Правда, все больше в пределах Восточной Двадцать девятой улицы, но все равно, держал же.
Бен молча глядел на него через стол. Фаррелл спросил:
– Слушай, а на занятиях этого с тобой никогда не случалось? Вообще в рабочее время? – Бен едва заметно передернул сгорбленными плечами, и Фаррелл счел это подтверждением. – Ну вот, ну, и что они могут с тобой сделать? Ты же звезда, ты большой человек, на следующий год ты с ними подпишешь контракт и после этого вообще сможешь не появляться в кампусе. Брось, Бен, нашел тоже о чем беспокоиться.
Бен коснулся его запястья – так вяло, что Фаррелл мгновенно содрогнулся всем телом – и вышел из столовой, а Фаррелл еще долго сидел, созерцая лужицу света под лампой и переставляя с места на место перечную мельницу. В конце концов, почувствовав, как холодный нос Брисеиды ткнулся ему в лодыжку, он поднял глаза и обнаружил Зию, мирно поливающую цветы. Седые с черными волосы висели по плечам выцветшего монгольского халата, который она любила надевать по вечерам, и оттуда, где сидел Фаррелл, фигура передвигавшейся по комнате Зии выглядела странно молодой, почти девичьей. Даже когда он сказал: «Так выходит, ты все время знала об этом», – и она с привычной уже грузностью повернулась, чтобы близоруко вглядеться в него, он все еще испытывал страх и холодок внутри, как если бы перплетенные по-двое драконы на ее халате все разом подняли шипастые золотые головы и уставились на него.
– Я знала, что с ним происходит, да, – сказала Зия, – и точно знала, где он. Но сделать я ничего не могла.
– Я мог что-то сделать, – сказал Фаррелл. – Я мог привести его домой. И в черт знает насколько лучшем виде, чем те двое.
– Ты бы не смог его отыскать. А если б и отыскал, то, уверяю тебя, не существует и малейшего шанса, что ты знал бы, как с ним поступить, – она продолжала размеренно поливать растения. – В каком-то смысле, то, что его нашли те двое было наилучшим исходом. Но ожидание от этого легче не стало.
– Да уж представляю себе, – от всего сердца согласился Фаррелл. – Особенно если точно знаешь, где он и все такое.
И надувшись, будто тринадцатилетний подросток, он добавил:
– Если ты полагаешь, что я собираюсь расспрашивать тебя, от кого ты получила столь конфиденциальные сведения…
Проворное лукавство, от которого у Фаррелла еще при первой их встрече перехватило дыхание, вспыхнуло в глазах Зии, помедлило и исчезло.
– Да вон от нее, – сказал она, указав подбородком на Брисеиду, которая сидела у Фаррелла на ноге и крепко спала.
Помыв тарелки, Фаррелл побрел в свою комнату. Упражнения в этот вечер получались у него из рук вон плохо, а всю ночь ему снилось, будто он вываливается то из одной, то из другой лодки. Каждый раз вместе с ним в лодке оказывались Эйффи и Бен, причем Эйффи все норовила спасти его, а Бен ей не позволял.
С этого вечера уже никто иной как Фаррелл чаще прочих пропускал обед, время от времени завтрак, а пару раз отсутствовал дома и весь конец недели. Его отлучки были достаточно обоснованы – репетиции с «Василиском» отнимали куда больше одного дня в неделю, даже если не предвиделось никаких выступлений. Одна задача, чисто техническая, состояла в том, чтобы переделать все аранжировки ансамбля, включив в них лютню, другая, отличавшаяся меньшей четкостью постановки, сводилась к необходимости для «Василиска» приспособиться к звуку и манере Фаррелла – и наоборот. Фаррелл и не ожидал иного, ему уже случалось проходить через исполнение подобных ритуалов. К чему он не был вполне готов, так это к пикникам, отнюдь не напоминавшим импровизированные обеды вскладчину – с зажариванием мяса на берегу Залива, игрой в волейбол и далекими прогулками с рюкзаком на спине – его постоянно приглашали участвовать в каждой из этих затей. Он даже как-то пожаловался Хамиду:
– Почему им так не терпится стать одной семьей? Мне нравится, как они играют, но постоянное пребывание в чьих-то объятиях меня утомляет.
– Деревенский склад мышления, – ответил Хамид. – Лига в значительной мере поощряет его своими баронствами, гильдиями, содружествами и тому подобным. Люди приучаются оперировать понятиями малых групп, кланов, это значительно упрощает восприятие действительности, но потом от такого подхода уже не так легко отделаться.
Он улыбнулся на присущий ему манер – долгой, обнажавшей лишь краешки зубов улыбкой, от которой почему-то становилось не по себе – и прибавил:
– Собственно, Средние Века этим и отличались. Тогда можно было прожить всю жизнь, не выходя за пределы нескольких квадратных миль.
