Так глубоко я нырял всего лишь один раз, в прозрачной воде Бермудского треугольника, когда надо мной сияло солнце тропиков, а голубое небо было покрыто облаками, похожими на чисто вымытых барашков. Цепляясь за это приятное воспоминание, я опустился на глубину двухсот футов.
Отдохнув еще немного, я снова ринулся вниз. Если верить Кармоди, то дно — на глубине тридцати пяти саженей, а стало быть, я уже должен скрести его носом. Поработав ногами, я проплыл еще примерно ярд…
Что-то коснулось моего тела, и я шарахнулся в сторону: это оказалось пышной веткой водорослей, которая слабо фосфоресцировала, излучая зелено-голубое сияние. Я достиг морского дна.
Я принял вертикальное положение, и ноги мои погрузились в мягкий ил. Высокий куст водорослей рос вертикально, видимо, здесь не было никакого течения. Вглядываясь во тьму, я не смог различить ничего, кроме призрачных морских растений, которые грациозно покачивались, потревоженные моим появлением. Я подумал, что если мне не шевелиться, замереть, они забудут о моем присутствии. Сейчас я медленно опущусь на мягкий ковер морского ила и буду отдыхать, наблюдая танец каких-то неведомых светящихся лент…
Тут я вспомнил предостережение: «Картины морского дна усыпляют». Я попытался двигаться, потом оставил эту попытку — слишком уж было тяжело, — потом подпрыгнул, заработал руками и ногами, чтобы сбросить дремоту, обволакивающую, словно теплое одеяло. Мне показалось, что я боролся довольно долго, пока не повис в воде, тяжело дыша.
Стрелка индикатора показала двести двенадцать футов глубины. Наслаиваясь на прежний шум, в ушах зазвенел еще какой-то высокий, поющий звук. Сияние циферблата как будто ускользало, уплывало от меня и грозило исчезнуть совсем… Я упустил из виду это единственное светящееся в темноте пятно, и вдруг вместо него замелькали разнообразные красочные пятна, они вертелись вокруг меня, словно расплавленная радуга, я закружился в их вихре, а они, сопровождая меня, пели зовущими сладкими голосами. Теперь я двигался меж высоких столпов холодного огня, я плыл к месту, куда нет доступа, — так бывает только во сне, когда душа, свободная от тела, устремляется к золотому сиянию…
Нет, что-то здесь не так… Нащупав колено, я нашел над ним кнопку и нажал. Теперь снова можно наслаждаться многоцветьем красок и райским пением…
Но тут в горле у меня появилась резкая боль, а нос словно Зажали горячими щипцами. Голова дернулась в сторону, я набрал воздуха, чтобы заорать, но вместо этого подавился. Заработав ногами и руками, я наконец ощутил свои конечности и посмотрел на часы. Оказывается, уже пятнадцать минут я дрейфовал без сознания.
Пение в ушах прекратилось, но его сменили удары сердца — невероятно гулкие. Вокруг царила кромешная тьма, исчезли даже водоросли. Да, «подвиг» мой с самого начала был безумием, а уж то, что творилось сейчас, казалось и вовсе сущим кошмаром. Хорошо бы всплыть, пожать руки своим товарищам, потом отправиться с ними в бар и выпить пару рюмок чего-нибудь покрепче. Все-таки Кармоди хороший парень, хотя и зарабатывает на жизнь не вполне легальным способом. Я бы стал его компаньоном, мы отправились бы в южные моря, где жить полегче, и забыл бы я, про эту свою призрачную цель.
Я потянулся к кнопке, ведающей подачей энергий для подъема наверх, но вдруг заметил нежное зеленоватое сияние, проникающее сквозь мрак.
Индикатор показывал, что я нахожусь на глубине в двести один фут. Отчаянно работая ногами, я направился к источнику света, но Проскочил мимо, видимо, отнесенный течением. Здесь вода была прозрачнее, мимо проплыла стайка мелких рыбешек, их серебряные бока сверкнули, попав в полосу света. Мне снова пришлось прибегнуть к водяному двигателю, сила которого помогла мне, преодолев течение, податься назад, навстречу источнику света.
Оказалось, сияние исходит из пещеры, куда ведет круглый вход четырех футов высотой, полуприкрытый воротами. Я тронул створки — за ними начинался туннель, теряющийся в перспективе. Протиснувшись в щель, я поплыл по этому туннелю.
Труба слегка изогнулась, уводя меня влево и немного вниз. Плывя по ней, я вспомнил о Кармоди, блаженствующем сейчас в шезлонге на палубе, в двухстах футах надо мной. Покуривая трубку, он иногда поднимает волосатую руку и смотрит на часы. Как же я забыл о своем обещании время от времени переговариваться с ним? Он наверняка решил, что меня уже съели акулы. Судя по моим часам, я покинул катер тридцать пять минут назад.
