Кажется, в городе царит буйное, ничем не омраченное веселье, скорее в духе 1890 года, а отнюдь не 1963-го. На широких улицах никакого транспорта, кроме трамваев, и люди шагают прямо по мостовой. На углу Суонстон и Коллинз-стрит какой-то итальянец играет на большущем, безвкусно изукрашенном аккордеоне — и, надо сказать, играет отлично. И вокруг под эту музыку танцуют. Дуайт с Мойрой проходили мимо кинематографа «Королевский», перед ними, шатаясь, ковылял какой-то человек — и вдруг упал, продержался немного на четвереньках, потом, мертвецки пьяный, скатился в водосточную канаву. Никто не обратил на него внимания. Полицейский, что проходил по тротуару, приостановился, перевернул упавшего, небрежно осмотрел и зашагал дальше.
— Ну и веселье здесь вечером, — заметил Дуайт.
— Сейчас уже не так скверно, — ответила Мойра. — Сразу после войны было куда хуже.
— Знаю. По-моему, люди от этого устают. — И, немного помедлив, Тауэрс докончил: — Вот как я устал.
Мойра кивнула.
— И потом, сегодня суббота. В обычные вечера здесь тихо и мирно. Почти как до войны.
Они подошли к ресторану. Владелец встретил их приветливо, он хорошо знал Мойру: она бывала в его заведении по крайней мере раз в неделю, а то и чаще. Дуайт Тауэрс заходил сюда всего раз пять-шесть, он предпочитал свой клуб, но метрдотель знал, что это капитан американской подводной лодки. Поэтому обоим оказали достойный прием, отвели удобный столик в углу, подальше от оркестра; они заказали напитки и ужин.
— Очень славные здесь люди, — одобрительно сказал Дуайт. — Я ведь прихожу не так часто, и когда прихожу, трачу не так много.
— А я прихожу очень часто. — Мойра на минуту задумалась. — Знаете, вы очень везучий человек.
— Почему вы так считаете?
— У вас есть дело, вы все время заняты.
Раньше капитану Тауэрсу и в мысль не приходило, что он счастливчик.
— Да, верно, — медленно произнес он. — Мне и правда некогда болтаться зря и валять дурака.
— А мне есть когда. Больше мне нечем заняться.
— Вы что же, совсем не работаете? Никаких обязанностей?
— Никаких. Иногда гоняю по нашим полям вола с бороной, ворошу навоз. А больше делать нечего.
— По-моему, вам бы неплохо найти какую-то службу в городе.
— По-моему тоже, — не без язвительности ответила Мойра. — Но это совсем не так просто. Перед самой войной я получила диплом с отличием в нашей лавочке, моя специальность — история.
— В лавочке?
— В университете. Потом думала выучиться машинописи и стенографии. Но какой смысл потратить на это год? Я бы не успела закончить курс. А если бы и закончила, никакой работы не найдешь.
— Вы хотите сказать, что деловая жизнь сходит на нет?
Мойра кивнула.
— Очень многие мои подруги остались не у дел. Предприниматели и коммерсанты не работают, как прежде, и им не нужны секретари. Половина папиных друзей раньше где-нибудь да служила, а теперь они просто не ходят в свои конторы. Сидят у себя дома, вроде как вышли в отставку. Понимаете, масса учреждений и предприятий позакрывались.
— Пожалуй, в этом есть смысл, — заметил Дуайт. — Если у человека хватает денег на жизнь, он имеет право последние месяцы прожить, как пожелает.
— И девушка тоже имеет на это право, — сказала Мойра. — Даже если, чем гонять на ферме вола и раскидывать по полю навоз, она пожелает заняться совсем другими делами.
— А работы нет никакой?
— Я ничего не могла найти. Хотя очень старалась. Но понимаете, я даже на машинке печатать не умею.
— Можете научиться, — сказал Дуайт. — Можете поступить на те курсы, вы же собирались.
— А какой смысл? Ведь я не успею закончить и не смогу применить свои знания на практике.
— Но у вас будет занятие. Вместо двойных порций коньяка.
— Все равно чем, лишь бы заняться? — переспросила Мойра. — Отвратительно.
Она беспокойно барабанила пальцами по столику.
— Это лучше, чем пить лишь бы пить, — возразил Тауэрс. — Не болит голова с похмелья.
— Закажите мне еще двойную порцию, Дуайт, — с досадой сказала Мойра. — А потом посмотрим, умеете ли вы танцевать.
Ощущая что-то вроде жалости, он повел ее танцевать. До чего же она сейчас уязвима. Поглощенный своими заботами и обязанностями, он как-то ни разу не подумал, что и у тех, кто молод и не успел обзавестись семьей, теперь хватает огорчений и разочарований. Надо постараться, чтобы она приятно провела вечер, решил он и заговорил о фильмах и мюзиклах, которые они оба видели, об общих знакомых.
