягко заметила миссис Ганвор.
— Мне нельзя лежать! Нельзя! Надо… ходить. Выведите меня наружу, пожалуйста.
Я почувствовал, как миссис Ганвор подхватила меня под руку, и услышал ее взволнованный голос. Я неясно ощущал, что передвигаю ноги, потом — прохладу вечернего воздуха. Я снова сделал пару глубоких вдохов, отгоняя туман в голове.
— Мне стало лучше, — прошептал я. — Походите со мной, пожалуйста, миссис.
— Может быть, вам лучше лечь в постель, сэр? — настаивала миссис Ганвор.
Но я, не обращая внимания на ее уговоры, продолжал передвигать ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Просто встаньте в нее ногами, и все, — сказала она и улыбнулась.
Я последовал ее совету. Девушка уселась на табурет рядом и коснулась моей руки.
— Я Хильда, — проговорила она. — Мой дом у дороги. Было так интересно, когда миссис Ганвор сказала, что вы приехали. Мы не часто видим у себя луизианца, и к тому же дипломата. Вы, должно быть, ведете такую волнующую жизнь! Я думаю, вы поездили по свету! О, как бы я хотела побывать хотя бы в Египте, Австрии или Испании.
Она болтала и мыла меня так же спокойно, как бабушка, купающая своего пятилетнего внука. Если у меня и было слабое желание воспротивиться ее помощи, то оно быстро улетучилось. Я был столь же слаб, как и пятилетний ребенок, и было очень приятно, что это очаровательное создание массирует мне спину мочалкой, а в открытое окно заглядывает солнце и мягко колышет занавески теплый ветерок.
— …ваш несчастный случай, сэр? — я успел уловить последние слова и понял, что Хильда задала вопрос. Мне стало неловко. Было неприятно думать, что у меня было что-то вроде легкой потери памяти. Естественно, я забыл не все, но вот подробности последних дней я никак не мог вспомнить.
— Хильда, — обратился я к девушке, — человек, который доставил меня сюда, говорил ли он что-нибудь обо мне? Что-то о несчастном случае?
— Письмо! — Хильда вскочила, подошла к столу и вернулась с твердым квадратным конвертом.
— Доктор оставил это для вас, сэр. Я так разволновалась, что чуть не забыла о нем.
Я узнал письмо, открыл конверт, вытащил листок белой бумаги с отпечатанным на машинке текстом.
«Мистер Байард!
С чувством глубокого сожаления и выражением глубочайшего личного участия я подтверждаю этим Вашу отставку из Дипломатического Корпуса Его Величества Императора Наполеона V по состоянию здоровья…»
Там было еще что-то — о моей верной службе и преданности долгу, сожаления о невозможности устроить мне пышные проводы из-за того, что я еще не окончательно поправился, а также надежды на скорейшее выздоровление. Упоминалось также имя моего поверенного в Париже, который может ответить на все мои вопросы. Подпись в конце письма была мне абсолютно незнакома, но потом я, конечно, вспомнил — кто же не знает графа де Манина, заместителя министра иностранных дел в вопросах безопасности. Старина Риджи…
Я прочел письмо дважды, затем снова вложил его в конверт. Мои руки заметно дрожали.
— Кто вам его дал? — мой голос звучал хрипло.
— Это был доктор, сэр. Они привезли вас две ночи назад в карете, и господин доктор был очень заботлив в отношении вас, сэр. К сожалению, ваши друзья, сэр, очень спешили, им надо было еще успеть на пароход, идущий в Кале.
— Как он выглядел?
— Доктор? — Хильда снова принялась меня тереть. — Это довольно высокий джентльмен, сэр, хорошо одетый, с приятным голосом. Брюнет. Я видела его всего две-три минуты и в темноте не смогла как следует рассмотреть. — Она засмеялась. — Но я все же успела заметить, что глаза у него очень близко посажены.
— Он был один?
— Был еще кучер и второй джентльмен, не выходивший из кареты, но…
— А миссис Роджерс их видела?
— Всего несколько мгновений, сэр. Они ужасно спешили.