– Они на самом деле прекрасные музыканты, – сказал Фаррелл. – И у них есть, чему поучиться, я уже несколько раз выступал с ними. На прошлой неделе мы играли для гостей герцога Клавдио и его жены. Странное какое-то ощущение, я так и не понял, понравилось мне или нет. Никто ни на минуту не вышел из роли, даже когда зазвонил телефон или взорвался предохранитель, они нас и кормили-то на кухне, как положено кормить музыкантов. Спасибо, хоть конюшен у них нет.
Улыбка Хамида стала шире:
– А вот подождите, пока вам не придется играть в местечке вроде Дол-Амрота или Сторисенда, – Фаррелл признал названия из Толкина и Кабелла. Хамид с нарочитой неторопливостью покачал головой и изящно сдул нечто с кончиков пальцев. – В таких местах и вправду начинаешь гадать, на каком ты свете.
От дальнейших распросов он уклонился, да и Джулия, к которой Фаррелл обратился за разъяснениями, сообщила ему немногим больше.
– Ну, что-то наподобие многосемейных поместий, – сказала она. – Их всего четыре или пять – четыре, по-моему, Дольн постоянно распадается и учреждается заново. Живут там примерно так же, как в сельских общинах, разве что менее организованно. Люди сообща платят за аренду жилья, по очереди готовят, делают покупки, ковыряются в огородах и спорят о том, кто на этой неделе обязан менять кошачью подстилку. Мы оба жили в дюжине подобных мест.
– С той только разницей, что там не играли все вместе постоянно в одну и ту же игру.
В ответ Джулия попросту рассмеялась ему в лицо.
– Да неужто? Брось, пожалуйста. Там, где мы с тобой жили, только и разговоров было, как взорвать Пентагон или хотя бы намертво забить в нем канализацию. А в других местах шли великие поиски совершенной формы коллективного брака или безупречной позиции по отношению к Кубе, или какого-нибудь гуру на все времена, или универсального удобрения. Здесь то же самое, Джо, это просто такая обязательная для все униформа. И либо она тебе приходится впору, либо ты перебираешься в какую-то другую компанию.
– И Пресвитер Иоанн, стало быть, перебрался? – в последнее время Фаррелл пристрастился использовать это имя в качестве глубинной бомбы, злонамеренно подбрасывая его в безбурный поток разговора с кем-либо из членов Лиги и наблюдая за тем, как под мирно мерцающей поверхностью начинает бурлить и содрогаться вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Бен молча глядел на него через стол. Фаррелл спросил:
– Слушай, а на занятиях этого с тобой никогда не случалось? Вообще в рабочее время? – Бен едва заметно передернул сгорбленными плечами, и Фаррелл счел это подтверждением. – Ну вот, ну, и что они могут с тобой сделать? Ты же звезда, ты большой человек, на следующий год ты с ними подпишешь контракт и после этого вообще сможешь не появляться в кампусе. Брось, Бен, нашел тоже о чем беспокоиться.
Бен коснулся его запястья – так вяло, что Фаррелл мгновенно содрогнулся всем телом – и вышел из столовой, а Фаррелл еще долго сидел, созерцая лужицу света под лампой и переставляя с места на место перечную мельницу. В конце концов, почувствовав, как холодный нос Брисеиды ткнулся ему в лодыжку, он поднял глаза и обнаружил Зию, мирно поливающую цветы. Седые с черными волосы висели по плечам выцветшего монгольского халата, который она любила надевать по вечерам, и оттуда, где сидел Фаррелл, фигура передвигавшейся по комнате Зии выглядела странно молодой, почти девичьей. Даже когда он сказал: «Так выходит, ты все время знала об этом», – и она с привычной уже грузностью повернулась, чтобы близоруко вглядеться в него, он все еще испытывал страх и холодок внутри, как если бы перплетенные по-двое драконы на ее халате все разом подняли шипастые золотые головы и уставились на него.
– Я знала, что с ним происходит, да, – сказала Зия, – и точно знала, где он. Но сделать я ничего не могла.
– Я мог что-то сделать, – сказал Фаррелл. – Я мог привести его домой. И в черт знает насколько лучшем виде, чем те двое.
– Ты бы не смог его отыскать. А если б и отыскал, то, уверяю тебя, не существует и малейшего шанса, что ты знал бы, как с ним поступить, – она продолжала размеренно поливать растения. – В каком-то смысле, то, что его нашли те двое было наилучшим исходом. Но ожидание от этого легче не стало.
– Да уж представляю себе, – от всего сердца согласился Фаррелл. – Особенно если точно знаешь, где он и все такое.
И надувшись, будто тринадцатилетний подросток, он добавил:
– Если ты полагаешь, что я собираюсь расспрашивать тебя, от кого ты получила столь конфиденциальные сведения…
Проворное лукавство, от которого у Фаррелла еще при первой их встрече перехватило дыхание, вспыхнуло в глазах Зии, помедлило и исчезло.