— Холмсы чудаки, — сказала между прочим Мойра. — Мэри просто помешана на своем саде. Они сняли эту квартиру на три года, и она собирается осенью посеять всякую всячину, которая взойдет только на следующий год.
Дуайт улыбнулся.
— По-моему, очень правильная мысль. Мало ли, что может быть. — И опять перевел разговор на — не столь опасную тему: — Видели вы в «Плазе» фильм Дэнни Кея?
Яхты и парусные гонки — темы совсем безопасные, поговорили и об этом. Под конец ужина немного развлеклись эстрадным представлением, потом опять танцевали. А потом Мойра объявила:
— Я — Золушка. Нельзя опоздать на поезд, Дуайт.
Она прошла в гардеробную, а Дуайт уплатил по счету и встретил ее в дверях. Улицы уже обезлюдели; музыка утихла, рестораны и кафе закрылись. Оставались только пьяные — шатаясь, бесцельно бродили взад-вперед или сваливались замертво и засыпали прямо на тротуарах. Мойра сморщила нос:
— Не понимаю, почему это не прекратят. До войны такого не бывало.
— Задача не из легких, — задумчиво сказал Дуайт. — И на лодке опять и опять с этим сталкиваешься. Я считаю, на берегу каждый вправе делать что хочет, лишь бы не мешал другим. В такое время, как сейчас, многие просто не могут без спиртного. — Он оглядел полицейского на углу. — Видно, и ваши полицейские того же мнения, по крайней мере здесь, в городе. Я еще ни разу не видел, чтобы пьяного забрали, а уж если — так не за то, что напился.
Прощаясь на станции. Мойра поблагодарила его и пожелала спокойной ночи.
— Чудный был вечерок, — сказала она. — И весь день тоже. Спасибо вам за все, Дуайт.
— Мне тоже было очень приятно, Мойра, — ответил он. — Я уже сто лет не танцевал.
— А танцуете совсем не плохо, — заметила Мойра. Потом спросила: — Вы уже знаете, когда надо будет идти на север?
Он покачал головой:
— Пока не знаю. Как раз перед тем, как мы сошли на берег, мне передали, что в понедельник утром мне и капитан-лейтенанту Холмсу надо явиться к адмиралу Хартмену. Думаю, тогда мы получим все распоряжения и, возможно, уже днем отчалим.
— Желаю удачи, — сказала Мойра. — Вы мне позвоните, когда вернетесь в Уильямстаун?
— Ну конечно. С удовольствием. Может быть, мы опять пройдемся на яхте или поужинаем и потанцуем, как сегодня.
— Вот будет весело! А теперь надо бежать, не то мой поезд уйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Ну и веселье здесь вечером, — заметил Дуайт.
— Сейчас уже не так скверно, — ответила Мойра. — Сразу после войны было куда хуже.
— Знаю. По-моему, люди от этого устают. — И, немного помедлив, Тауэрс докончил: — Вот как я устал.
Мойра кивнула.
— И потом, сегодня суббота. В обычные вечера здесь тихо и мирно. Почти как до войны.
Они подошли к ресторану. Владелец встретил их приветливо, он хорошо знал Мойру: она бывала в его заведении по крайней мере раз в неделю, а то и чаще. Дуайт Тауэрс заходил сюда всего раз пять-шесть, он предпочитал свой клуб, но метрдотель знал, что это капитан американской подводной лодки. Поэтому обоим оказали достойный прием, отвели удобный столик в углу, подальше от оркестра; они заказали напитки и ужин.
— Очень славные здесь люди, — одобрительно сказал Дуайт. — Я ведь прихожу не так часто, и когда прихожу, трачу не так много.
— А я прихожу очень часто. — Мойра на минуту задумалась. — Знаете, вы очень везучий человек.
— Почему вы так считаете?
— У вас есть дело, вы все время заняты.
Раньше капитану Тауэрсу и в мысль не приходило, что он счастливчик.
— Да, верно, — медленно произнес он. — Мне и правда некогда болтаться зря и валять дурака.
— А мне есть когда. Больше мне нечем заняться.
— Вы что же, совсем не работаете? Никаких обязанностей?
— Никаких. Иногда гоняю по нашим полям вола с бороной, ворошу навоз. А больше делать нечего.
— По-моему, вам бы неплохо найти какую-то службу в городе.
— По-моему тоже, — не без язвительности ответила Мойра. — Но это совсем не так просто. Перед самой войной я получила диплом с отличием в нашей лавочке, моя специальность — история.
— В лавочке?