Хильда закончила купать меня, вытерла насухо, помогла надеть пижаму и лечь в постель. Мне хотелось еще о многом ее расспросить, но сон поборол меня.
В свое следующее пробуждение я почувствовал себя уже более нормально. Я встал с постели, добрался до шкафа, где обнаружил странный наряд, состоящий из узких брюк, рубашки с рюшами у горла и на манжетах и туфель с маленькими блестящими пряжками.
Но, конечно же, ничего странного в этом нет, уговаривал я себя. Просто очень модная и новая одежда — ярлык портного еще торчит из нагрудного кармана.
Я закрыл шкаф и подошел к окну. Оно было открыто, и послеполуденное солнце освещало горшки с геранью, стоящие на подоконнике. Внизу я увидел ухоженный садик, выложенную кирпичом дорожку, белый забор и вдалеке — купол церкви. В воздухе стоял запах свежескошенного сена. Я увидел Хильду, выходящую из-за угла с корзиной в руках. На ней была плотная юбка до щиколоток и деревянные красно-синие сабо. Она заметила меня и широко улыбнулась.
— Хелло, сэр! Вы уже выспались?
Она подошла ближе и подняла корзину, чтобы показать мне темно-красные помидоры.
— Правда хороши? Я несколько штук порежу вам на обед.
— Это будет замечательно! — постарался я воскликнуть как можно восторженнее. — А кстати, как долго я спал?
— В этот последний раз?
— Нет. Вообще.
— Ну, вы прибыли около полуночи. После того, как мы вас уложили, вы проспали весь следующий день и всю ночь и проснулись сегодня около полудня. После ванны вы снова уснули и спали до сих пор.
— А сколько сейчас времени?
— Около пяти вечера, — она засмеялась. — Вы спали так, как будто вам дали снотворное, сэр.
Я почувствовал, словно тяжелый груз свалился с моих плеч, как подтаявший снег с крутой крыши. Снотворное? Вот оно что! Меня опоили до предела!
— Я хотел поговорить с миссис Ганвор, — сказал я. — Где она?
— В кухне, сэр. Она готовит вам к обеду гуся. Мне сказать ей?
— Нет. Не надо. Я сейчас оденусь и отыщу ее.
— Сэр, вы уверены, что в состоянии?
— Я чувствую себя прекрасно, милая Хильда, — заверил я ее.
С этими словами я отошел от окна, раскрыл шкаф, все еще борясь с дремотой, которая наплывала на меня, словно туман. Одевшись, я пошел по коридору на звон посуды и оказался в кухне, где девочка-подросток мыла посуду, а миссис Ганвор разделывала гуся.
— О, да ведь это мистер Байард, — воскликнула она, увидев меня в дверях.
Я прошел вперед, оперся на стол, чтобы не упасть, и постарался не думать о шуме в голове.
— Миссис Ганвор, доктор не оставлял вам для меня никаких лекарств?
— Да. Конечно же, сэр, капли, которые, как он сказал, надо добавлять в суп, и белые порошки, которые надо добавлять в другие блюда.
— Дайте-ка мне их, миссис Ганвор! — приказал я. — Больше мне не давать никаких порошков и капель! Понятно?
Внезапно в голове у меня помутилось. Но усилием воли я все же попытался отогнать головокружение.
— Мистер Байард, вы еще недостаточно окрепли. Вам еще трудно ходить,
— мягко заметила миссис Ганвор.
— Мне нельзя лежать! Нельзя! Надо… ходить. Выведите меня наружу, пожалуйста.
Я почувствовал, как миссис Ганвор подхватила меня под руку, и услышал ее взволнованный голос. Я неясно ощущал, что передвигаю ноги, потом — прохладу вечернего воздуха. Я снова сделал пару глубоких вдохов, отгоняя туман в голове.
— Мне стало лучше, — прошептал я. — Походите со мной, пожалуйста, миссис.
— Может быть, вам лучше лечь в постель, сэр? — настаивала миссис Ганвор.
Но я, не обращая внимания на ее уговоры, продолжал передвигать ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34