– Да вон от нее, – сказал она, указав подбородком на Брисеиду, которая сидела у Фаррелла на ноге и крепко спала.
Помыв тарелки, Фаррелл побрел в свою комнату. Упражнения в этот вечер получались у него из рук вон плохо, а всю ночь ему снилось, будто он вываливается то из одной, то из другой лодки. Каждый раз вместе с ним в лодке оказывались Эйффи и Бен, причем Эйффи все норовила спасти его, а Бен ей не позволял.
С этого вечера уже никто иной как Фаррелл чаще прочих пропускал обед, время от времени завтрак, а пару раз отсутствовал дома и весь конец недели. Его отлучки были достаточно обоснованы – репетиции с «Василиском» отнимали куда больше одного дня в неделю, даже если не предвиделось никаких выступлений. Одна задача, чисто техническая, состояла в том, чтобы переделать все аранжировки ансамбля, включив в них лютню, другая, отличавшаяся меньшей четкостью постановки, сводилась к необходимости для «Василиска» приспособиться к звуку и манере Фаррелла – и наоборот. Фаррелл и не ожидал иного, ему уже случалось проходить через исполнение подобных ритуалов. К чему он не был вполне готов, так это к пикникам, отнюдь не напоминавшим импровизированные обеды вскладчину – с зажариванием мяса на берегу Залива, игрой в волейбол и далекими прогулками с рюкзаком на спине – его постоянно приглашали участвовать в каждой из этих затей. Он даже как-то пожаловался Хамиду:
– Почему им так не терпится стать одной семьей? Мне нравится, как они играют, но постоянное пребывание в чьих-то объятиях меня утомляет.
– Деревенский склад мышления, – ответил Хамид. – Лига в значительной мере поощряет его своими баронствами, гильдиями, содружествами и тому подобным. Люди приучаются оперировать понятиями малых групп, кланов, это значительно упрощает восприятие действительности, но потом от такого подхода уже не так легко отделаться.
Он улыбнулся на присущий ему манер – долгой, обнажавшей лишь краешки зубов улыбкой, от которой почему-то становилось не по себе – и прибавил:
– Собственно, Средние Века этим и отличались. Тогда можно было прожить всю жизнь, не выходя за пределы нескольких квадратных миль.
– Они на самом деле прекрасные музыканты, – сказал Фаррелл. – И у них есть, чему поучиться, я уже несколько раз выступал с ними. На прошлой неделе мы играли для гостей герцога Клавдио и его жены. Странное какое-то ощущение, я так и не понял, понравилось мне или нет. Никто ни на минуту не вышел из роли, даже когда зазвонил телефон или взорвался предохранитель, они нас и кормили-то на кухне, как положено кормить музыкантов. Спасибо, хоть конюшен у них нет.
Улыбка Хамида стала шире:
– А вот подождите, пока вам не придется играть в местечке вроде Дол-Амрота или Сторисенда, – Фаррелл признал названия из Толкина и Кабелла. Хамид с нарочитой неторопливостью покачал головой и изящно сдул нечто с кончиков пальцев. – В таких местах и вправду начинаешь гадать, на каком ты свете.
От дальнейших распросов он уклонился, да и Джулия, к которой Фаррелл обратился за разъяснениями, сообщила ему немногим больше.
– Ну, что-то наподобие многосемейных поместий, – сказала она. – Их всего четыре или пять – четыре, по-моему, Дольн постоянно распадается и учреждается заново. Живут там примерно так же, как в сельских общинах, разве что менее организованно. Люди сообща платят за аренду жилья, по очереди готовят, делают покупки, ковыряются в огородах и спорят о том, кто на этой неделе обязан менять кошачью подстилку. Мы оба жили в дюжине подобных мест.
– С той только разницей, что там не играли все вместе постоянно в одну и ту же игру.
В ответ Джулия попросту рассмеялась ему в лицо.
– Да неужто? Брось, пожалуйста. Там, где мы с тобой жили, только и разговоров было, как взорвать Пентагон или хотя бы намертво забить в нем канализацию. А в других местах шли великие поиски совершенной формы коллективного брака или безупречной позиции по отношению к Кубе, или какого-нибудь гуру на все времена, или универсального удобрения. Здесь то же самое, Джо, это просто такая обязательная для все униформа. И либо она тебе приходится впору, либо ты перебираешься в какую-то другую компанию.
– И Пресвитер Иоанн, стало быть, перебрался? – в последнее время Фаррелл пристрастился использовать это имя в качестве глубинной бомбы, злонамеренно подбрасывая его в безбурный поток разговора с кем-либо из членов Лиги и наблюдая за тем, как под мирно мерцающей поверхностью начинает бурлить и содрогаться вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102