— В университете. Потом думала выучиться машинописи и стенографии. Но какой смысл потратить на это год? Я бы не успела закончить курс. А если бы и закончила, никакой работы не найдешь.
— Вы хотите сказать, что деловая жизнь сходит на нет?
Мойра кивнула.
— Очень многие мои подруги остались не у дел. Предприниматели и коммерсанты не работают, как прежде, и им не нужны секретари. Половина папиных друзей раньше где-нибудь да служила, а теперь они просто не ходят в свои конторы. Сидят у себя дома, вроде как вышли в отставку. Понимаете, масса учреждений и предприятий позакрывались.
— Пожалуй, в этом есть смысл, — заметил Дуайт. — Если у человека хватает денег на жизнь, он имеет право последние месяцы прожить, как пожелает.
— И девушка тоже имеет на это право, — сказала Мойра. — Даже если, чем гонять на ферме вола и раскидывать по полю навоз, она пожелает заняться совсем другими делами.
— А работы нет никакой?
— Я ничего не могла найти. Хотя очень старалась. Но понимаете, я даже на машинке печатать не умею.
— Можете научиться, — сказал Дуайт. — Можете поступить на те курсы, вы же собирались.
— А какой смысл? Ведь я не успею закончить и не смогу применить свои знания на практике.
— Но у вас будет занятие. Вместо двойных порций коньяка.
— Все равно чем, лишь бы заняться? — переспросила Мойра. — Отвратительно.
Она беспокойно барабанила пальцами по столику.
— Это лучше, чем пить лишь бы пить, — возразил Тауэрс. — Не болит голова с похмелья.
— Закажите мне еще двойную порцию, Дуайт, — с досадой сказала Мойра. — А потом посмотрим, умеете ли вы танцевать.
Ощущая что-то вроде жалости, он повел ее танцевать. До чего же она сейчас уязвима. Поглощенный своими заботами и обязанностями, он как-то ни разу не подумал, что и у тех, кто молод и не успел обзавестись семьей, теперь хватает огорчений и разочарований. Надо постараться, чтобы она приятно провела вечер, решил он и заговорил о фильмах и мюзиклах, которые они оба видели, об общих знакомых.
— Холмсы чудаки, — сказала между прочим Мойра. — Мэри просто помешана на своем саде. Они сняли эту квартиру на три года, и она собирается осенью посеять всякую всячину, которая взойдет только на следующий год.
Дуайт улыбнулся.
— По-моему, очень правильная мысль. Мало ли, что может быть. — И опять перевел разговор на — не столь опасную тему: — Видели вы в «Плазе» фильм Дэнни Кея?
Яхты и парусные гонки — темы совсем безопасные, поговорили и об этом. Под конец ужина немного развлеклись эстрадным представлением, потом опять танцевали. А потом Мойра объявила:
— Я — Золушка. Нельзя опоздать на поезд, Дуайт.
Она прошла в гардеробную, а Дуайт уплатил по счету и встретил ее в дверях. Улицы уже обезлюдели; музыка утихла, рестораны и кафе закрылись. Оставались только пьяные — шатаясь, бесцельно бродили взад-вперед или сваливались замертво и засыпали прямо на тротуарах. Мойра сморщила нос:
— Не понимаю, почему это не прекратят. До войны такого не бывало.
— Задача не из легких, — задумчиво сказал Дуайт. — И на лодке опять и опять с этим сталкиваешься. Я считаю, на берегу каждый вправе делать что хочет, лишь бы не мешал другим. В такое время, как сейчас, многие просто не могут без спиртного. — Он оглядел полицейского на углу. — Видно, и ваши полицейские того же мнения, по крайней мере здесь, в городе. Я еще ни разу не видел, чтобы пьяного забрали, а уж если — так не за то, что напился.
Прощаясь на станции. Мойра поблагодарила его и пожелала спокойной ночи.
— Чудный был вечерок, — сказала она. — И весь день тоже. Спасибо вам за все, Дуайт.
— Мне тоже было очень приятно, Мойра, — ответил он. — Я уже сто лет не танцевал.
— А танцуете совсем не плохо, — заметила Мойра. Потом спросила: — Вы уже знаете, когда надо будет идти на север?
Он покачал головой:
— Пока не знаю. Как раз перед тем, как мы сошли на берег, мне передали, что в понедельник утром мне и капитан-лейтенанту Холмсу надо явиться к адмиралу Хартмену. Думаю, тогда мы получим все распоряжения и, возможно, уже днем отчалим.
— Желаю удачи, — сказала Мойра. — Вы мне позвоните, когда вернетесь в Уильямстаун?
— Ну конечно. С удовольствием. Может быть, мы опять пройдемся на яхте или поужинаем и потанцуем, как сегодня.
— Вот будет весело! А теперь надо бежать, не то мой поезд уйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74