От этой мысли меня отвлекло новое видение: впереди на фоне сияющего света я начал различать какие-то вертикальные линии. Подобравшись поближе, я понял, что это жалюзи. Я вцепился в одну из полос, яростно борясь с течением, которое потянуло меня назад. Давление увеличивалось с каждой секундой, под шлемом по лицу стекали струйки пота. Если я отпущу эту соломинку, меня закрутит, как щепку в водовороте.
Выход, вернее, вход, оставался один: вперед, сквозь это дьявольское жалюзи! Вцепившись в полоску двумя руками, я начал осуществлять свой отчаянный план. Собрав все силы, я просунул в щель сначала плечи, потом грудь. Вода бешено колотила по телу, в ушах стояла такая какофония, словно мне на голову со всех сторон обрушивались рояли. Вытянув ноги, я занял вертикальное положение и подался вверх. Рука нащупала край иллюминатора. Подтянувшись, последним усилием я бросил свое тело в этот проем. Увидеть такое я никак не ожидал… Я оказался в комнате, довольно просторной, чем-то напоминающей салон, где играют в рулетку. Вдоль каменных стен выстроились толстые витые колонны, из камня же были сделаны массивный стол и скамьи. Пол, насколько можно было разглядеть сквозь черную грязь, когда-то играл мозаикой.
Поискав глазами источник света, я увидел трубки, прикрепленные к потолку, они излучали бледно-голубое сияние.
Обзорная часть моего шлема покрылась испарениями, я снял его и чуть не задохнулся от удушающего запаха гниения. И все же это был воздух, им можно было дышать. Я пересек комнату и увидел несколько покрытых плесенью ступенек, ведущих наверх. Они упирались в тяжелую дверь, которая открылась, когда я на нее приналег. Помещение, в котором я оказался, сильно напоминало чердак в магазине старьевщика.
Здесь были сложены, свалены, упакованы и просто валялись статуи, глиняные горшки, напольные керамические вазы, деревянные сундуки, какие-то узлы, тюки, ножки и спинки стульев, ширмы с деревянной резьбой. Громоздились античные сосуды, статуэтки, имевшие, видимо, ритуальное значение, предметы современного быта, а над всем этим — толстый слой битых черепков и гнилого дерева.
На противоположном краю комнаты я увидел еще одну дверь. Не успел я сделать и шага по направлению к ней, как дверь растворилась сама собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Отдохнув еще немного, я снова ринулся вниз. Если верить Кармоди, то дно — на глубине тридцати пяти саженей, а стало быть, я уже должен скрести его носом. Поработав ногами, я проплыл еще примерно ярд…
Что-то коснулось моего тела, и я шарахнулся в сторону: это оказалось пышной веткой водорослей, которая слабо фосфоресцировала, излучая зелено-голубое сияние. Я достиг морского дна.
Я принял вертикальное положение, и ноги мои погрузились в мягкий ил. Высокий куст водорослей рос вертикально, видимо, здесь не было никакого течения. Вглядываясь во тьму, я не смог различить ничего, кроме призрачных морских растений, которые грациозно покачивались, потревоженные моим появлением. Я подумал, что если мне не шевелиться, замереть, они забудут о моем присутствии. Сейчас я медленно опущусь на мягкий ковер морского ила и буду отдыхать, наблюдая танец каких-то неведомых светящихся лент…
Тут я вспомнил предостережение: «Картины морского дна усыпляют». Я попытался двигаться, потом оставил эту попытку — слишком уж было тяжело, — потом подпрыгнул, заработал руками и ногами, чтобы сбросить дремоту, обволакивающую, словно теплое одеяло. Мне показалось, что я боролся довольно долго, пока не повис в воде, тяжело дыша.
Стрелка индикатора показала двести двенадцать футов глубины. Наслаиваясь на прежний шум, в ушах зазвенел еще какой-то высокий, поющий звук. Сияние циферблата как будто ускользало, уплывало от меня и грозило исчезнуть совсем… Я упустил из виду это единственное светящееся в темноте пятно, и вдруг вместо него замелькали разнообразные красочные пятна, они вертелись вокруг меня, словно расплавленная радуга, я закружился в их вихре, а они, сопровождая меня, пели зовущими сладкими голосами. Теперь я двигался меж высоких столпов холодного огня, я плыл к месту, куда нет доступа, — так бывает только во сне, когда душа, свободная от тела, устремляется к золотому сиянию…
Нет, что-то здесь не так… Нащупав колено, я нашел над ним кнопку и нажал. Теперь снова можно наслаждаться многоцветьем красок и райским пением…
Но тут в горле у меня появилась резкая боль, а нос словно Зажали горячими щипцами. Голова дернулась в сторону, я набрал воздуха, чтобы заорать, но вместо этого подавился. Заработав ногами и руками, я наконец ощутил свои конечности и посмотрел на часы. Оказывается, уже пятнадцать минут я дрейфовал без сознания.
Пение в ушах прекратилось, но его сменили удары сердца — невероятно гулкие. Вокруг царила кромешная тьма, исчезли даже водоросли. Да, «подвиг» мой с самого начала был безумием, а уж то, что творилось сейчас, казалось и вовсе сущим кошмаром. Хорошо бы всплыть, пожать руки своим товарищам, потом отправиться с ними в бар и выпить пару рюмок чего-нибудь покрепче. Все-таки Кармоди хороший парень, хотя и зарабатывает на жизнь не вполне легальным способом. Я бы стал его компаньоном, мы отправились бы в южные моря, где жить полегче, и забыл бы я, про эту свою призрачную цель.
Я потянулся к кнопке, ведающей подачей энергий для подъема наверх, но вдруг заметил нежное зеленоватое сияние, проникающее сквозь мрак.
Индикатор показывал, что я нахожусь на глубине в двести один фут. Отчаянно работая ногами, я направился к источнику света, но Проскочил мимо, видимо, отнесенный течением. Здесь вода была прозрачнее, мимо проплыла стайка мелких рыбешек, их серебряные бока сверкнули, попав в полосу света. Мне снова пришлось прибегнуть к водяному двигателю, сила которого помогла мне, преодолев течение, податься назад, навстречу источнику света.
Оказалось, сияние исходит из пещеры, куда ведет круглый вход четырех футов высотой, полуприкрытый воротами. Я тронул створки — за ними начинался туннель, теряющийся в перспективе. Протиснувшись в щель, я поплыл по этому туннелю.
Труба слегка изогнулась, уводя меня влево и немного вниз. Плывя по ней, я вспомнил о Кармоди, блаженствующем сейчас в шезлонге на палубе, в двухстах футах надо мной. Покуривая трубку, он иногда поднимает волосатую руку и смотрит на часы. Как же я забыл о своем обещании время от времени переговариваться с ним? Он наверняка решил, что меня уже съели акулы. Судя по моим часам, я покинул катер тридцать пять минут назад.
От этой мысли меня отвлекло новое видение: впереди на фоне сияющего света я начал различать какие-то вертикальные линии. Подобравшись поближе, я понял, что это жалюзи. Я вцепился в одну из полос, яростно борясь с течением, которое потянуло меня назад. Давление увеличивалось с каждой секундой, под шлемом по лицу стекали струйки пота. Если я отпущу эту соломинку, меня закрутит, как щепку в водовороте.
Выход, вернее, вход, оставался один: вперед, сквозь это дьявольское жалюзи! Вцепившись в полоску двумя руками, я начал осуществлять свой отчаянный план. Собрав все силы, я просунул в щель сначала плечи, потом грудь. Вода бешено колотила по телу, в ушах стояла такая какофония, словно мне на голову со всех сторон обрушивались рояли. Вытянув ноги, я занял вертикальное положение и подался вверх. Рука нащупала край иллюминатора. Подтянувшись, последним усилием я бросил свое тело в этот проем. Увидеть такое я никак не ожидал… Я оказался в комнате, довольно просторной, чем-то напоминающей салон, где играют в рулетку. Вдоль каменных стен выстроились толстые витые колонны, из камня же были сделаны массивный стол и скамьи. Пол, насколько можно было разглядеть сквозь черную грязь, когда-то играл мозаикой.
Поискав глазами источник света, я увидел трубки, прикрепленные к потолку, они излучали бледно-голубое сияние.
Обзорная часть моего шлема покрылась испарениями, я снял его и чуть не задохнулся от удушающего запаха гниения. И все же это был воздух, им можно было дышать. Я пересек комнату и увидел несколько покрытых плесенью ступенек, ведущих наверх. Они упирались в тяжелую дверь, которая открылась, когда я на нее приналег. Помещение, в котором я оказался, сильно напоминало чердак в магазине старьевщика.
Здесь были сложены, свалены, упакованы и просто валялись статуи, глиняные горшки, напольные керамические вазы, деревянные сундуки, какие-то узлы, тюки, ножки и спинки стульев, ширмы с деревянной резьбой. Громоздились античные сосуды, статуэтки, имевшие, видимо, ритуальное значение, предметы современного быта, а над всем этим — толстый слой битых черепков и гнилого дерева.
На противоположном краю комнаты я увидел еще одну дверь. Не успел я сделать и шага по направлению к ней, как дверь растворилась сама собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37